Анатолий Вахов - Утренний бриз

К яранге с шумом, гамом подошли зрители. Они выкрикивали имя победителя:

— Линако! Линако! Линако!

В ярангу вошел Линако, все еще обнаженный, разгоряченный борьбой. Отсвет костра окрасил его тело в медный цвет. Линако улыбался. Лицо его блестело.

— Я победил! — звонко шлепнул он себя по широкой мускулистой груди и потребовал у Свенсона. — Давай веселой воды!

— Садись у костра, — широким жестом пригласил Свенсон Линако. Затем, взглянув на побежденного в схватке чукчу, стоявшего позади удачливого соперника, пригласил и его. В ярангу набились оленеводы. Свенсон указал им место у костра:

— Садитесь! Всех угощаю! Ко мне хороший друг приехал.

Оленеводы и охотники радостно загалдели, стали рассаживаться.

Около Свенсона, прогнав жену американца, уселся чукча с маленьким на удивление лицом. На подбородке торчало несколько длинных волосков. Глаза чукчи, хитрые и безжалостные, изучающе ощупывали Черепахина. Это был хозяин яранги и отец жены Свенсона. На нем была богатая, расшитая бисером кухлянка.

Черепахин протянул расписку американцу. Руки фельдшера сильно дрожали. Олаф взял листок бумаги, потом быстро написал свою расписку и передал ее фельдшеру:

— Это я делаю в благодарность за сообщение, которое вы привезли, предупредив меня о беззаконии большевиков. Я утром еду в Ново-Мариинск и спасу наши товары. Большевики не посмеют их растащить.

— И, однако, тащат. Они из Марково в Ерополь отправили бесплатно из моих и ваших товаров 30 пудов муки, 15 пудов круп, 5 пудов маньчжурки, 3 места чаю «кирпича» и сто пачек спичек, — быстро, без запинки, точно дьячок молитву, перечислил Черепахин. — Они еще и в Пенжино оборванцам послали сто пудов нашей муки.

— Откуда вы знаете? — Свенсон не хотел верить. Ведь Черепахин сам сообщил, что бежал из Марково до приезда туда большевиков.

— Аренкау встретил в тундре. Большевики ограбили его, забрали всю пушнину. Он еле вырвался из Марково, отсиживается теперь в своем стойбище. У меня есть для вас от него письмо…

Фельдшер порылся за пазухой и передал пропотевший конверт Свенсону. Но ничего нового Олаф не узнал из письма. Скомкав бумагу, он швырнул письмо в костер, сказав презрительно в адрес своего приказчика:

— Тряпка! Трус! Только меня обманывать смел, а при виде большевиков в штаны наложил. С кем ты приехал? — спросил Олаф.

— В стойбище Аренкау я застал работников Малкова. Большевики хотели их убить. Они бежали и теперь вот со мной, — ответил Черепахин.

— Где они? Я хочу на них взглянуть! — потребовал Свенсон, а на нетерпеливо шумящих и жаждущих угощения чукчей прикрикнул: — Тихо! Я кончу разговор, и тогда будем пить веселую воду. А сейчас, — обратился Свенсон к своему тестю, — угощай пока всех чаем!

Черепахин сбегал за своими попутчиками, и они вошли в ярангу совсем закоченевшие. Их усадили поближе к огню. Свенсон испытующе рассматривал приехавших. У него была цепкая память. Он узнал этих замерзших, испуганно озирающихся людей. Вот тех троих Олаф видел у Малкова, а четвертого, в рваной кухлянке, с пухлым, по-бабьи оплывшим лицом, он видел, когда шла запись в отряд охраны общественного порядка в Усть-Белой. Тогда люди мялись и на призывы Стайна, которые переводил Малков, отмалчивались, переминались с ноги на ногу, и вот неожиданно выскочил вперед этот парень с круглым, толстым лицом. За этим парнем и другие добровольцы потянулись.

Едва спутники фельдшера расселись у костра! Свенсон заметил:

— А у вас, мистер Черепахин, можно сказать, имеется целый отряд мужественных и верных людей…

Черепахин криво улыбнулся:

— Какой там отряд? С единственным моим винчестером? Они без оружия. Большевики отобрали.

— О-о! Это поправимо, — усмехнулся Свенсон. — Я дарю каждому вашему солдату винчестер и патроны к нему.

— Благодарю, благодарю! — Черепахин еще не мог понять, чем вызвана необыкновенная и такая неожиданная щедрость американца. Скольких десятков шкурок горностая или песцов лишается Олаф из-за своего подарка! Широкий жест Свенсона растрогал Черепахина, и он спросил, готовый выполнить любую просьбу или желание Свенсона:

— Чем мы вас отблагодарим?

— Ничего не надо, — Олаф сделал протестующий жест и пояснил: — Неужели я могу оставить без помощи людей, которые стали жертвами большевиков? О, если бы я был русский — я бы не простил этого грабежа, издевательств, не отнесся бы так покорно ко всему, что они творят!

— Что же, по-вашему, надо делать? — слова Свенсона вызвали у Черепахина пока еще смутное, не совсем осознанное желание отомстить большевикам.

«Он хватает любую приманку, как голодная акула», — с удовлетворением подумал Свенсон, но не стал торопиться и уклонился от прямого ответа Черепахину.

— Давайте подкрепимся. Люди утомились, — Олаф обвел рукой набившихся в ярангу чукчей. Они с нетерпением ждали угощения американца. Олаф сделал знак своему помощнику — молчаливому рыжеватому человеку, и тот вскрыл большую жестяную банку со спиртом.

В яранге началось пиршество. Становилось жарко. Почти все, даже Свенсон, сняли с себя одежду и сидели обнаженные до пояса, только Черепахин и его спутники оставались одетые. Они все еще не могли как следует согреться. Чукчи быстро опьянели. Поднялся гвалт. Все говорили, не слушая друг друга. Свенсон часто подливал в кружку Черепахина, который пил осторожно, но не мог противиться новым и новым тостам Свенсона и наконец изрядно захмелел. Лицо его раскраснелось и блестело от пота. Свенсон и ждал этого момента. Он наклонился к Черепахину:

— Почему вы, мистер Черепахин, не защищали свое добро?

— Да как же… — пожал плечами Черепахин, и его губы размякли. Казалось, что вот-вот он расплачется. Голос его дрогнул: — Все забрали, все…

— Вернуть надо! — резко и требовательно произнес Свенсон.

— Но как же? — повторил Черепахин. Он ожидающе смотрел на Свенсона.

— Я бы на вашем месте, — Олаф сделал паузу, чтобы дать Черепахину время сосредоточиться и лучше воспринять его слова. — Я бы на вашем месте немедленно конфисковал все товары, которые большевики послали из Марково в Ерополь. Это же наши с вами товары! Это будет законно и справедливо!

Несколько секунд Черепахин молчал, уставившись на Свенсона, потом осевшим голосом спросил:

— Отобрать?

— Конечно! — Свенсон решил не отступать от своего намерения, которое родилось у него, когда он узнал от Черепахина, что в Ерополь направлен караван с продовольствием. Большевикам это не сойдет с рук просто так. Первый удар он нанесет через Черепахина. — Большевики, наверное, еще не успели раздать товары голодранцам! Вам надо спешить.

— Успеем перехватить! — ударил кулаком по колену Черепахин. Ну, конечно, он должен вернуть свои товары. Черепахина переполнял боевой пыл, и он крикнул: