Аркадий Инин - Вот и лето прошло...

— Ну раз необходимая… — кивнул Саввочка.

— А все равно тебе ее в школу не дадут носить, — сказал Игорь.

— Не дадут, — согласился Темка. Но понимаешь… после школы… или в воскресенье… я все-таки иногда буду же играть в войну

— Пацаны! — заорал рыжий Валька. — А давайте — в войнушку!

Все одобрительно загудели, поддерживая эту идею. Только Темка помотал головой:

— Вы играйте, а я не могу. У меня сегодня еще дела.

— Какие дела? — поинтересовался Игорь.

— Разные… И одно — очень неприятное!

— Нет, ну какие, какие дела? — приставал Игорь.

— Я же говорю, разные — всякие… Вот, например, лужу завалить надо.

Никаких луж в эту августовскую жару, конечно, не было. Но посреди двора — все еще неблагоустроенного двора дома-новостройки — была здоровенная ямина. А вот в пору осенних дождей она могла бы стать вполне полноценной лужей. Так уже было в прошлом году, и хотя теперь это была только яма, пацаны упорно именовали ее «лужей» — слишком уж много невеселых воспоминаний у них было с ней связано.

— Так мы ж собирались ее завалить, — сказал Валька. — Ну и завалим потом.

— Потом мне заваливать будет некогда. Знаешь, сколько уроков в школе задают!

— А мой папа говорил, что они ее на воскреснике завалят, — вспомнил очкарик Юра.

— Когда он говорил? — живо обернулся к нему Темка.

— В июне, кажется… Нет, на мой день рождения — в мае.

— Вот! — сказал Темка. — Тебе, когда ты в лужу свалился, за штаны было?

— Было… — признал Юра.

— И мне было, — вздохнул Саввочка, — когда в ней ботинок утонул…

Все горестно зашумели, вспоминая свои печали, связанные с этой проклятой «лужей».

— Нам всем было! — подвел итог Темка. — А папам мамам ничего ни от кого не было. И поэтому паны-мамы ее не завалят никогда!

— Не-е, давайте лучше в войнушку, — настаивал на своем Валька.

Пацаны в нерешительности глядели на Темку. А он морщил лоб и думал. Может, ему самому хотелось поиграть в войнушку и он боролся с соблазном. А может, он что-то придумывал.

— Правда, — махнул он вдруг рукой, — давайте в войнушку! За мно-ой!

Он закричал и, размахивая рукой, побежал к штабелям кирпича у строящегося рядом дома. Пацаны с воинственными воплями бросились за ним. Но удивленно остановились. Потому что Темка начал играть в войнушку как-то странно. Он схватил со штабеля кирпич, прижал его к голому животу и, согнувшись в три погибели, перебегая от куста к кусту, добежал до ямы-лужи. Возле нее он наконец распрямился и, описав кирпичом круг над головой, швырнул его в яму с медленным завыванием:

— И-и-их!

Рыжий Валька возмутился:

— Это не войнушка! Это скука зеленая — кирпичи таскать!

Пацаны согласно загудели, но Темка уже мчался обратно и кричал им на бегу, что это у Вальки — скука и кирпичи, а у него — это снаряды, и он их подносит под шквальным огнем к пушкам, которые точно бьют по врагу.

— А мы? — забеспокоился маленький Саввочка.

— И вы, конечно, тоже! За мно-ой!

Но не успел Саввочка послушно броситься за ним, как Темка заорал страшным голосом:

— Ложись!

Саввочка испуганно плюхнулся на живот А Темка еще отчаяннее заорал другим пацанам:

— Ложись!!! Кругом же стреляют! Ложись!

Подчиняясь его яростному напору, все пацаны попадали на землю. Только вертели головами и на все голоса устроили невидимую, но вполне отчетливо слышимую канонаду:

— И-и-их! Бух! Ж-ж-жах! У-у-ух! Взи-и-и-вах!

А Темка, присев за кирпичным штабелем, подавал отрывистые команды:

— Игорь и Сашка, давайте по-пластунски к пушке! Валька и Сережа — на позицию за качелями! Мишка, Юра, Славик — по окопам на всем фронте! Я подаю снаряды отсюда!

— А я? — обиделся забытый Саввочка.

— А ты… А ты — санитар, медицинская сестра! Сейчас будут раненые! — убежденно заявил Темка.

И вот уже от штабеля до самой «лужи» пролегла цепочка пацанов. Они по очереди вскакивали и, пригибаясь под пулями, перебегали с кирпичами-снарядами свой отрезок пути и передавали его следующему бойцу, который проделывал свой геройский путь и передавал снаряд следующему, пока последний в этой цепи не швырял его с грохотом в яму. Кирпичи летели один за другим, раскалывались, яма заполнялась. Двор непрерывно оглашался всеми необходимыми для текущей военной ситуации кличами:

— Давай снаряды! Скорей! Огонь! Ура-а! Еще снаряды! Батарея, огонь!

Темка, пользуясь минутной передышкой, как в настоящем бою, жадно пил воду из любимой фляжки, задрав голову к солнечному небу. Но, как ни странно при этом солнце и ясном небе, неожиданно грянул гром!

— У-у вредители! У-у мучители рода человеческого!

Могучая и огромная, как слои, дворничиха тетя Настя неслась грозой на пацанов.

Ряды участников битвы за «лужу» дрогнули. Мальчишки пятились, потихоньку бросая кирпичи за спины. А тетя Настя налетала неумолимо, как гроза:

— Мало, что свой дом поуродовали, так теперь за другие взялись! А я за вас отвечай! У-у варвары неуемные!

Пацаны бросились врассыпную. Один Темка, цепляясь усилием воли и пальцев за кирпичный штабель, изо всех сил старался мужественно удержать себя на месте. Но когда страшная в гневе тетя Настя была уже так близко, что ее мощная фигура заслонила солнце, он тоже не выдержал и дал стрекача.

Дворничиха ловила пацанов за шиворот по двое-трое в один кулак и вопила, задирая головы к балконам:

— Потаповы! Монины! Марья Сергеевна! Каценеленбоген!

На балконах появлялись вызываемые мамы и папы, дедушки и бабушки. Двор наполнился их разноголосыми, но одинаково возмущенными призывами к детям вернуться домой и недвусмысленными намеками на то, что их дома ожидает.

Наконец попался и Темка.

— Рыбаковы! — закричала дворничиха.

— Тетя Настя, — серьезно сказал Темка, — мне очень нужно с вами поговорить.

— Поговорим, поговорим! — пообещала она. — Ремнем поговорим, а надо бы вожжами. Рыбаковы-и…

На ее крик откликнулся папа Андрей — он бежал от автобуса к дому с Темкиными папками-тетрадками под мышкой.

— Что? Что случилось?!

— А вот, месяц отдохнули от вашего вредителя, а теперь — здрасьте, приехали! Кирпичи со своей братией на стройке крушит!

Дворничиха вручила Темку — из рук в руки — папе Андрею и бросилась ловить остатки «братии».

— Так-так! — сказал папа Андрей. — Друзья встречаются вновь!

Темка уныло потоптался на месте и снова решительно заявил:

— Мне надо поговорить с тетей Настей!

— Поговорили уже. И дома еще поговорим! — заверил пана Андрей. — А сейчас умываться — и в парикмахерскую.

Темка нехотя поплелся за ним к подъезду.

— Вот, забрал твои портреты, — показал ему на ходу папа Андрей маленькие фотографии. — Я упирался, но они меня уговорили, что это — именно ты.