Игорь Всеволожский - Амурские ребята

«Щипцами, наверное, зубы рвет», подумал Павка, опуская крышку ящика.

Он побродил по кабинету, потом прошел через столовую на кухню. Вари не было.

«Долго же она задержалась, — подумал Павка, — а мне есть хочется».

Искать на кухне еду он не стал: без Вари он не хотел брать чужого. Он вернулся в кабинет и стал рассматривать книги на полках. «Чарлз Дарвин, — прочел он, — «Происхождение видов», Н. В. Гоголь, «Тарас Бульба».

Эта книжка была совсем не похожа на Остапову книжонку. Она была толстая, в кожаном переплете. Но содержание было то же самое. Павка стал читать и наткнулся на картинку. Вот она, Запорожская Сечь! Картинка была нарисована в несколько красок. Казаки расположились в степи в разноцветных нарядах. И Тарас был тут со своими сыновьями! Картинки были одна лучше другой, и Павка каждую рассматривал подробно.

За окнами стемнело. Павка зажег лампу и так зачитался, что не слышал, как скрипнула дверь.

— Что вы здесь делаете, молодой человек? — услышал вдруг он голос над самым ухом.

Книжка вывалилась у него из рук и со стуком упала на пол. Посреди кабинета стоял небольшой старичок в черном костюме, в золотых очках.

— И кто вы такой, позвольте вас спросить? — продолжал старичок сердито. — И почему вы очутились в моем кабинете?

Павка поднял книгу и протянул ее старичку.

— Меня Варя просила квартиру постеречь, — сказал он, — вот я и пришел. Книги у вас очень интересные.

Старичок сказал не то сердито, не то нет:

— Варя? А вы — кто? Как вас зовут?

— Павкой.

— Вы ее брат?

— Нет, не брат. Она знакомая наша. Я сейчас с Остапом живу, с Вариным отцом. Знаете? А я вас видал, вы из дому выходили. Я тогда в подвале жил.

Павка ткнул пальцем в пол.

— В подвале? — удивился старичок.

— Ну, да. Мне жить было негде, вот и жил.

— Так, так, — сказал старик. — Я и не знал. А у вас родители есть?

— Нету. От тифа померли.

— А сестры? Братья?

— Брат есть, Петр Сокол, слыхали?

Старичок развел руками.

— Ну, Аннин муж. Анна у фельдшера живет. Знаете?

И Анны старичок не знал.

— Так где же ваш брат? — спросил он.

— В тайге. Скажите, пожалуйста, — вдруг спросил Павка, — а у вас «Сюркуф, гроза морей» есть?

Старик непонимающе смотрел на Павку.

— Книжки такие, — пояснил Павка. — Двадцать выпусков, приключения Сюркуфа.

— Двадцать томов? — удивился старик. — Не читал. Нет, насколько припоминаю, не читал.

Павка вынул из-за тельняшки шесть драгоценных выпусков и показал старику:

— У меня их четырнадцать было. Да два я на хлеб продал, а шесть у меня в залоге пропало. Только шесть и осталось. Я думал — у вас все двадцать выпусков есть. Если хотите, возьмите у меня, почитайте, раз никогда не читали.

Старик разглядывал Павкины выпуски «Сюркуфа».

— Послушайте, — сказал он. — Так ведь это просто дрянь! Самый обыкновенный Пинкертон. И вы это читаете?

— Наизусть знаю, — признался Павка. И, не ожидая разрешения старика, он рассказал самое замечательное приключение — о том, как Сюркуф нашел жемчужину величиной с куриное яйцо и как хотели у него эту жемчужину украсть.

— Молодой человек, — сказал старик, терпеливо выслушав рассказ, — вы когда-нибудь Жюль Верна читали?

— Не читал, — признался Павка.

Старик подошел к полкам, порылся в них и протянул Павке книгу в тисненном золотом переплете. На переплете спрут обвивал своими щупальцами водолаза. Над картинкой было написано: «80 000 верст под водой».

— Возьмите-ка, — сказал старик.

— Мне? Совсем? — удивился Павка.

— Ну да, совсем. И забудьте вашего Сюркуфа.

Забыть Сюркуфа? Ну, это старик перехватил! Разве можно забыть Сюркуфа? Наоборот, надо постараться достать остальные выпуски!

— Как вас зовут? — спросил старик.

— Павкой.

— А меня — Никодимом Ивановичем. Пойдемте ужинать.

Павка, прижав к груди книгу, пошел за Никодимом Ивановичем в столовую.

Никодим Иванович зажег лампу и принес из буфета масло, булки, ветчину, большой кусок влажного желтого сыра. В передней тоненьким голосом зазвонил телефон.

— Кушайте, Павел, кушайте, — сказал Никодим Иванович и прошел в переднюю.

— Кого вам? А? — услышал Павка сердитый голос хозяина. — Да, я, профессор Пашковский. Нет, нельзя. Дома никого не принимаю. Генерала? И генерала — тоже. Куда? Ах, вы не знаете куда? В госпиталь. Завтра утром в госпиталь.

Он повесил трубку и вошел в столовую, ворча под нос:

— Чорт знает что! Что за дикие времена! Стреляют друг в друга, словно разбойники на большой дороге, и всех тащат ко мне на квартиру.

Он остановился и сказал в дверь:

— У меня не полевой лазарет, милостивые государи, не полевой лазарет! Почему вы не кушаете, Павел? — вдруг закричал он на Павку. — В вашем возрасте надо кушать, надо кушать!

Павка в первый раз слышал, чтобы угощали так сердито. Но он стал есть все подряд — и ветчину, и сыр, и хлеб с маслом. Никодим Иванович смотрел на него из-под очков.

— Где же Варя? — спросил он. — Не понимаю, куда она пропала. У меня завтра три операции. Да кушайте же вы как следует!

В это время в передней раздался звонок.

— Я вас очень попрошу, — сказал Никодим Иванович, — отоприте и скажите, что меня дома нет. И не будет. Понятно?

— Понятно, — сказал Павка и пошел в переднюю. Он зажег свет и отворил дверь. — Профессора дома нету, — сказал он.

Кто-то оттолкнул его и вошел в переднюю. Дверь захлопнулась. Запорошенный снегом плечистый мужчина в ушастой заячьей шапке отрывисто спросил:

— Где доктор?

Павка вгляделся в лицо человека, обросшее густой черной бородой, и вдруг узнал его.

— Косорот! — воскликнул Павка.

— Ты что здесь делаешь? — удивился Косорот.

— А я в гостях, — важно сказал Павка. — Чай пьем, хлеб с колбасой едим.

— Веди скорей к доктору.

Павка пошел впереди. «Ну и храбрец этот Косорот! — думал он. — За него три тысячи дают, а он пришел в город. Но зачем ему доктор?»

Профессор встал из-за стола и удивленно уставился из-под очков на Косорота.

— Собирайся, — сказал Косорот без предисловий.

— Куда? — недоумевая, спросил Никодим Иванович.

— В тайгу, — коротко ответил Косорот.

— С ума вы сошли! — возмутился Никодим Иванович.

— Где твои инструменты? — спросил Косорот. — Васька Шагай в тайге помирает, на японскую засаду напоролся.

— Я буду жаловаться! — выкрикнул профессор фальцетом. — Жаловаться, да-с! Убирайтесь сейчас же вой!

— Жаловаться? — сказал Косорот. — Человек без тебя помирает, а ты, значит, жаловаться? Кто ты — врач или не врач? Павка, тащи инструменты!

Павка вспомнил про ящик, стоявший в кабинете. «Наверное, это и есть инструменты». Он кинулся в кабинет.

Когда Павка вернулся с ящиком в столовую, он увидел, что Никодим Иванович уже в шубе, в бобровой шапке и Косорот подталкивает его к двери.