Аркадий Инин - Вот и лето прошло...

— Пап, это ты?

— Я, я! — отмахнулся папа Андрей, собираясь продолжать спор с мамой.

Но Темка не отставал:

— Ты совсем тут не похож!

— Почему?

— Ну, тут только видно, что ты очень веселый. И совсем не видно, что ты очень строгий.

— Ничего, дома увидишь! — пообещал папа Андрей.

— Увижу, — со вздохом согласился Темка и ткнул в портрет Клаудии Кардинале, прилепленный рядом с шаржем: — А эта тетя — твоя знакомая?

— Нет, — сказал папа Андрей.

— О чем папа очень жалеет! — заметила мама Галка.

— Ничего, ты еще познакомишься, — утешил Темка папу.

Папа Андрей промолчал, а мама Галка усмехнулась и сказала:

— Короче, пошли домой! Я одна ничего не успею.

— Но я должен сдать ответ в номер! — закричал папа Андрей. — В номер — можешь ты это понять?

— Ну вот, вы опять ругаетесь, — огорчился Темка. — А я думал, я вас уже отвлек.

Мама Галка засмеялась:

— Отвлек, конечно, отвлек. И мы уже не ругаемся, а просто договариваемся. Правда, папа?

— Правда, правда, — буркнул папа Андрей. — Отведи Темку домой, пусть ждет меня во дворе. Я попробую сговориться пописать дома и прибегу.

— Только отнеси хоть немного вещей, а то у меня ручки-ножки отваливаются!

Мама Галка начала выкладывать из сумки тетради, папки, коробки карандашей, пенал… А последним вынула будильник и схватилась за голову.

— Ну! Замотал ты меня, сыночка-косыночка! Андрей, придется тебе будильник тоже взять на себя.

— Папа, только ты приходи скорей, — попросил Темка. — А то у меня тоже много дел.

— Ты опять о своих делах?! — начал накаляться папа Андрей.

Но до конца накалиться не успел — распахнулась дверь, и в комнату вкатился маленький лысый человечек. Он был похож на разноцветного человечка из мультика: рыжие волосы, розовая лысина, желтая замшевая курточка, сорочка в мелкий цветочек. Обычно в мультиках такие человечки очень веселые и добрые. Но этот был совсем не веселый, а скорее мрачный.

— Давай! — протянул он с порога руку к папе Андрею, не обращая внимания на маму Галку с Темкой.

— Еще не готово. Я с Гиви Давидовичем договорился: сдам завтра прямо в номер…

— Чтобы ты завтра сдал в номер, — прервал человечек, — я должен сегодня это сто раз почеркать! Главный спросит не с тебя, а с завотделом! — Он наконец заметил маму Галку: — Кончишь с гражданкой — зайдешь ко мне!

— Но, Серафим Антонович…

— Зайдешь ко мне! — рявкнул человечек и выкатился, хлопнув дверью.

— Видела? — развел руками папа Андрей.

— Видела, — вздохнула мама Галка и взяла Темку за руку. — Пошли…

Но Темка не двигался с места, широко раскрытыми глазами смотрел на захлопнувшуюся дверь.

— Папа, — тихо сказал он, — я еще никогда не слышал, чтобы на тебя кричали. Я думал, что только папы всегда кричат на своих детей…

Темка выбежал во двор, уже освободившись от «приличного костюма», как мама Галка называла его одежду, в которой они отправились в «Детский мир». Сам Темка терпеть не мог этот «приличный костюм». Тем более после босоногой свободы южного пляжа, откуда он только что вернулся. И сейчас он снова чувствовал облегчение — в одних трусах и только с ремнем на голом животе, а на ремне болталась старая солдатская фляжка.

Едва он появился из подъезда, как навстречу ему бросилась орда таких же голопузых и босоногих пацанов — верные друзья, дворовая команда. Темка даже не представлял, что он так по ним соскучился. На юге как-то не было времени вспоминать о них — там своих дел и впечатлений хватало. Но вот теперь, увидев всех друзей сразу, Темка вдруг понял, как соскучился по ним, как рад видеть их всех — и кудрявого крепыша Игоря, с которым подрался из-за ножичка в прошлом году, и рыжего хвастуна Вальку, который проспорил ему мороженое и не отдал, и самого маленького круглоглазого Саввочку — пожалуй, единственного в мире человека, к которому Темка уже мог относиться как старший.

Пацаны тоже явно были рады встрече с Темкой, хлопали его по плечам, трясли по-мужски руку, засыпали вопросами, как было в Сочи, научился ли он плавать, возил ли с собой фляжку, загорал ли в плавках или «голяком»… А Темка, как ни сбивчивы были вопросы, старался ни один не пропустить и на все ответить. Он сообщил, что в Сочи было очень хорошо, хотя и жутко много везде народу; и что плавать он научился, хотя только рядом с папой Андреем, а одного его пока не пускали; и что фляжку свою знаменитую он, конечно, возил с собой и носил в ней воду на пляж, а на волнах она, оказывается, не тонет; и что, ясное дело, загорал он никаким не «голяком», а в плавках — что он, маленький, что ли!

— А ну покажь разницу! — потребовал Игорь.

— Пожалуйста! — Темка откатил резинку трусов.

И общим взорам открылась четкая граница между загаром и не тронутой солнцем белизной. Пацаны восхищенно зацокали языками, давая высокую оценку «разнице».

Но тут же резинка трусов, поспешно отпущенная Темкой, хлопнулась на свое место, потому что в круг пацанов вошла маленькая девочка Женя. Нет, она не вошла — «вошла» не то слово. Женя не ходила, а как-то плыла, медленно и гибко, может быть, чуть-чуть сонно, но очень грациозно. И разговаривала Женя тоже медленно, нараспев, так что Темке всегда казалось, что она немножечко посмеивается над тем, с кем разговаривает.

— Ой-ёй-ёй, скажи-ите, какой зага-ар! — пропела Женя.

— Привет, Женька! — сказал с мужской суровостью Темка и крепко потряс ее руку.

Женя руку вырвала и опять пропела:

— Ой-ёй-ёй, скажи-ите!

Но что она хотела этим сказать, было непонятно.

— А я завтра в школу иду, — сообщил Темка.

— А я неделю ангиной болела! — ответила Женя.

И поплыла сквозь мальчишечью команду к своему подъезду. Пацаны глядели ей вслед. И Темка глядел. На ступеньках она оглянулась и, прежде чем войти в подъезд, пропела:

— Так ты, Тема, ириходи-и…

— Я обязательно приду! — поспешно крикнул Темка ей вслед.

К нему поближе протиснулся маленький Саввочка.

— Тем, а Тем, раз ты уже в школу идешь, тебе же уже игрушки не нужны?

— Не нужны, — солидно согласился Темка и на всякий случай добавил: — Но после школы я еще, может быть, немножко буду играть.

— Ну все равно они тебе уже не так нужны, да? Можно ты подаришь мне одну игрушку?

— Одну — можно, — не задумываясь, согласился Темка. — Какую хочешь!

— Подари мне тогда фляжку, — попросил Саввочка.

Темка дрогнул. Это было выше его сил. Такой фляжки не было ни у кого. Настоящая солдатская, в светлых царапинах по уже потемневшему алюминию, побывавшая, наверно, в самых настоящих боях и сражениях.

— Понимаешь, Саввочка, — начал объяснять Темка, — фляжку — это я не могу! Это моя самая-самая… Это даже вообще не игрушка, а необходимая вещь!