Владимир Фалеев - Дом моей судьбы

«Он пырнул ножом Пахотина!» — сказала я.

«Не пырнул бы, если бы его не настроили ребята. Они над ним потешались».

Половникову интересно со мной беседовать. Он спросил: «Может, мы будем друзьями?»

«У меня есть Кирилл, ты знаешь. Зачем подкатываешься?»

Половников обиделся и сразу ушел.

Вечером мне принесли записку от Царьградской, она обижается, что я с нею не дружу, не даю согласия на поездку в Ялуторовск. Упреки Ани напрасны. Уважаю ее, хотя и меньше, чем Гулю Булатову.

7 мая.На уроке физики Аня передала мне письмо от Кирилла. Я сперва обрадовалась, а потом удивилась: письмо — Ане!

«Здравствуй, Аня!.. Я сам нанес себе еще одну рану — выжег кислотой с кожи татуированный якорь. Когда-то был молодой и глупый, выколол морской якорь. Любе Найденовой я писем больше писать не буду. А Ксене ты скажи, чтобы она опять подружилась со своим Валериком. Не хочу, чтобы его судили из-за меня. Но меня не послушают. Я не виноват, что его будут судить».

Я сидела от письма очумелая. Не понимаю Кирилла!

Того, что говорит учитель, не слушала. Стала писать письмо Филину. Написала, что Аня взяла у меня фотку Пахотина, где он вместе с Филиным. На перемене показала свое сочинение Ане, она обрадовалась. «Спасибо, Ксюша!»

Во мне полный хаос, будто нитки перепутал котенок, я не могу в себе разобраться. Мне скучно. Нет сил повернуть жизнь вспять и снова дружить с Подкидышевым. Что мне делать? А может быть, ты, Кирилл, со мной играешь? Придумываешь подлости? Зачем тебе меня мирить перед судом с Валериком?

Ах, Киря, Киря! Пишешь Ане, я плохая, хочешь дружить с ней. Она не будет с тобой дружить, после выпуска мы разъедемся, забудем друг друга.

Вечером я добавила в письмо злости, гнева, крика, страсти. Я не дурочка! С собой шутить долго не позволю!

Читала М. Ю. Лермонтова: «Словам моим верить не станут, Но клянуся в нелживости их: Кто сам был так часто обманут, Обмануть не захочет других».

9 мая.Гуля Булатова пригласила меня съездить к ней домой. Мы побывали в родном поселке. Зашли в детдом. Нас хорошо накормила Гулина мама. И мы, переночевав одну ночь, вернулись в училище. Тут меня ждал сюрприз. Письмо от Подкидышева. Пишет, что любит меня… Ждет суда…

После обеда ко мне подошла воспитательница Раиса Петровна.

«Староста хочет, чтобы ты помогла ему делом и советом».

«Когда мне, Раиса Петровна? — отнекиваюсь я. — Я занимаюсь в кружке художественной самодеятельности и пишу заметки в стенгазету».

«Какое у тебя настроение? На все сто?»

Мы шли с Раисой Петровной рядом, как бы гуляли по коридору. Девочки наблюдали за нами. Я ответила на ее вопрос: «На все двести».

В голосе у меня была печаль. «Пойдем-ка, девочка, ко мне в гости». Она взяла меня под локоток, и мы вышли во двор, разговаривая о солнечной погоде, о глянцевых листочках травы, о скворцах и ласточках. Квартира Раисы Петровны на третьем этаже четырехэтажного дома, однокомнатная: с кроватью, со столом, пианино, с книжным шкафом. Раиса Петровна беременна, но живет без мужа. Он в длительной командировке. Когда угощала меня солеными помидорами, то какая-то бабушка привела ее сынишку Игорька. У нее, оказывается, есть сын! Я держала его на руках, ворковала с ним и думала, зачем Раисе Петровне столько книг! Их, наверное, тысяча! Она расспросила меня о Подкидышеве и Филине, предупредила, что скоро будет суд на Подкидышевым и Балдиным. Я гладила кошку и сочиняла стихи:

Возвратилась в общежитие уже затемно. Аня играла с ребятами в волейбол, увидела меня, подбежала. «Мне прислал письмо Лешка!» — объявила она. Мы поднялись в комнату. «Лешка просит продолжать дружбу, не обижаться». Аня заплакала от радости. Я взяла у нее из рук письмо и показала на почерк: «Этот конверт надписан Кириллом!» Она округлила глаза, не поверила. Я достала другой конверт, который был от Филина, мы сравнили почерки. «Почему конверт подписал Кирилл, а не Лешка Пахотин?»

Разочарование наше было беспредельно. Я раньше переживала, что отправила Кириллу грубое письмо, а он, оказывается, обманщик.

10 мая.Думала о Кирилле, о его подлостях. После письма, которое он подписал за Лешку Пахотина, меня охватило чувство обреченности. Сперва было на улице солнечно, а как узнала об обмане, за окном стало пасмурно. Солнышко мое, Кирилл, ты гаснешь! Нежность к тебе мне ненавистна, любовь — враг, я должна убить этого врага. К черту любовь! Пусть любят нас.

Днем мы работали в цехе. Люба Найденова пришла из общежития и принесла письмо от Кирилла.

«Пляши, Ксеня!»

Я взяла конверт, распечатала и стала читать. Письмо простое и ясное:

«Ты уж не обижайся на меня, Ксюша, я тебя обманывал, я три года дружу с одной девочкой с улицы, на которой стоит наш дом. Она другая, не такая, как ты. Очень жалею, что будет суд и Валерию вынесут какое-то наказание. Я этого не хочу. Было бы хорошо, если бы ты с ним дружила. Точнее, мне дела нет, с кем будешь ты дружить. Мою девочку зовут Ларисой. Она каждый вечер встречается со мной. Мы бываем на танцах в клубе. Кирилл».

Спокойно дочитала эти строчки, но девочки, которые стояли близко или работали — штукатурили стены, испуганно стали спрашивать:

«Что с тобой, Ксеня? Ты бледна как снег».

Они тенями двигались возле меня, я их не видела. В мозгу была только фраза: «Я тебя обманывал».

«Девочки, я пойду в спальню», — произнесла я и побрела на улицу. Шла в сторону общежития, шла, будто несла на плечах все дома, так было тяжело. Киря, Киря, подумал ли ты хоть о моих экзаменах? Свалилась в кровать, лежала, голова была пудовая, ничего не соображала. Чувствовала лишь одиночество. Боялась выйти в коридор, на улицу, увидят девочки мое смятение, засмеют. Я стала обузой для Кирилла. Зачем я доверилась Кириллу? Догадывалась ведь: любовь не сбережет, разобьет…

Вошла в комнату Аня. Присела на мою кровать, стала утешать.

«А каково было мне, когда моя мама отравилась?»

Ее фраза меня удивила.

«А что, если я напишу Кириллу одно слово: «подлец»?» — сказала я.

«Правильно. — Царьградская достала ручку и бумагу. — Ты и на суде можешь сказать: Филин — подлец…»

«Нет, только не на суде. Этого я не хочу». Аня сочинила письмо Филину от моего имени: «Ты, Кирюшенька, подлец, и больше ничего. Меня никто не обманывал, как и я никого не обманываю. Ты это знаешь. Занимаюсь общественными делами. Дружи, с кем знаешь, женись, на ком хочешь. Больше тебе не верю ни в чем. Ты сам уверял меня, что не дружишь ни с кем. Обманывал. Понимаю. Но зачем — не догадываюсь. Остаюсь честной перед тобой, перед собой, перед всеми. Прощай. Больше не пиши. Дел много. Ксеня».