Сулейман Рагимов - Сачлы

— Отец, родненький, я жизнь отдам за тебя!.. Я готова умереть за тебя!..

— Отдавай жизнь за своего батрака!.. — выкрикнул Намаз-гулу. — Умирай за этого безродного проходимца!.. Отныне у меня нет дочери!.. Это говорю я, Намазгулу, сын Оруджгулу!.. Убирайся прочь из моего дома, не желаю видеть тебя, предательница!..

— Не гневайся, отец, ну, пожалуйста! — просила Новраста. — Пожалей моего Тарыверди!.. Что он, бедняга, должен делать?.. Ты же сам учил его, наставлял: будь деятельным, старайся, рвись вперед!.. Вот он, несчастный, и рвется!.. Пойми его, отец!.. Ему же надо отчитываться перед властью… У тебя много всякого добра, ты человек богатый, отдай ему на время своих бычков… Не сердись на Тарыверди, ведь он тебе родной человек… Прошу тебя, отец, помоги ему ради меня!.. Раньше ты часто говорил, что любишь меня больше, чем моего брата Оруджгулу…

Намазгулу заскрежетал зубами:

— Предательница!.. Предательница!.. Бесчестная!.. Да не пойдет тебе впрок материнское молоко!.. Твоя мать не хотела отдавать тебя за этого Тарыверди, я настоял! Я во всем виноват!.. Я!.. Я!.. Убирайся из моего дома!.. — Он схватил дочь за руку, стащил вниз по лестнице во двор. — Пошла вон!..

Нурджахан, хранившая все это время молчание, подала голос с другого конца веранды:

— И муженька ее гони прочь!.. Этот голодранец Тарывер-дишка совсем потерял совесть!..

Тарыверди не смог сдержаться, выпалил раздраженно:

— Вы бы, дядя, пореже посылали своего сына Оруджгулу в лес!.. Люди-то все видят, все знают!..

Они стояли друг перед другом. Тарыверди бесстрашно, с вызовом смотрел в глаза тестя.

И опять воображению Намазгулу представился человек в военной форме, красной фуражке — Алеша Гиясэддинов. Сердце его учащенно забилось. Гнев и страх владели им одновременно. Взгляд его упал на суковатое полено, валявшееся на земле у лестницы веранды, и, когда Тарыверди повернулся и сделал несколько шагов к воротам, быстро нагнулся, схватил полено и двумя руками что было силы швырнул его в зятя. Полено угодило в затылок Тарыверди. Папаха слетела с его головы, он взмахнул руками и рухнул замертво навзничь.

— Что ты наделал, отец?! — закричала Новраста, бросаясь к распростертому на земле мужу. Сделала попытку поднять его голову, руки ее ощутили что-то теплое и липкое. Она поднесла ладони к своему лицу и увидела на них кровь. А-а-а! — дико завопила Новраста. — Ты убил его, отец!! Ты погубил и его, и меня, и себя!.. Что я теперь буду делать?! Во мне его ребенок!..

Намазгулу с минуту в оцепенении смотрел на поверженного зятя. Затем медленно повернулся и, шатаясь, словно пьяный, поплелся за дом, в конец двора, к сараю. Войдя в него, он разгреб в углу солому, достал из тайника завернутые в войлок винтовку и около двух десятков обойм с патронами. Рассовал обоймы по карманам, вышел из сарая. Направился было к дому, но, услышав доносящиеся оттуда причитания и плач дочери и жены, повернул назад, перелез у сарая через невысокую каменную ограду и зашагал по тропе к темнеющему вдали в сгущающихся сумерках лесу.

Зюльмат отнесся подозрительно к приходу в его отряд старика Намазгулу из деревни Эзгилли. Не верилось ему, что есть еще люди, которые нуждались бы в нем, уповали бы на его помощь. Сейчас ему самому крайне нужна была чья-либо помощь. Да и непонятно было, как этот Намазгулу разыскал его здесь, в глуши, можно сказать — на краю света?..

В район Красных скал банда Зюльмата добралась накануне днем. Решено было здесь переждать, отсидеться.

Красные скалы представляли собой естественную крепость. Посреди необъятного лесного массива каменным островом возвышались громады крутых скал, поросших красноватым мхом. Отсюда и пошло название — Красные скалы. Поблизости не было ни одной деревни.

«Тут мы в безопасности, — думал Зюльмат. — Поживем здесь с недельку, другую… Когда отряд Гиясэддинова устанет искать нас по всему району и вернется в город, я навещу нашего друга Гашема в его доме, заберу у него „желтенькие“, затем махну за Аракс… Самое главное, чтобы Гиясэддинов не напал на наш след. Если татарин нас не найдет, он решит, что мы перебрались в Иран…»

Так Зюльмат рассуждал в тот вечер, когда он и его люди впервые расположились на ночлег на Красных скалах. А наутро в их отряд заявился Намазгулу из Эзгилли. Для Зюльмата это было полнейшей неожиданностью. Он встретил пришельца неприветливо, даже не поздоровался, спросил нетерпеливо:

— Как ты разыскал нас, Намазгулу? Кто тебе сказал, что мы здесь?.. Откуда узнал?..

Обиженный такой неласковой встречей, старик ответил холодно:

— Собаки мне сказали, где тебя искать…

Про себя подумал: «Дурак я был, что снабжал тебя хлебом!., Неблагодарный!.. Лучше бы ты сдох от голода в лесу!..»

— Что ты болтаешь? Какие собаки?! — рассердился атаман. — Говори толком, кто тебя послал сюда?.. Кто выдал тебе наше местопребывание?

— Говорю, собаки… — Помолчав, Намазгулу добавил: — Свора бежит как раз к тем кустам, где прячется медведь…

Зюльмат насторожился:

— А где она — свора-то?

Намазгулу рассказал:

— Предыдущую ночь я провел в Карыкышлаке у брата жены — Мир-Саадата. Его дядя Мардан-киши работает председателем сельсовета. Утром Мардан-киши вернулся из города и рассказал Мир-Саадату, что из города вышел большой отряд во главе с Гиясэддиновым, направляется к Красным скалам, хотят поймать Зюльмата. Отряд идет через Забух, Мир-Саадат передал все это мне. Я не стал терять время, пошел прямо сюда, к Красным скалам.

— И ты за сутки добрался к нам из Карыкышлака? — с недоверием спросил Зюльмат. — Уж не по воздуху ли ты летел, ай, Намазгулу?

— Считай, что по воздуху, — хмуро ответил Намазгулу, оскорбленный подозрительностью Зюльмата. — Во всяком случае, облака были внизу подо мной. Я пошел напрямик через горы Кечель-даг и Джанкуртаран, мимо озера Кара-гель, мимо армянской деревни Тех.

Зюльмат продолжал хмуриться:

— Зачем тебя понесло к нам, Намазгулу?.. Можно подумать, мы живем в раю, ты позавидовал нам и решил поселиться вместе с нами… Лучше бы ты сидел у себя дома, нам от этого было бы больше пользы… Вспомни, ведь когда мы были недалеко от твоей деревни, ты снабжал нас хлебом и передавал нам сведения… Словом, помогал нам как мог. Изредка в непогоду мы грели руки у твоего очага… А теперь твой очаг погас. Кто нас согреет?.. Кто нам поможет? От кого нам ждать помощи?.. Нет, Намазгулу, ты напрасно пришел к нам! Для нас в тысячу раз было бы выгоднее, если бы ты не уходил из Эзгилли!.. Я питал к тебе дружеские чувства, только в твоем гостеприимном доме горячая пища доставляла мне удовольствие. Теперь ты лишил меня всего этого. Что случилось?.. Или ты потерял голову на старости лет?.. Уж лучше бы ты сначала посоветовался со мной — как тебе быть: сейчас ли достать из сарая спрятанную винтовку или подождать до более черного дня? Ты пришел к нам, Намазгулу, но ты проиграл: счастье отвернулось от нас…