Сулейман Рагимов - Сачлы

Но вот атака началась!

Неожиданно Гиясэддинов спросил:

— Скажите, пожалуйста, кто убил Сейфуллу Заманова? Вам известно это?

Субханвердизаде изобразил на лице удивление, пожал плечами, ответил спокойно:

— По-моему, мы в свое время уже выяснили, как это произошло. Странный вопрос, Алеша! Какой смысл задавать его?

— Ошибаетесь, Гашем. Выяснять это мы начинаем только сейчас. — Гиясэддинов сказал это тоже очень спокойно, словно бы даже небрежно.

— Как, разве что-то еще не ясно?.. Ну хорошо, тогда давайте выясним… Я всегда готов разделить с другими хлопоты по выяснению обстоятельств любого нужного дела. Как говорится, чем могу — помогу!

— Я у вас спрашиваю: кто убил председателя Контрольной комиссии Сейфуллу Заманова? Кто убийца?

Субханвердизаде несколько секунд в упор, нагловато смотрел на Гиясэддинова, собираясь с мыслями. Заговорил:

— Тебя, Алеша, интересует, кто убийца Сейфуллы? Ты это сам отлично знаешь… Но я могу сказать… Заманова убил человек, который одно время скрывался от советской власти в лесу вместе с бандитами, которому ты потом почему-то простил его грехи, которого ты вооружил, прибрал к рукам, затем взял с собой, идя на Зюльмата… Имя этого человека — Ярмамед! Его уже нет в живых, он убит на Красных скалах!.. Как убит, почему убит, кем, с какой целью — это, мне кажется, ты знаешь, лучше меня!.. Очевидно, кому-то понадобилось спрятать концы в воду!.. Ты не согласен со мной?.. Впрочем, что об этом много говорить?.. Ну, шпокнули Ярмамеда — и черт с ним!.. Туда ему и дорога!.. Как говорится, собаке — собачья смерть!.. Я тебя ни о чем не спрашиваю, Алеша… Я не очень любопытный…

Гиясэддинов закурил новую папиросу. Тихо сказал:

— Ярмамед умер геройской смертью!

Субханвердизаде пожал плечами, развел руки в стороны:

— Не видел, не знаю!.. В героизме его позволю себе усомниться. У меня на этот счет есть свое мнение, у тебя, Алеша, очевидно, свое… Позволю себе также задать тебе вопрос: уж не собираетесь ли вы поставить на его могиле мраморный памятник? Может, еще и красную звезду водрузите на этом памятнике? Ну-ну!.. Оправданный тобой, реабилитированный тобой бандит умерщвлен, однако это не поможет тебе скрыть тот факт, что винтовка, выстрелившая в Сейфуллу Заманова, была выдана Ярмамеду не кем иным, как тобой, здесь, в ГПУ… Сомневаюсь, чтобы это можно было умолчать! Наверное, ты и сам отлично понимаешь это. Я с тобой говорю откровенно, Алеша… Этот разговор, разумеется, останется между нами. Но мы-то с тобой знаем подоплеку всего дела… Допустим, Демиров не в курсе, но ведь я, Алеша, — стреляный воробей, как говорят русские!.. Учти, меня на мякине не проведешь! Мне все известно. Надеюсь, ты понимаешь это, дружок? А Ярмамед твой — бандит! Бандюга!..

Гиясэддинов выдержал паузу. Поднес ко рту папиросу, затянулся, выпустил дым в сторону окна. Сказал почти бесстрастно:

— Может, все-таки в Сейфуллу стрелял, точнее — направлял руку его наемного убийцы кто-нибудь другой — действительно бандит, только ловко маскирующийся, высокопоставленный бандит, если можно так выразиться?..

Субханвердизаде сощурился, усмехнулся, мотнул головой:

— Прямо-таки тайны мадридского двора, Алеша!.. Впрочем, если ты располагаешь какими-нибудь неопровержимыми фактами, если у тебя есть какие-то новые доказательства — выкладывай их! Я готов послушать… Но ты должен был сказать мне обо всем откровенно и своевременно!.. Что за игра в кошки-мышки? Зачем таишься от меня? Нехорошо! Некрасиво! Это мне не нравится, Алеша!

Снова наступило молчание. Гиясэддинов думал о чем-то, морща лоб, затем сунул в рот потухшую папиросу, несколько раз затянулся впустую, взял со стола спички, прикурил. Перевел взгляд на Субханвердизаде.

— Скажите, пожалуйста, Гашем, от кого исходило указание умертвить Баладжаева?

На миг Субханвердизаде смешался. Но только на миг. В глазах его мелькнула растерянность. Он тотчас взял себя в руки. Рассмеялся громко, нарочито весело. Покачал головой:

— Ах, Алеша, Алеша!.. Смотрю я на тебя и удивляюсь. Как будто неглупый человек, а говоришь какие-то странные вещи. Я не понимаю, о чем ты спрашиваешь?.. При чем тут покойный Баладжаев?.. Какое указание?.. Кто его хотел умертвить?.. Что за чушь?! Человек болел — и сам умер… Но при чем здесь мы, скажем, ты или я?.. Объясни, ради аллаха!

— Нет, это вы должны объяснить нам.

— Что объяснить?

— Вы слышали. Я спросил: от кого исходило указание умертвить Баладжаева?

Субханвердизаде нахмурился:

— Вот что я тебе скажу, Алеша!.. Чувствую, кто-то пытается оговорить меня, настраивает тебя против меня. Что ж, недоброжелателей у меня немало… Но если вопрос стоит так, как поставил его ты, тогда пусть этот недруг выйдет открыто, пусть поднимет забрало, пусть покажет свое лицо!.. Чего прячется в тени?.. И пусть нас рассудят люди, народ!.. Нет, дорогой Алеша, меня такими вопросами не запугаешь!

Гиясэддинов, сохраняя на лице невозмутимость, выпустил к потолку струю дыма. Усмехнулся:

— Вы, я вижу, прямо-таки дракон! — Он пристально посмотрел в глаза Гашема.

Субханвердизаде выдержал его взгляд, ответил, растягивая слова:

— Может, и дракон, однако зря человека глотать не буду! Но уж если меня вынудят!.. — Он сделал эффектную паузу. Гиясэддинов спокойно заметил:

— Говорят: не рой другому яму — сам в нее попадешь!..

— Вот пусть в нее и попадет тот, кто подкапывается под меня! — буркнул Субханвердизаде.

— Я про яму сказал, имея в виду Баладжаева, — пояснил Гиясэддинов. — Да, так кто все-таки дал указание умертвить фельдшера Беюк-киши?

Субханвердизаде процедил раздраженно:

— Я уже сказал тебе, что не понимаю, о чем ты спрашиваешь… Ты, мне кажется, хочешь, чтобы кровь выступила в том месте, где даже рукой не почесали…

Гиясэддинов перебил его:

— Я требую, чтобы вы правдиво отвечали на мои вопросы! Вам понятно?..

— Это что — официальный допрос? — хмуро спросил Субханвердизаде.

Опять усмешка тронула губы Гиясэддинова:

— Да нет, я просто так спрашиваю, из любопытства… Я ведь человек, и ничто человеческое мне не чуждо. Так, кажется, говорили древние? Словом, будем считать, что мы ведем задушевную беседу!

— Хороша задушевная беседа! — качнул головой Субханвер-дизаде. — Захотелось побеседовать, Алеша, мог бы сам заглянуть ко мне. А то прислал Балахана: вас вызывают в отдел немедленно и так далее… Балахан на улице ни на шаг от меня не отходит — словно конвоирует… Нет, мне такие шутки не нравятся. Учти это, Алеша!

— Да вы не волнуйтесь. Спокойнее!

— А я и не волнуюсь. Мне волноваться нечего… Моя совесть чиста, Алеша!

— Вот и отлично. Раз, как говорится, крестьянин луку не ел, то и нутро у него не должно гореть. Ведь так?.. Мудрые все-таки есть поговорки у народа!.. Словом, Гашем, мы с вами беседуем, выясняем кое-что, ведем разговор… Не так ли?