Игорь Всеволожский - Амурские ребята

— Я жаловаться буду, — негромко сказал Никодим Иванович и вместе с Косоротом исчез в дверях.

Павка вынес ящик на улицу.

В лицо пахнуло свежим, морозным воздухом. Косорот уже сидел в розвальнях, рядом с ним — оторопевший Никодим Иванович.

— Давай сюда ящик! — крикнул Косорот Павке. — Садись!

Косорот хлестнул коня, они вихрем понеслись по улицам, выехали за город и свернули к реке.

— Тпру! — крикнул вдруг Косорот.

Конь стал. Косорот слез с саней и начал поправлять упряжь.

— Послушайте, — сказал Никодим Иванович Косороту. — Все равно операции я делать не стану. Вы... да кто вы такой, в конце концов?!

— Я Косорот, командир красного партизанского отряда.

— Косорот? А кого расстреляли вчера ночью?

Павка вспомнил, что как раз сегодня в белогвардейской газете было написано о расстреле Косорота.

Косорот стал перед профессором и, приложив руку к ушанке, доложил:

— Так что я и есть этот самый расстрелянный Косорот. Павка, подтверди.

Никодим Иванович внимательно поглядел на Косорота.

— Допустим, что вы действительно Косорот, — сказал Никодим Иванович сердито, — за коим чортом, позвольте вас спросить, вы появились в городе, занятом врагами? Ведь ваши портреты висят на всех столбах...

— Что поделаешь, — развел руками Косорот. — Коли дружок помирает, к чорту в ад влезешь.

Он переступил с ноги на ногу. Снег скрипнул у него под ногами. Они помолчали. Павка с любопытством смотрел то на Косорота, то на Никодима Ивановича. Лошадь оглянулась: поедем или нет?

— Ну, так как? — спросил Косорот. — Резать Ваську будете?

— Нет, — ответил старик.

«Ой, до чего ты вредный! — подумал Павка. — Ну, погоди, Косорот тебя заставит. Будешь резать!»

Косорот что-то соображал.

— Что ж мне с тобой делать? — вдруг сказал он. — Пристукнуть тебя — и точка.

«Убьет!» подумал Павка.

— Да не к чему тебя убивать, — продолжал Косорот. — Слезай с саней.

Старик кряхтя слез с саней. Косорот снял ушанку в с горечью сказал:

— Простите за беспокойство.

Он сел в сани.

— Послушайте, — сказал старик удивленным голосом, — вы что же — в тайгу поедете?

— Нет, в город. Фельдшер сказал: если не резать Ваську — помрет. Велел привезти знаменитого профессора Пашковского. Ну, а раз вы такой несговорчивый — другого найдем.

— Так ведь непременно вас кто-нибудь узнает и донесет. Вас схватят, убьют.

— А тебе-то что? — злобно сказал Косорот и тронул вожжи. — Если хочешь, сам донеси. Три тысячи заработаешь.

Сани тронулись.

— Постойте! — вдруг закричал старик и с необыкновенною для его возраста легкостью догнал сани. — Мой ящик с инструментами...

Павка крепко держал ящик с инструментами.

Косорот остановил коня и взял у Павки ящик.

— Берите, — сказал он старику. Но старик не брал ящик.

— Чего же вы стали? Гоните! — крикнул вдруг старик, влезая в сани и садясь рядом с Павкой. — Каждая минута дорог а .

Косорот хлестнул коня, и они мигом выехали на Амур. Павка совсем притих. Розвальни быстро неслись по снежной равнине. Вдали темнел берег. Над головой расстилалась тихая морозная ночь, светила луна, и два пушистых облачка скользили по черному звездному небу. Павка понял, что далеко позади остались японские заставы: Косорот ловко объехал их стороной. «Вот Глашка бы меня увидела, — подумал Павка, — то-то бы позавидовала».

На берегу что-то зачернело, Косорот свернул в сторону. Павка видел только его широкую спину.

Высокий кедр надвинулся сбоку, словно человек огромного роста с растопыренными в стороны руками. С другой стороны надвинулось несколько великанов в белых балахонах, протягивавших Павке мохнатые белые ручищи. Павка понял, что они въезжают в тайгу.

— Люблю смелых людей, — вдруг сказал Никодим Иванович Павке. — Смелость нужна везде.

Косорот так гаркнул на коня, что он сразу понесся вскачь. А эхо еще минуты три перекликалось в чаще белых огромных деревьев.

Прошло часа два. Павка совсем озяб в своем полушубке. Ему казалось, что они едут давно, дня три-четыре, едут на край света и никогда не доедут. Он заметил, что мчатся они без дороги, по каким-то одному Косороту известным приметам, под деревьями, стряхивавшими на путников рыхлые комья снега. Профессор молчал. Косорот нахлестывал коня, по колени утопавшего в снегу.

Наконец они резко свернули в сторону. Кто-то темный вышел из-за черного дерева и крикнул:

— Стой! Кто идет?

— Свои! — ответил Косорот. Впереди выросло несколько темных фигур.

Косорот крикнул партизанам:

— Васька живой?

— Мается, в бессознании, товарищ командир, — ответил кто-то.

— Идем, папаша, — сказал Косорот профессору и взял с саней ящик с инструментами. — И ты иди, Павка.

Ноги у Павки затекли и онемели. Он с трудом заковылял за Косоротом. Косорот подошел к засыпанной снегом землянке, толкнул какую-то почерневшую доску. Это был вход. Он пропустил вперед профессора.

«Подземелье, — подумал Павка, спускаясь по земляным ступеням. Ему сразу вспомнились пещеры Сюркуфа — кругом висят ковры, на коврах — кинжалы. — Эх, видела бы меня здесь Глашка!»

Они вошли в ярко освещенную землянку. Посредине стоял стол, на столе горела керосиновая лампа. В стене была другая дверь. Косорот открыл ее и куда-то вышел. Павка огляделся вокруг. Какой-то бородатый человек в матросском бушлате грел воду на примусе. Ни ковров, ни кинжалов не было. В углу Павка увидел самый обыкновенный самовар. «Совсем как в чайной, — подумал Павка. — И вовсе не похоже на Сюркуфову пещеру».

Бородатый человек обернулся и посмотрел на Павку.

— Павка? — удивленно спросил он. — Ты как сюда попал?

Это был Петр. В тайге у него отросла золотистая борода.

— А мы с Косоротом профессора привезли, — сказал Павка, здороваясь с братом.

— Что Анна? — быстро спросил Петр.

— Чего ей сделается? Живет, — отвечал Павка.

Старик сидел на лавке в своей лисьей шубе, бобровой шапке и запотевших очках.

Петр подошел к профессору и спросил:

— Может, чайку выпьете, товарищ профессор?

Старик не успел ответить. Вошел Косорот и сказал:

— Прошу, папаша. Плох Васька.

— Какой я вам папаша? — вдруг рассердился профессор. — Меня зовут Никодим Иванович!

Он сбросил шубу на лавку и пошел за Косоротом.

В землянку вошло двое партизан. Они потирали замерзшие руки. Партизаны сели на лавку, поставив возле себя винтовки.

— Ну, садись, — сказал Петр Павке. — Гостем будешь.

Павка сел.

— Чаю хочешь?

— Хочу, — сказал Павка.

Петр подошел к самовару и налил Павке стакан горячего чаю. Потом достал несколько кусков сахару и положил на стол перед Павкой.