Эмэ Бээкман - Глухие бубенцы. Шарманка. Гонка [Романы]

— Какая нелегкая понесла этого Яануса! Только и делает, что чешет вокруг! Что и говорить — цыганская кровь.

Эльмар, Карла и Йоссь вытащили телегу из канавы на дорогу. Остальная публика продолжала сидеть в телеге и галдеть. Йоссь, понукая Мадиса, заставлял его шагать к дому, но бык задрал голову и фыркал. Он и на этот раз игнорировал приказы царя природы.

Люди в воротах прислушались. Грохота военных машин не было слышно. Кто бы это мог быть?

ык Мадис нагнул голову и, потряхивая ярмом, припустил. Разгулявшиеся лоботрясы один за другим посыпались из дребезжащей телеги на землю. Леа Молларт, согнув ноги, прыгнула на дорогу.

Из-за риги показалось стадо.

Черно-белые коровы потянулись вдоль дороги к липам. Серый угол риги, деливший надвое поле зрения толпившихся во дворе людей, казался гигантскими воротами, откуда выходило огромное стадо.

Бык Мадис, врезавшийся вместе с телегой в стадо, разделил его на две части. Одни остались на краю поля, другие побрели через дорогу на луг. Веселые гуляки, проклиная злую судьбу, сгрудились около лип. Они стояли с покорным и безучастным видом, словно готовились бесславно погибнуть, став жертвой коровьих зубов, если б только этих животных интересовало человечье мясо.

— Гляди, — с радостным удивлением воскликнула Армильда.

Мощный бык окончательно смешал коровье стадо. Несколько коров свернули на дорогу и поплелись к риге.

Кулливайнуская Меэта, процеживавшая у колодца молоко, держа в руке подойник, подошла к воротам и озабоченно сказала:

— Коровы, видать, недоены, так и прут сюда.

Сквозь сгрудившееся мычащее стадо протолкались два немецких солдата с ружьями на спине.

— Господи, господи! — воскликнула Минна и закрыла глаза руками.

Однако она напрасно тревожилась за сына. Йоссь, стоявший вместе со всеми у лип, во весь рот зевнул и, махнув рукой, заковылял к дому. Молларт, побежавший навстречу немцам, столкнулся с Йоссем у риги.

— Принесите винтовку! — крикнул ему Молларт. — Прогоним немцев!

Йоссь снова зевнул, однако прибавил шагу.

Коровы мычали, бык Мадис, врезавшийся вместе с телегой в их стадо, ревел. Стоя под липами, немцы размахивали руками и что-то кричали людям, норовившим спрятаться друг другу за спину. Но вот, набравшись смелости, вперед вышел солдатик и стал потрясать своим пистолетом перед носом у немцев. Немцы во всю глотку выкрикивали какие-то приказы, направив стволы автоматов на разгулявшуюся компанию. Они целились твердой рукой в упор, не выпуская из глаз растерянных людей. Пистолет был лишь ничтожным придатком к размахивающей руке подвыпившего солдатика — дуло глядело то в лес, то в небо, то в сторону сгрудившихся коров.

Молларт в спешке чуть было не растянулся. Вытянув вперед правую руку, он что-то кричал немцам.

Бенита нетерпеливо смотрела в сторону дома. Йоссь как исчез в кухне, так до сих пор не появлялся. Словно ружье было иголкой в стоге сена, которую невозможно найти.

Бенита не могла больше оставаться на месте. Она вихрем помчалась к липам, и Армильда, решившая любой ценой вырвать своего Яануса из когтей смерти, отдуваясь побежала следом за хозяйкой Рихвы.

Дети, шмыгнувшие в гущу коровьего стада, нашли мирный островок — телегу, подпрыгивающую за быком Мадисом. Взгромоздившись на нее, они галдели и прыгали.

Бенита добежала до лип спустя несколько мгновений после Молларта.

— Впереди русские, вам тут не пройти! — по-немецки кричал солдатам Молларт.

— Освободите дорогу! Освободите дорогу! — орали немцы, хотя дорога была свободна.

— Оставьте стадо и исчезайте, — убеждал их Молларт. Его голос терялся в мычании коров и криках детей.

— Спасайте свои души, — по-английски крикнула Бенита.

Протиснувшись к едва стоявшему на ногах солдатику, Бенита выхватила из его рук револьвер.

Немцы почувствовали облегчение. Словно сговорившись, они вытерли пот со лба и испуганно заморгали глазами.

Критический момент миновал, и это придало Парабеллуму смелости. Он вплотную, чуть ли не нос к носу, пододвинулся к немцам, сорвал с головы желтый платок, рукавом стер нарисованные углем усы и назидательным тоном стал уговаривать их. Он терпеливо повторял, что впереди русские и пробиться невозможно. Пусть немцы спасают свою собственную арийскую шкуру. Здешний народ отпустит их с миром.

Парабеллум говорил по-немецки неважно и поэтому для большей убедительности после каждой фразы произносил «Donnerwetter» и «Scheisse».

Теперь и к Риксу вернулся голос.

— Мы дадим вам расписку, — важно пообещал он солдатам, — что приняли стадо на свое попечение.

— Мы дадим вам бумагу, дадим! — с воодушевлением крикнул солдатик и похлопал Бениту по плечу.

На Леа Молларт снова напал неудержимый смех. Заморыш Карла стукнул ее между лопаток. Это подействовало.

— Вы имеете дело с интеллигентными людьми, — беря себя в руки, сказала Леа. — Здесь ветеринарный врач, — показала она на Молларта. — Оставьте стадо на его попечение.

На солдатика снова напал воинственный пыл. Он, словно клещами, сжал руку Бениты, стараясь вырвать у нее свой револьвер.

От боли Бенита согнулась и, пытаясь оттолкнуть от себя обнаглевшего юнца, свободной рукой влепила ему пощечину.

— Интеллигентные люди! — с истинно арийским презрением воскликнул немец постарше и снова поднял опущенный было ствол автомата.

Между тем две коровы, отбившиеся от стада, подошли к воротам хутора и стали оценивающе разглядывать двор и снующих по нему беженцев. Остальные черно-белые коровы исчезли за деревьями, что росли на лугу по ту сторону дороги. Бык Мадис, которому надоело стоять впряженным в телегу, ревел. Коровы, стоявшие в хвосте стада и норовившие подойти поближе к быку, стали протискиваться вперед.

Немцы орали на коров, забредших на рихваский двор, но пеструхи, зная лишь местный язык, не обращали внимания на призывы к порядку.

Йоссь, который в конце концов появился в воротах хутора, снова стал отходить к дому. Вероятно, он прятал за спиной винтовку и не хотел, чтобы его заметили.

Эльмар, решив договориться с немцами по-хорошему, протянул им початую бутылку самогона.

Немцы колебались. Чтобы показать пример, Эльмар глотнул сам, затем, как человек воспитанный, вытер горлышко бутылки и, ободряюще кивнув, протянул самогон старшему солдату. Тот что-то пробурчал на ухо своему младшему спутнику, после чего младший взял Эльмара на мушку. Только теперь старший отважился поднести бутылку ко рту. Видно было, что «лесной шум» пришелся ему по вкусу. После нескольких изрядных глотков он соблаговолил передать бутылку своему напарнику и в свою очередь попытался взять Эльмара на прицел, однако конец автомата клонился у него то вправо, то влево. Один раз ему все-таки удалось направить дуло на Эльмара, но тут вдруг ему показалась подозрительной Леа Молларт, и он взял ее на мушку.