Насирдин Байтемиров - Сито жизни

«Повтори, повтори! — попросил один. — Что идет, как ты сказал?»

«Я сказал — идут один ягненок, одна фляга кумыса, пятьсот рублей денег!» — отвечал второй, а сам кивнул головой, указывая на трех девушек, прошедших мимо.

Я не понял, что означали такие его слова. Заинтересовался. Не смущаясь, спросил:

«Братец, я не понял значения только что сказанного тобой. Объясни-ка».

«Мы сейчас говорили об этих девушках, ата. Если они не привезут перечисленного мной и не угостят кое-кого, вряд ли думают пройти по конкурсу в институт. Недавно разговаривали при мне, не стесняясь чужого человека, так и сказали: мол, без одной фляги кумыса, одного ягненка и пятисот рублей денег не очень-то легко устроить свои дела. Остановились у наших соседей, сдают экзамены, я даже не спросил, куда они поступают».

«Но ведь другие без денег поступают, а?»

«Обладающие знаниями поступают, конечно, сами, но есть и такие, что привозят кумыс и ягнят».

Вот как охотятся за знаниями!.. Ну да бог с ними, Серкебай, все же не для разговоров я приехал. Отправимся к Бурмакан?

— Зайдем в дом. Обдумаю, что сказать своей байбиче. Впервые в жизни у нас с ней случилась ссора. Как звать твою старушку, Комурчу?

— Скажи, сватью.

— Да. Сватью.

— Ай [37] Ай — луна. .

— Что, разве бывает такое имя — Луна?

— Я сам ее так назвал. Пусть освещает угольщика лунным светом.

— Хорошо. Значит, мы будем звать ее — сватья Луна.

Бурмакан открыла глаза, увидела себя в больничной палате. «А-а… значит, упала я где-то… Почему привезли сюда, не домой? Постой-ка… Что случилось со мной? Ах, вот оно что… так и было… Да, она приехала… зарезала ягненка… Лил дождь. Я не сдержалась, ушла из дому… Неужели правда? Почему? Сбежала из своего дома? Оставила все Аруке, сама ушла? Кого я думала напугать? Разве так пугают? Вообще поступают ли киргизские байбиче, как я? Конечно, я не права, допустила ошибку. А Серкебаю — что, полеживает, наверное, дома… Серкебай-то? Неужели и впрямь безразличен — сидит дома и в ус не дует? Ох, не верю… Я ведь знаю его как свои пять пальцев. Неправильно я поступила… Ох, почему я не сделала так, как почтенные киргизские женщины! Не проводила гостью без лишних слов, сдержанно, сохранив приличия… Показала себя легкомысленной… Для чего нужно было оспаривать амулет? К чему он мне?.. Просто привыкла… Нравился. Однако, что бы там ни было, я должна была молча отдать его. Серкебай сделал все… Серкебай… Что он сделал? И на этот раз, как и прежде, он был объективен. Ведь скандал начала я сама. Назвала его змеей и еще как-то… не помню… Опозорила его на глазах Аруке. Но плохая слава осталась мне. Серкебай, оказывается, великодушный… все стерпел. С каким лицом теперь покажусь дома? Кто меня повезет из больницы? Серкебай за мной не приедет. Он не любит упрашивать… Значит… получается, я совсем ушла? Куда? Никуда. Должно быть, пришел конец моей жизни. А куда бы хотела? Перед моими глазами — знакомые пастбища… Дорогой Сон-Куль… С тех пор как ушла оттуда с матерью, ни разу не возвращалась. Стоило только заговорить, Серкебай объявлял: «Работы больше, чем волос на голове. Что там осталось? К кому поедешь?» — и больше от него ничего не добьешься. Однако соскучилась я по Сон-Кулю, ведь каждый хотел бы увидеть места, где провел детство. Выздоровлю, обязательно поеду в Джумгал. Поваляюсь на ковыле у Сон-Куля… Побегаю, как бывало в девичьи годы… Буду петь, стану кричать… Наверно, живы остались еще подруги, с которыми вместе играла в детстве… Встречусь, увижу… Посмотрю, где жил мой отец, постараюсь найти следы, оставленные отцом. Соберу привычки отца, те, что остались в памяти… Все вспомню… Поставлю отцу памятник. Я в долгу перед ним. Правильно, нужно съездить, пока не иссякли силы. Серкебай тоже соскучился по родным местам. Прежде был занят работой, а теперь свободен, поедет. Если станет отказываться, то подниму скандал. Скандал? Ведь уже начала… Уж не хватит ли, а? Надо бы прежде уладить этот скандал, а потом уже начинать другой. Ох, так и давит на ребра. Видать, простудила легкие…»

Бурмакан спросила у соседок по палате, кто ее привез в больницу; ей сказали, что привезла «скорая помощь». Пока она не очнулась, к ней приходили, сидели здесь двое: красивая девушка и молодой человек; оба пробыли долго, девушка плакала. Бурмакан начала расспрашивать, какая из себя эта девушка, — оказалось, была Рабия.

— Апа, как вы себя чувствуете? — спросила девушка с соседней кровати. Ее голос был так похож на голос Рабии, что Бурмакан поспешила повернуться к ней.

— Хорошо, милая, спасибо… Как твое имя?

— Рабия.

— Нет, моя дочь не такая… Не обманывай меня.

— Я — другая Рабия. Я знакома с вашей дочерью. Мы вместе работаем. Она приходила, долго сидела… плакала. И муж приходил вместе с ней.

— Типун тебе на язык, нет у нее мужа! Ты ошибаешься, путаешь ее с кем-то другим.

— Правду говорю, апа, у нее есть муж. Приходил с ней сюда. Хороший парень. Он тоже работает с нами. Звать Жыргалбек. Совсем недавно мы справляли их свадьбу. Не спали все до рассвета… Свадьба удалась на славу. Вместе собрали деньги, вместе гуляли — всем общежитием!

— Перестань, озорница, не обманывай дальше. Я не ровесница тебе, нельзя смеяться над старым человеком!

— Поверьте, все — правда! Свадьба была. Скоро пойдут расписываться… Они решили, что тогда и признаются, объявят вам. Можете радоваться, апа, Жыргалбек очень хороший парень. Все девушки нашего цеха… мы все были в него влюблены. Но он не смотрел на нас, женился на Рабии.

Голос девушки был полон печали. Бурмакан присмотрелась внимательнее. Не сказать сразу, в чем именно, но очень она походила на Рабию…

— Значит, была свадьба… Рабия собралась замуж… и ни я, ни отец — мы не знаем…

— Разве есть на что обижаться, апа?

— И ты это говоришь так просто, а, дочка?

— Если б просто — не стала бы плакать… А что сказала вам — так все равно ведь вам скажут сегодня.

В палату вошла сестра. Очень красивая девушка.

— Бурмакан-апа, к вам пришли люди, можно пустить? Я спросила их имена, но они не сказали. Два пожилых человека.

Серкебай появился в белом халате — открыл дверь, заглянул в палату, вошел. Бурмакан, забыв о своих недавних мыслях, отвернулась в другую сторону. Серкебай сел на стул рядом с ее кроватью. Сейчас он заговорит… С чего начнет разговор? Бурмакан ждала… Почему молчит Серкебай? Для чего приехал? Лучше б не приезжал…

— А, приехал?.. — Бурмакан наконец обратила лицо к Серкебаю.

— Как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно.

— Что говорит доктор?

— Говорит, скоро избавишься от меня.

— Перестань!..

— Я-то могу перестать — перестанет ли смерть?..

— Бурмаш, не говори так… — На глазах Серкебая слезы.