Аркадий Инин - Вот и лето прошло...

Одни уезжают из центра — в пампасы, в деревню, которая уже просто новый микрорайон, но еще сохранила свой лесок и свою речушку. Другие в этих окраинных райских кущах испытывают только кислородное отравление от свежего воздуха и тянутся в центр — в аромат выхлопных газов, в суету людей и машин, в театры, куда можно добраться без электрички.

Разные люди, разные стремления. А иначе какой же обмен? Если бы всем хотелось одного и того же, что на что мы бы стали менять? Нет, обмен — это всегда мечта об ИНОМ. О том, чего у нас нет. О том, что — мы надеемся! — и есть счастье.

Они бродят по этому переулку, люди с разными мечтами. Здесь есть новички и есть ветераны. Ветераны дают новичкам советы и рассказывают легенды. Эти легенды бытуют давно и передаются из поколения в поколение. В них повествуется о невероятно замечательных и замечательно невероятных обменах. Но легенды уверяют: это возможно, это свершилось. Легенды даруют надежду.

А потом новички становятся ветеранами. И уже сами рассказывают старые легенды новым новичкам. И уже не замечают, что приходят сюда не столько для обмена, сколько для встреч. И рождается сказка, очень похожая на быль. А может, именно быль, похожая на сказку. Про тех двоих, что пришли сюда, чтобы обменяться, а вместо этого познакомились, и им уже обмен стал не нужен, вернее, нужен, но совсем-совсем другой.

И еще я знаю, здесь есть люди, которые, даже если и найдут свой вариант обмена, не осуществят его. Они просто ни за что и никогда не уйдут с этой ярмарки жизни, из этого переулка имени Надежды на Лучшее и Мечты об Ином.

Я точно, я совершенно точно знаю, что такие люди есть.

Один из них — я.

Этот тихий переулок надежд имеет к нашей истории вот какое отношение: Луковы задумали квартирный обмен. Точнее, задумали не все Луковы — дед, отец и сын, а только одна Люся Лукова — мать, жена и невестка. И это вполне естественно. Мужчин, как правило, мало волнуют проблемы жилплощади, лишь бы таковая имелась в принципе. А в остальном — только бы с крыши не текло и в окна не дуло. Но для женщин, почти как для англичан, их дом — их крепость. В которой они проводят гораздо более значительное время, чем мужчины. И потому детали бытия, мужчинам безразличные, для женщин первостепенны.

Итак, Люся Лукова — жена Паши Лукова, мать Лешки Лукова и невестка Алексея Павловича Лукова — искала в анналах вышеописанного переулка надежд вариант обмена. И нашла один неплохой вариантик. Обмен устраивал обе высокие договаривающиеся стороны. Но была еще сторона третья — райисполком. Инстанция, призванная стоять на страже интересов граждан путем учинения этим гражданам различных препятствий. В изобретении и осуществлении данных препятствий труженики исполкома были вдохновенны и изобретательны. Ибо, похоже, именно в этом они находили высокое оправдание получаемой ими довольно низкой зарплаты. Нашлись такие препятствия и в обменном варианте, который взлелеяла Люся: где-то было метром больше, где-то метром меньше… Для разрешения ведомственного конфликта ответственный квартиросъемщик Алексей Павлович Луков был приглашен на депутатскую комиссию исполкома.

Но это — вечером, после работы. А утром Луковы еще только начинали свой трудовой день. Мужчины уходили раньше. Люся — преподаватель детской музыкальной школы — уходила позже. Но как хозяйка дома она уже обеспечила мужчин калорийным завтраком. И теперь стояла на балконе — квартира была на втором этаже — и напутственно махала рукой уходящим на работу и учебу мужчинам. Такова была многолетняя семейная традиция. Мужчины снизу помахали ей в ответ и пошли своим путем.

Путь их пролегал через обширный пустырь, вдоль чугунной ограды городского парка. Пустырь был усеян останками снесенных деревянных домишек — на их месте предполагался новый микрорайон. Несколько хибарок еще стояли вдали, но их судьба была уже решена: мощный бульдозер накатывал и откатывал, долбая крайнюю из них. Домишко дрожал, но все же держался — крепко строили предки. В этом его сопротивлении тупой машинной силе было что-то бесполезно-смешное. Но и нечто безумно-героическое.

Время было раннее, дорога пустынная. Луковы шли и толковали о заботах грядущего дня.

— Ни пуха ни пера тебе на алгебре! — сказал дед внуку.

— К черту, к черту, — откликнулся Лешка.

— Батя, — сказал Паша — а все же надо бы в исполком ордена надеть…

— Не день Победы! — отрезал Алексей Павлович.

— Да я-то понимаю, но…

— Но мама Люся просила, — закончил за отца Лешка.

— С тобой не обсудили! — оборвал язвительного отпрыска папа Паша и сказал Алексею Павловичу: — А может, и верно, ни к чему орденами глаза мозолить, сейчас как-то к ним отношение иное…

— Какое? — жестко прищурился Алексей Павлович. — Какое иное отношение у вас к нашим орденам?

Паша, очутившийся меж двух огней, отмахнулся и от отца, и от сына:

— Да ну вас! К каждому слову цепляетесь!

— А ты слова выбирай, — остывая, заметил Алексей Павлович. — И вообще, чего суетиться? Объясню я этим депутатам по-людски, всё поймут…

Он не договорил, остановился у крайнего домика с резными наличниками и затейливым коньком на крыше. Глянул на работающий в отдалении бульдозер.

— Вот о чем не забыть бы в исполкоме потолковать! А то уж к нему подбираются…

Алексей Павлович, переключившись на новые мысли, прибавил ход. Сын и внук следовали за ним, больше не докучая разговорами.

Так они вошли в парк. На центральной аллее было уже многолюдно. Неспешно прогуливались мамы и бабушки с колясками. А спешившие на работу обгоняли их.

У боковой аллеи первым от троицы откололся Лешка — сделал ручкой и поскакал вприпрыжку налево. В сторону школы.

Паша свернул в следующую аллею. Она вела к боковым воротам парка, за которыми был его — Пашин — проектный институт.

Алексей Павлович прошел еще немного в одиночестве по центральной аллее, а затем тоже свернул на узенькую дорожку, зажатую с обеих сторон кустами.

Вскоре позади него появился бегун. Нет, это был не спортсмен — для спортсмена тяжеловат, да и староват, лет тридцати пяти. Но это был и не пациент из тех, кто убегает от инфаркта, приближаясь к инсульту, нет, слишком молод и крепок он был для пациента — розовощекий, кудрявый, держал четкий ритм и ровное дыхание. В общем, скорее это был просто человек предусмотрительный, решивший жить согласно разумному девизу: береги вес смолоду!

Увидев впереди препятствие в виде неторопливо идущего Алексея Павловича, бегун весело и дружелюбно прокричал:

— Дорогу, папаша!

Алексей Павлович, углубленный в свои думы, даже не оглянулся, а просто сошел покорно с дорожки и прижался спиной к кустам, давая дорогу представителю молодежи.