Вильям Гиллер - Тихий тиран

— Ну как?.. В норме?

— Полный ажур! — заверил его Фатеев.

— Вот и хорошо. — Сергеев помялся. — А что, товарищ ученый, очень трудно попасть в институт? У меня старший через год хочет попытаться.

— Не так страшен черт, — успокоил Фатеев, — но поднажать нужно сейчас. Вы ему так и скажите.

— Ясно! — поспешно откликнулся Сергеев. — Так и скажу. А если можно, я ему ваш телефончик дам; он позвонит, вы ему сами растолкуйте. А? Какой я ему авторитет, коли у меня всего-ничего — семь классов. Можно?

— Валяйте! — добродушно разрешил Виктор Дмитриевич. — Я ему научное внушение сделаю.

Замурлыкав: «Нам не страшен серый волк… серый волк… серый волк…» — Виктор Дмитриевич отправился на кухню. Достал из холодильника сливочное масло, бросил взгляд на бутылку саперави и подумал, что по такому случаю недурно было бы пропустить стаканчик, однако решил подождать до вечера.

Зазвонил телефон. Фатеев побежал в комнату и поспешно схватил трубку. Сначала он не понял, кто с ним говорит, и уже хотел было решительно прервать неожиданное вторжение в утренний покой, когда внезапно сообразил, что женщина, называющая себя Клеопатрой Фоминичной, — это же просто Клепа, милая Клепочка из далекой юности, из совхозной больницы за двести километров отсюда, из того самого села, в котором он начинал самостоятельно врачевать. Господи, когда же это было?! Страшно подумать…

— Клепочка, это ты? — заорал в трубку авторитетный доцент Фатеев. — Откуда ты взялась, античная болтушка?..

А Клепа звонила не просто так: она слезно умоляла доцента Фатеева срочно, немедля приехать к ней в совхозную больницу, иначе произойдет непоправимое.

— Не паникуй, Клепа! — приказал Фатеев. — Отвечай членораздельно, что у вас там приключилось?

Но членораздельно Клепа отвечать не могла, это было выше ее возможностей в данный момент жизни.

— Ух, какой случай, касатик, — тараторила она, — по телефону слишком долго… Приезжай, я уж и газик наш выслала, на месте все узнаешь, вскорости он у тебя под окном загудит, так ты слушай, а шофер теперь другой — рыжий, и чай с вареньем малиновым попьешь у меня, и газик теперь у нас другой, новый почти…

— Погоди, — перебил Фатеев, — как выслала? Я же у своего директора еще не отпросился…

— Так отпросись, — уверенно потребовала Клепа, — ты мне очень нужен, Виктор Дмитрич.

По тону, каким были сказаны последние слова, Фатеев понял, что ехать ему придется.

— Ладно, — проворчал он, — договорились.

Он тут же позвонил профессору Кулагину домой. Трубку сняла Анна Ивановна, сказала, что Сергея Сергеевича нет, и тут же не преминула пожаловаться Фатееву, что последнее время он постоянно куда-то уходит, особенно по воскресеньям. Потом помолчала и спросила, что передать мужу.

— Ничего особенного, Анна Ивановна, — Фатеев решил, что не очень-то удобно улаживать свои дела через жену шефа. — Я, с вашего позволения, позвоню попозже.

Он стал звонить в институт. В кабинете Кулагина телефон не отвечал. Фатеев начал нервничать.

Наконец ответили из ординаторской. Говорила Крупина.

— Тамара Савельевна! — обрадовался Фатеев. — Как хорошо, что это вы… Мы с вами, правда, еще не знакомы, но я много слышал о вас. Моя фамилия — Фатеев. Да, да, доцент Фатеев… Что? Совершенно правильно — Виктор Дмитриевич… Понимаете, тут такое дело… я звонил Сергею Сергеевичу, но его нигде нет. То есть он где-то есть, но где — не знаю… А мне срочно надо выехать в совхоз «Рассвет», в тамошнюю больницу… Понимаете?

— Пока не очень, — рассмеялась Крупина, — но это не столь важно, раз вы говорите, что вам срочно нужно…

«Какой приятный тембр голоса», — некстати отметил про себя Фатеев, и это чуть было не сбило его с мысли.

— Понимаете, я не успею ни отпуска оформить за свой счет, ни командировки, если бы мне такую дали в институте. А там какой-то серьезный случай!

— Деньги-то у вас есть, — перебила Крупина, — на поезд?

— Да, да, — поспешно сказал Фатеев, — но за мной машину пришлют.

— Поезжайте, — решительно произнесла Крупина, — я скажу. Завтра же. Не волнуйтесь, я все сделаю.

— Благодарю, — с облегчением вздохнул Фатеев, — теперь я еще больше хочу познакомиться с вами.

Двести километров на газике по местной дороге, ухабистой и коварной, далеко не милая увеселительная прогулка. Фатеева укачало и неудержимо потянуло в сон.

Газик, хотя и был, по словам Клепы, новый, но вел себя, как изрядно потрепанный ветеран. По ровной дороге он катил сносно, лишь подвывал, а стоило заехать в большую лужу, — видно, прошли сильные ливни в этих местах, — газик немедленно затихал и не заводился. Рыжий шофер терпеливо нажимал на стартер, потом так же терпеливо крутил ручку, стоя по щиколотку в воде, однако газик, как карабахский ишак, был упрямо неподвижен. Забравшись по бампер в воду, он равнодушно ждал, что сделают люди дальше.

Тогда Фатеев, чертыхаясь, шел на дорогу, метров на сорок — пятьдесят вперед, и «голосовал», если замечал какую-либо машину.

За двести километров пути они «садились» пять раз, и, когда наконец показались дома центральной усадьбы совхоза «Рассвет», Фатеев был настолько зол на проклятую дорогу, рыжего шофера и его газик, что ему стоило немалых усилий удержаться от брани.

Разминая затекшее тело и одеревенелые ноги, Виктор Дмитриевич вразвалку, медленно ступая, подошел к больнице и забарабанил в дверь.

На крыльцо вылетела маленькая, средних лет женщина с роскошной короной черных кос на голове. Это и была Клепа, местная фельдшерица.

Увидев хмурого Фатеева, она подскочила к нему, повисла на шее, быстро чмокая куда-то между носом и губами, выпалила все, почти без пауз:

— Виктор Дмитрич, дорогой, понимаешь, какое дело — привезли ко мне Варьку, дочку Качнова, ты его знаешь, Василия без руки, у которого три Славы, очки-то протри, по-моему, у нее внематочная, я ни разу не оперировала сама — все тебе больше помогала, халат потом наденешь, да пойдем скорее… Она прежде не рожала, а девка хорошая, пульс у нее ненормальный совсем, как живешь, потом расскажешь, вдруг у нее не внематочная, а перитонит? Одна совсем, растерялась, врач-то мой сбежал — квартирные условия ему не понравились, на тебя вся надежда, а сама думаю: вдруг у нее все-таки внематочная? Время-то не ждет, и так почти полтора дня потеряли, боюсь, Виктор Дмитрич, ой как боюсь! Ну какой из меня хирург, помоги…

Фатеев выслушал все это с улыбкой и коротко сказал:

— Пошли. Посмотрим твою Варьку, дочь Василия.

— Нет у твоей Варьки перитонита!.. — твердо произнес Фатеев, когда они вышли из процедурной. — Что ты пристала ко мне? И внематочной нет, ясно?.. Ручаюсь! Наблюдай!

— А что у нее?

— Молока пусть меньше пьет, особливо натощак. Пучит ее…