Владимир Фалеев - Дом моей судьбы

«Очень хорошие домики, но жить в них скворцы не будут», — сказал учитель.

«Почему?» — удивился завхоз.

«Доски вы изнутри выстругали, — сказал учитель, — и снаружи домик покрасили. Этого не следовало делать».

Мы были раздосадованы, долго еще разговаривали, утешали завхоза, а он стоял с топором в руках и охал, приговаривал:

«А я для вас, дети, старался, радость хотел вам сделать. У меня ребят нету. Даже воробьи от моих услуг отказываются».

Меня тревожило одно: будет он мачту поднимать или не будет? Старик оставил ее на снегу. Значит, мне не быть женой Подкидышева.

18 апреля.После уроков я крикнула классу, чтобы все остались.

«Давайте устроим в честь дня рождения В. И. Ленина вечер».

Все хором согласились. Алибеков пообещал принести пленки с музыкой — для пения и танцев. Постановили устроить живую газету. Собрание было бурным. Подготовимся сами, никому из учителей не скажем.

5 мая.В классе было собрание, которое превратилось в диспут «Что такое дружба и товарищество?». С самого начала я убедилась, как тяжело учителям бывает с классом. Прошу выступать, а все хохочут. Спрашиваю Инну Горячеву — группа смеется. Оказывается, Боря С. поймал муху, обмакнул ее в чернила, и она бегает по листу бумаги, рисует чернильные круги. Класс забавляется, несмотря на мои усилия «разжечь» спор о дружбе. Я так возмутилась, что потребовала тут же вынести выговор Боре С. Муху убили, но после этого напали на меня. Обвиняли, будто я командую всеми, будто я бездушная, ни с кем, кроме любимчиков, не разговариваю… Потом заговорили, что у нас в классе много одиночек, живут сами по себе. Боря С. одинок от зазнайства, что он лучший филателист в поселке, ему с нами неинтересно общаться. Маша И. живет заботами своей деревни, из которой она ходит в школу. Группа Корикова из трех человек обособилась: отличники. Никогда не думала, что наша классная комсомольская группа такая — нет в ней единства. Приняли решение завести тетрадь, в которую честно и смело записывать, кто и что о ком думает. Потом это обсудим.

10 мая.Удивительный ты, Валера, человек! Хоть ты и говоришь не своими словами, но ты любишь меня… Да, да! «Любить необходимо мне; и я любил всем напряжением душевных сил». Меня будто окатило ледяной водой, когда он произнес эту фразу. Потом мне стало жарко. Он разглядывал мое лицо, закрыл два раза веки, и я ему ответила тем же. Стояли так близко, что я слышала удары его сердца. Какая-то сила охватывала нас.

«Но лучше я, чем для людей кажусь, Они в лице моем не могут чувств прочесть», — прошептал Валера.

Ушла в спальню. Ах, Валерка, Валерка! Что с нами будет? Галина Викторовна уже разъяснила, что после седьмого класса все пойдем в училище. С тобой, милый Валеричек, встретимся, может быть, лет через пятнадцать… Каким ты станешь? Академиком? При твоих способностях все можно… А я буду знаменитой актрисой. Представляю себя в Москве. Большой театр. Мне рукоплещет зал. И ты бросаешь из зала цветы, кричишь: «Ксеня!» Вечером в уютной квартире мы беседуем. Я стою у окна, мне двадцать девять. Но я еще молодая женщина, не замужем. И ты скажешь: «Я пришел…»

«А помнишь школьный бал-маскарад?»

«А помнишь, как поссорились из-за Лермонтова?»

22 июня 1963 г.В нашей комнате побывала Галина Викторовна. Тут же присутствовала бабка-техничка. Нас собралось более десятка, получилась политбеседа.

«Ты кем будешь, Ксения?» — спросила Галина Викторовна.

«Актрисой!» — нагло ответила я.

Заговорили о счастье. Техничка сказала: «Счастье у грамотных будет грамотное». Мы смеялись.

«Счастье в борьбе!» — «Счастье в семье». — «Счастье в деньгах». — «Счастье в профессии». — «Счастье в славе». — «Слушайте голос совести». — «Слушайте голос желаний». — «Слушайте советы учителя». — «Слушайтесь своего разума!» — «Счастье в отсутствии несчастья».

«У рассудка есть границы, — сказала Галина Викторовна. — Он способен ошибаться. У каждого человека много способностей. Он может стать талантливым шофером, штукатуром или матерью. Не переживайте, если постигает в чем-то неудача. Значит, ты в этом менее способен, чем в другом собственном таланте. Разум лишь одно из многих достоинств. А другое — это красота, любовь, умение плясать, петь, трудиться, рожать детей…»

Говорили долго. Всего я не запомнила. «Жить для счастья людей». Техничка сказала, что она всю жизнь работает, вышла замуж пятнадцати лет, родила десять детей. У нее один сын инженер, два сына погибли на фронте Отечественной войны.

23 июня.Воскресенье. Спала утром на солнышке. Окно было распахнуто, тихо дребезжало стекло. Внизу проносились автомашины. Там индустриальная жизнь, а я лежу, не знаю, куда пригожусь после школы-интерната. Вспомнила, что по телевизору должны показывать «Чапаева». После обеда взрослые мальчишки, а с ними и Валерка поехали в город. Я слонялась по двору, потом сидела в спальне. Собрались ребята — Балдин и Абдрахман.

«Буду строителем», — сказал Балдин.

«А я только летчиком!» — заявил Абдрахман.

Вдруг входит Валерка. Мутным взглядом осмотрел всех, остановился на мне. Какой-то гордый, готовый в наступленье, в ожесточенную схватку, в драку. В выражении лица было: «Что это у тебя за поклонники?» Побыл минуту-другую и вышел за дверь. Ох, милый геолог!

29 июня.Грустно без Валерки. Невыносимо скучно. Хожу, будто никого вокруг нет. Сижу в спальне у открытого окна. Чтобы отогнать скуку, пытаюсь думать о прошлом. Иду смотреть телевизор. Передача про буровиков. В тайге открыты месторождения нефти и газа, строят города. Мне тоскливо без Валерика.

30 июня.У ворот встретила Валерика и Абдрахмана. Они вернулись из города. У Валерика в авоське яблоки. Сам он румяный, как яблоко, пахнет яблоками. Высыпал мне в подол ворох красивых плодов.

«Да ну тебя! Возьми в авоську!»

Он переложил в сетку, вручил мне как хозяин.

«С рынка?»

«Ага!»

«Где денег взял?»

Покровительственно похлопал меня по плечу. Сели на скамейку.

«Не забыла, о чем толковала Галина Викторовна? — толкнул меня в бок локтем Алибеков. — Ремеслуху пора выбирать. Куда хочешь?»

«Не знаю. Хочу в актрисы».

Алибеков свистнул.

«Нас выпирают из интерната. Хочешь, пойду работать, буду тебя учить?»

Я тоже свистнула.

«Мели, Емеля, твоя неделя! Самого никуда еще не примут. Тебе сколько лет?»