Владимир Фалеев - Дом моей судьбы

«Неважно. — Алибеков расправил грудь, закинул мне на спину руку. Я ее сбросила. — А тебе сколько?»

«Четырнадцать», — соврала. Мне уже пятнадцать.

«Пацанка, слушай старших! — покровительственно объявил Алибеков. — Пойдем вместе в речное училище?»

«Палубы драить?» — хихикнула я.

«Поженимся. Станем летом плавать, а зимой учиться», — уговаривал меня серьезным тоном, даже не улыбался.

Валерка молчал, склонил голову, зыркал глазами то на меня, то на Абдрахмана. Понимала: ревнует меня к Алибекову.

«Дружи с Аней. Женись на ней», — сказала я Абдрахману.

3 июля.Ездили в город. В кузов школьной машины положили доски, все на них сели. Место возле меня заняла повариха. Подкидышев взобрался в кузов, а сесть ко мпе поближе не может. Помотал головой, зло упрекнул повариху: «Фу, расселась!»

«Ты как гутаришь со старшими?» — взвилась повариха.

«Гутаришь, гутаришь», — передразнил ее Валерка, скорчил рожицу: — Тихо, мамаша!»

Он вытащил из кармана пачку сигарет, закурил, но тотчас нервно бросил за борт. Всю дорогу смотрел на меня исподлобья. Алибеков не унимался с предложениями:

«Ради тебя, Ксюша, готов на все! Если не пойдешь в речное, то я поеду в мореходку. Хочешь, денег отвалю?»

«Замолчи! Я не нищая».

Он не обиделся. Въезжали в центр города. Алибеков сказал, что в драмтеатре есть студия, где готовят молодых актрис, но нужна десятилетка. От ветра мои коленки замерзли. Валерка увидел красную кожу моих коленей, оттирал ладонями. Я их отдергивала, он хватался и удерживал. Слезли с машины на главной улице Республики. Когда отошли от всех, взялись с Валеркой за руки. Шагали, рассматривали объявления. На круглой тумбе большой лист: «Строительное училище приглашает».

«Слышал, о вас договариваются с этим училищем», — заметил Валерка.

«От кого слышал?»

Он не ответил, а сказал:

«А я поступлю в геологический техникум в Свердловске».

«Зачем так далеко?»

«Хотел бы в Москву, да нет денег».

Он был мрачен и самоуверен.

«А до Свердловска денег хватит?»

«Хватит. Я посоветовался с Мастером».

«Обо мне не советовался?»

«Нет. Езжай, куда хочешь».

День провели, шатаясь по городу. То ссорились, то мирились. Вернулись в школу-интернат автобусом.

5 июля.В коридоре поругалась с Валериком. Он видел, что со мной играют Мишка Балдин и Абдрахман. Стал злиться.

«Ну чего ты?» — ласково потрогала его лицо ладонью.

«Иди к ним». — Он почти пихнул меня в грудь.

«К кому хочу, к тому иду». — И ушла от него.

«Проваливай!» — крикнул мне вдогонку.

Остановилась, обернулась: «Думаешь, останусь?»

Вышла во двор. Алибеков увязался за мной, поймал меня за руку, потом за другую, скрутил их сзади.

«Больно!»

«Терпи, дорогая моя, — ласково уговаривал он. — Никому не дам в обиду. Пойдешь в речное? Сразу будем мужем и женой».

«Нас не распишут».

«Куда они денутся?» — хитровато подмигнул…

«Все равно не пойду».

«Ну тогда, Комиссар, дай пятьдесят копеек», — отпустил мои руки.

«У меня нет».

«Не дашь, значит, не любишь», — засмеялся.

«Представляю тебя женатым: ты трясешь жену за грудь и требуешь денег на бутылку водки. Если не даст, ты ее побьешь. Верно?»

Он вытаращил глаза, кинулся меня обнимать:

«Конечно, верно, моя дорогая!»

Тут нас догнал Подкидышев, решительно оттер Абдрахмана, который опять пытался меня обнять. У них началась возня. Валерка покрепче, схватил его за шею, зажал, и тот попросил пощады. Освободившись от борьбы, Валерик пошел рядом со мной. Сели на скамейку. Он заботливо укутал мои ноги моим платком. Абдрахман смотрел на нас и улыбался.

7 июля.Тропинка через ржаное поле увела нас в лес. Пока шли по высокой ржи — она такая густая, что можно убегать вглубь и прятаться, — смеялись, швырялись камушками; солнце аж обжигало мои голые плечи. Валерка сделал из газеты шляпу, надел на мою голову. В лесу прохладнее, дуплистые сосны, трава с гудением шмелей. Я присела на полянке клевера и наблюдала, как пчела с одного шарика цветка перелетает на другой шарик, как тычется мордочкой в луночки, сосет хоботком нектар. Сорвала одну веточку, на которой сидела пчелка, она перелетела на другой шарик. Но я ей снова подсунула шарик, на котором она уже брала мед, и пчелка сунулась хоботком в ячейки с медом, а там его нет. Она рассердилась, сделала в воздухе зигзагообразный угрожающий полет, села на другую головку цветка. Но я еще раз ей подсунула цветок, из которого она брала мед, и тогда пчелка будто взбесилась, раздраженно загудела, стала метаться вокруг нас, намереваясь кого-то ужалить. А другие насекомые спокойно трудились в клевере. И тут случилась моя ссора с Абдрахманом.

«Буду летчиком через пять лет», — похвалился он.

«Ты то капитан дальнего плавания, то летчик, — усомнилась я, но совсем незло. — Приезжай в Москву, в театре увидишь меня на сцене».

«За такими губами хоть на край света!» — бросился на меня, схватил за плечи.

Я мазнула его легонько ладошкой по щеке. Валерка не реагировал на нашу возню. Это обрадовало Алибекова.

«Разреши, Валерка, я поцелую Ксюшу!»

«Совсем ты, Алибеков, обнаглел!» Я отбежала, Абдрахман за мной погнался, и тут его пчела ужалила прямо в нос.

Он закричал, остановился, нос у него покраснел. Мы с Валериком радостно хохотали, но Абдрахман начал меня дразнить «пчелой». Он так распоясался, что силой обнимал меня на глазах у Валерика, а тот не вмешивался. Тогда я оскорбилась и пошла искать тропинку во ржи.

9 июля.В комнату набилось ребят и девчат. Я сказала, что «я дочь народа». Рассказала им о своем идеале, об актрисе Андриенне Лекуврер. В четырнадцать лет она уже играла в спектакле. Три года она училась у монахинь, а потом актер взял ее в свой дом, где она стала служанкой и актрисой. Она изображала на сцене цариц, королев и принцесс. В шестнадцать вышла замуж. Она была самой знаменитой актрисой Парижа. Ее даже хотела отравить соперница. Умерла она в 38 лет, в 1730 году.

Меня слушали разинув рты.

20 июля.После обеда поехали на речку, на пляж. Лежали на горячем песке, слушали, как шумят волны, кричат вороны. У меня некрасивый купальник, но красивые, стройные ножки… Абдрахман сходил с ума. Хватал меня за пальцы ног, щекотал пятки. Он стройный, загорелый, демонстрировал свои голубые плавки. Признался, что у него есть деньги… Это еще не его деньги, но они лежат на его имени — на сберкнижке. Отец его бросил мать, та загоревала, стала пить и умерла. Маленького Абдрахмана взяла к себе на воспитание бабушка, она получала от отца Абдрахмана алименты и складывала их на сберкнижку. «Вырастешь, мальчик мой, отдам тебе сберкнижку». Пока Алибеков еще несовершеннолетний.

Он заплыл далеко, а мы с Валериком спрятались за кустами. Лежим на песке рядом. Алибеков выбрался на песок, огляделся, сложил ладони рупором и зовет нас. Мы не отзываемся. Валерка положил руку мне на плечи.