Зигмунд Скуиньш - Мужчина во цвете лет. Мемуары молодого человека

С экрана телевизора, стоявшего в гримерной, ко мне летел посланный им мяч. Понятное дело, и самому хотелось выйти на поле, вместе с ним бежать в атаку, принимать его пасы, передавать их дальше. А почему бы нет?

Сам не знаю, как это произошло, но когда запись закончилась и двери студии раскрылись в коридор, я оказался среди участников передачи.

— Еще на несколько минут попрошу всех задержаться, — объявил один из «невидимок», — сейчас узнаем, хорошо ли записали.

— Товарищ Кронис, мне нужны ваши данные, — сказал другой.

Я стоял у него на пути и молчал. Разговаривая с кем-то, он раз-другой мельком взглянул на меня. Потом мы остались вдвоем. Он опять посмотрел на меня.

— Вам тоже нужны мои данные?

Я самому себе казался невоспитанным, настырным малым. В то же время вполне отдавал себе отчет, что подобный случай навряд ли когда-нибудь еще представится. Словом, банальное боренье между эгоизмом и тактом.

— Видите ли, есть одна проблема… — Первые слова насилу из себя выдавил, как после удара каратэ по сонной артерии. — В вузах пока нет факультета, где бы готовили специалистов вашей отрасли.

— Это верно, — Взгляд его оживился, из чего я заключил, что сия простая истина вызвала у него интерес. — В настоящий момент мы действительно находимся между факультетами.

— Как бы вы посоветовали поступить?

— Простите, в каком контексте?

— Чтобы по окончании института можно было бы работать в вашей лаборатории.

— А вы когда заканчиваете?

— В общем-то, я только начинаю.

— А-а-а-а. И уже знаете, где захотите работать?

— Да.

Его взгляд еще более повеселел. Как будто сказанное мною он выслушал в комическом исполнении Эдгара Лиепиня.

— Почему?

— Потому что новые отрасли быстро развиваются. В старых и привычных работать не так интересно.

— К тому времени появятся еще более новые.

— Мне бы все же хотелось к вам. — И не давая ему возразить, я торопливо продолжал: — Если была бы программа, недостающие курсы я бы мог прослушать в другом месте. А некоторые экзамены сдать на других факультетах.

Он сделался серьезным. Даже придирчиво-пытливым: не насмешка ли весь этот мой монолог?

— Вы согласны сдавать дополнительные экзамены?

— Почему бы нет?

— Хм-м. Не слишком современно. — Взгляд его слегка прищуренных глаз задержался на моем галстуке — завязан он был по моде: довольно свободный, приспущенный книзу узел; а затем на костюме — у нас с ним были почти одинаковые вельветовые пиджаки. — Совсем в духе наших подвижников-просветителей Каспара Биезбардиса, Кришьяна Валдемара.

— Ретро.

— Мысль превосходная, впору взять патент. К сожалению, дополнительную программу невозможно составить за пять минут. Для этого потребуется по крайней мере четверть часа.

— Я бы мог зайти к вам в институт. Завтра, послезавтра, когда вам удобней.

Профессор Кронис взглянул на часы.

— Беда в том, что через два часа я должен сидеть в самолете. Боюсь, в ближайшие месяцы мы смогли бы с вами встретиться только на севере Италии, миль за сорок от Милана.

Почувствовал, как к лицу приливает жар. От волнения, смутной радости. Оттого, что он задумался над моим предложением и мою идею не отклонил. Оттого, что не ошибся в нем.

Я посторонился, вытянулся по стойке смирно и в наплыве чувств чуть не пристукнул каблуками (в ушах у меня прозвенел голос Большого: Выправка! Плечи! Размяк, словно вареник! Мужское достоинство — вперед!).

— Счастливого пути! Зайду, когда вернетесь.

— Постойте, постойте, — перебил он меня, — у нас еще есть десять минут. Пока доберемся до центра, сможем кое о чем потолковать. Поедемте вместе.

И я поехал с ним. Профессор Кронис увлекал мою душу, как ветер увлекает привязанный к нитке бумажный змей. И как бумажный змей, душа моя вздымалась в небеса.

Мечта стать ученым зародилась во мне в четвертом или пятом классе, когда мы изучали происхождение человека. Помню, вместе с Рандольфом отправились в зоосад и целый день провели вблизи предков.

Вполне возможно, что люди произошли от обезьян, сказал тогда Рандольф. Но все же есть исключения. Прародителями учителя Аболиня наверняка должны быть крокодилы.

Происхождение человека по-прежнему меня занимает. Почему, например, игуанодонты, как и мы, передвигавшиеся на двух ногах, пошли по пути наращивания веса, а не развития мозговой деятельности? Почему они неожиданно вымерли? Можно подумать, природа, убедившись в несовершенстве их конструкции, попросту сбросила их со своего рабочего стола, чтобы очистить место для новых видов. Какая роль в эволюции человека отводится расам? Почему человек утратил свой волосяной покров?

В восьмом и девятом классе я находился под впечатлением гипотез о множественности цивилизаций (мы вроде бы живем в шестой по счету), а также предположений о том, что человек мог появиться на Земле из космоса. Теперь, когда ближайшие планеты более или менее изучены и Солнечная система предстала перед нами безжизненной пустыней, идея панспермии уже не кажется столь притягательной.

Если Дарвин и ошибался, то, по-моему, в первую очередь в том, что развитие человека представлял себе как единую, непрерывную и закономерную эволюцию. Мало-мальски разбираясь в мутагенезе, трудно допустить, что на пути развития человечества, исчисляемого миллионами лет, на этот процесс не повлияли бы и многие другие чрезвычайные факторы. Прежде всего я имею в виду космические катаклизмы, облучения и т. п.

Моя идея: человека как продукт природы (проводя параллели с миром неживой природы) следует сравнивать не столько с камнем, сколько с драгоценным камнем. Человек — необычайно редкостный продукт, появившийся на свет в результате обручения закономерности со случайностью. А впрочем, сказать по чести, — не знаю. Все же очень бы хотелось, чтобы и где-то в другом уголке космоса обитал человек. Пусть даже происшедший от обезьяны. Пусть даже аистом занесенный.

Новейшая гипотеза о вымирании динозавров: столкновение Земли с астероидом (диаметр — двести километров). После столкновения взметнулось облако пыли, покрывшее собой всю поверхность Земли. Несколько лет длилась ночь. Вегетация прекратилась. Погибли крупные травоядные животные, выжили моллюски и другие простейшие. Когда пыль рассеялась, флора возродилась, но многие виды животных прекратили свое существование.

На то, что такое столкновение некогда имело место, указывают различные факты. Между прочим, и появление на земле новых химических элементов.

С Зелмой я познакомился в одиннадцатом классе. Мы встретились на танцевальных курсах. Школьные вечера танцев носили ярко выраженный дилетантский характер. Каждый кривлялся и дрыгался, как в голову взбредет. Такого рода кривляния на уровне джентльменов джунглей мне показались малопривлекательными. И я решил основательно овладеть техникой ритмического самовыражения, изучить его азы и премудрости, чтобы прийти к определенной системе. Курс обучения в клубе «Ридзене» давал не только практические навыки, после успешного выступления на соревнованиях присуждался третий разряд по спортивным танцам, а также предоставлялось право обучать начинающих.