Аркадий Инин - Вот и лето прошло...

— Папа, а ты вообще за девочек?

— Конечно, за, — удивился папа Андрей. — А что?

— И я. Только когда я сказал, что я за девочек, так мне Валька сказал, что я изменник Родины.

— Глупый человек твой Валька! Ну идем, идем, ты же спешишь…

Но Темка не двинулся с места.

— Валька, конечно, наверное, глупый… А вообще у нас за девочек только я и Саша. Я только в крайних случаях притворяюсь, что против девочек, но тогда за ними только гоняюсь, а не бью…

Темка говорил все это папе, а сам смотрел на лицо девчонки, которое становилось все более растерянным. Папа Андрей тоже посмотрел на ее закушенную, чуть подрагивающую губу, вздохнул и сказал:

— Постой здесь.

Он вернулся назад, молча взял девчонку за руку. Парни удивленно смотрели на него, но тоже молчали. Папа Андрей подумал и не пошел напролом, а, ведя девчонку за собой, обошел парней сбоку. Они развернулись и наблюдали, как он довел ее до следующего угла и дальше она пошла сама. А папа Андрей не спеша возвращался, вглядываясь в застывшие приближающиеся лица, в которых хоть и не было разбойничьих черт, но и приятных черточек тоже было маловато.

Темка появился неожиданно. Он вынырнул из-за спин парней навстречу отцу. Решительно взял его за руку, точно так же, как отец только что брал девчонку. И повел папу Андрея прямо на парней. Они поколебались и… расступились.

Первым на следующем перекрестке не выдержал и оглянулся Темка. На том углу уже никого не было. И вообще был солнечный день, и было много прохожих. Папа Андрей тоже оглянулся. И почему-то грустно улыбнулся и прижал Темкину голову к своему боку — там, где карман пиджака. Он это сделал, конечно, ласково, но Темка отпрянул — его ухо больно уперлось во что-то железное. Папа Андрей запустил руку в карман и с огорчением извлек будильник.

— Так! — Он глянул на свои часы. — А через десять минут в мастерской перерыв. И на почте — тоже.

Он задумался, вертя в руках будильник. Темка поторопил:

— Ну так что?

— Побудешь пока во дворе, — решил папа Андрей, — а я хоть немного дома поработаю.

— А можно я пойду по своим делам?

— Слушай, подарок… — угрожающе начал папа Андрей.

— Хорошо, хорошо, — поспешно согласился Темка, — Я побуду во дворе. У меня во дворе тоже есть дела.

Двор был пустой — ни взрослых, ни детей. Ну, взрослые это понятно, подумал Темка, взрослые в это время работают. Хотя и дети тоже понятно: обедать пошли. А самые маленькие — еще и спать после обеда. Темка подумал об этом и вдруг загрустил: ему уже теперь не придется спать после обеда. Никогда, никогда! Потому что где вы видели школьников, которые после обеда снят? Им спать некогда — уроки надо готовить!

Нельзя сказать, чтобы Темка очень уж любил послеобеденный сон. Скорее наоборот: уложить его было не так-то просто. Сначала с этим мучилась бабушка Наташа. Она долго баюкала его, рассказывала сказки, сидя на тахте. А когда это не помогало, укладывалась рядом: будем спать вместе. Темке это нравилось — бабушка была очень теплая — и он хитрил: закрывал глаза, сопел носом, изображая спящего. Но для верности обнимал рукой бабушкину шею. И когда она, поддавшись на его хитрость, пыталась тихонько слезть с тахты, Темка тут же открывал глаза и притягивал за шею бабушку к себе. Все начиналось сначала и продолжалось до тех пор, пока первой не засыпала бабушка. А Темка — уже потом.

Когда же он пошел в детский сад, тут уж совсем было не до сна. Что они — ясельные, что ли? Нет, конечно, по команде воспитательницы Ларисы Викторовны все дружно закрывали глаза. Но, дождавшись, пока она уйдет, так же дружно их открывали. Только один Микриков — в детском саду всех звали по фамилиям, и это Темке нравилось, — так вот, только Микриков если уж закрывал глаза, то уже не открывал их до самого подъема. Он даже стоя умел спать, этот Микриков. А остальные — нет. Остальные только так: пришла Лариса Викторовна — закрыли глаза, ушла — открыли, пришла — закрыли, ушла — открыли… Пока она уже больше не уходила, а садилась на стул в углу и ждала. Тогда все лежали с закрытыми глазами и боролись со сном. До его победы.

Так что послеобеденный сон был Темке вовсе ни к чему, но все равно ему сейчас стало грустно потому, что этого больше не будет. Он погрустил минутку или две, но вспомнил, что папа Андрей в субботу-воскресенье иногда ложится после обеда с газетой на диван, и очень вскоре газета из его рук соскальзывает на пол, рот приоткрывается, а нос начинает издавать тихий посвист, как чайник перед тем, как закипеть. Ага, подумал Темка, значит, если очень захочется, будет еще в жизни время поспать после обеда. И он перестал грустить и увидел на балконе второго этажа голубоглазую девочку-певунью Женю. Она стояла там с мамой — такой же пухлой и голубоглазой.

— Здравствуйте! — вежливо сказал снизу Темка. — Жень, ты Толика не видела?

— Ма-ама, — запела вместо ответа Женя, — можно я с Темкой погуляю невдалеке-е-е?

— Ну, если невдалеке — можно, — улыбнулась мама и вздохнула: — Хоть бы часик поспала…

Женя только передернула плечиком и исчезла с балкона в комнате. А потом появилась из подъезда.

— Ты Толика не видела? — снова нетерпеливо спросил Темка.

— Ну-ужен мне твой То-олик!

— Он мне нужен. У меня к нему дело.

— Ну и ищи своего Толика!

Женя обиделась. Но потом решила, что не зря же она выходила, надо заставить Темку поиграть в какую-нибудь игру.

— Ой, знаешь чего! Придави глаза пальцами сильно-сильно! А потом сразу открой — и увидишь царство!

Темка послушно придавил веки.

— Сильнее! Сильнее!

Он придавил так, что стало больно. И разжал пальцы. В глазах у него поплыли радужные пятна, ничего вокруг было не видать, и он обалдело улыбался.

— Красиво? — поинтересовалась Женя.

Темка, не желая ее обидеть, подтвердил, что очень красиво. Но раздался унылый голос:

— Мура все это!

Позади них стоял длиннолицый и длинноносый мальчишка и грыз поджаристый бублик.

— Сень, ты Толика не видал? — вспомнил о своем Темка.

Но Сеня кусал бублик и гнул свое:

— Толика я не видал, а эту муру про царство я давно уже видал… Ничего там не красиво, никакого такого царства, а только в глазах темно! А вот я зато умею ушами двигать!

И он немедленно доказал это, Темка посмотрел на Сеню с большим уважением. А Женя обиделась за свое «царство»:

— Подумаешь! Я в школу пойду — и то-оже научусь ушами дви-игать.

Сеня откусил бублик и сказал задумчиво:

— В школе этому не учат. И вообще в школе…

Он безнадежно махнул рукой, показывая, что про школу ему даже говорить не хочется. Но Темку как раз этот разговор очень интересовал.

— А чего в школе? Чего?

— А ничего! — снова уныло махнул рукой Сеня. — Трудно в школе очень, вот чего!