Анатолий Вахов - Утренний бриз

Чекмарев вспомнил о Наташе. Врача в Наяхане не оказалось, так же как в Пенжино и Гижиге. «Что же делать?» Он впервые чувствовал себя совершенно бессильным. Положение ему показалось отчаянным, безвыходным, когда мелькнула маленькая надежда: «А Черепахин?» Эта мысль тут же быстро окрепла и уже казалась осуществимой. «Черепахин где-то в тундре. Недалеко от Марково. Его надо поймать». Вечером в этот же день Василий Михайлович выступил перед жителями Наяхана. После разговора с Петропавловском Чекмарев стал словно сильнее, бодрее. Нет, марковцы не одни и не забыты. С ними Петропавловск, в них верят. Их действия одобрены, им скоро окажут помощь.

Утром Чекмарев выехал в обратный путь.

Еще никогда не видели Рули в таком гневе. Он не скрывал его и не пытался сдерживать. Забытая им трубка давно погасла, и он только по привычке сжимал ее в кулаке. С яростно горевшими глазами быстро ходил он по комнате. Шаги его были бесшумны. Торбаса скрадывали звук. Рули походил на зверя, мечущегося в бессильной ярости. Все присутствующие в доме Тренева, кто с опасением, кто с тревогой, следили за ним. В комнате стояла тишина. У двери съежился только что вернувшийся из Марково Еремеев. Он, наслаждаясь теплом, шмыгал носом, утирал слезящиеся глаза. Это его приезд так испортил всем настроение, вернее, ответ марковцев, который ой привез.

Рули подходит к столу, с ненавистью смотрит на бумажный листок, покрытый неровными, налезающими друг на друга строчками. Только что Бирич громко и ясно прочитал бумагу, и все хорошо поняли ее содержание. Рули пальцем подтянул поближе к себе листок, уставился на него:

ПОСТАНОВЛЕНИЕ ОБЩЕГО СОБРАНИЯ ГРАЖДАН СЕЛА МАРКОВО, ОСУЖДАЮЩЕЕ РАССТРЕЛ ПЕРВЫХ СОВЕТЧИКОВ

Рули щелчком отшвырнул от себя бумажный лист и гневно воскликнул:

— Это же нам пощечина! Ваш Совет марковские коммунисты не признают! Это вызов!

— Как там написано о моих товарах? «Отобраны и распределены по самым дешевым ценам!» — Лицо Свенсона побагровело. — Грабеж! И вы ничего не можете сделать, чтобы защитить коммерсантов?!

Бирич понимал, что все ждут от него решительного слова, А ему очень не хотелось его произносить, потому что об этом станет известно всему уезду и вся тяжесть, вся ответственность за то, что произойдет позднее, ляжет на него. Однако другого выхода не было, и Бирич повторил то, о чем они уже говорили перед отправкой Еремеева в Марково.

— Немедленно отправить отряд в Марково и уничтожить там коммунистов!

— А не получится так, что коммунисты уничтожат, наших людей? — высказал сомнение Чумаков.

— У них там нет никаких сил. — Бирич указал на Еремеева: — Он сам видел. А ну-ка повтори.

Последние слова относились к Еремееву, который, вскочив, зачастил:

— Никого там нет. Мужики в тундре, на охоте. Чекмарев, Дьячков, Куркутский — только и всего. И никого они из поста не ждут.

— Слышите? — Бирич был доволен ответом Еремеева. В его словах он не сомневался. — Вот поэтому мы и не должны мешкать. Надо действовать быстро, решительно.

Рули согласно кивнул. Теперь уже есть все основания начать операцию.

Струков встал с лавки, на которой он сидел рядом с Пчелинцевым и Чумаковым, одернул на себе френч.

— Я готов выехать в Марково завтра со своими людьми.

— Благодарю вас, — произнес Бирич. Но Рули решил по-своему.

— Ядра ли вам есть необходимость выезжать со своими милиционерами, — сказал он Струкову. — Это произведет впечатление карательной экспедиции. И может вызвать у населения не тот эффект, на который мы рассчитываем.

— Тогда как же? — вскинул голову Бирич. Его недоумение разделяли все. Присутствующие вопросительно смотрели на американца. Что он задумал? Рули с нескрываемым пренебрежением окинул всех взглядом, точно хотел сказать: «Ну до чего же вы глупы!» Он произнес:

— Коммунисты должны быть уничтожены самим населением. Ваше дело подобрать тут людей, которым можно довериться, и завтра же послать их в Марково.

Не интересуясь тем, какое впечатление произвели его слова, Рули занялся трубкой, раскурил ее, глубоко затянулся и снова почувствовал себя уверенным и сильным.

Бирич обратился к собравшимся:

— Мистер Рули прав. Так и сделаем. Кого можно послать? Я, например, рекомендую Корякина Матвея. Это мой должник и к тому же услужлив.

— Тогда я советую послать и Егора Губанова, — оживился Пчелинцев. — На него можно положиться.

— В компанию к ним подойдет и Варлаам Косыгин, — обернулся к Биричу Тренев, который сидел на корточках перед открытой дверцей печки и перемешивал кочергой пурпурные головешки.

Бирич засмеялся:

— Крепкая компания собирается!

Все, кроме Стайна и Рули, присоединились к его смеху. Бирич объяснил американцам:

— Это бывшие каторжники.

— О! — Рули улыбнулся и одобрил. — Такие крепко держат нож и метко стреляйт. У них не дрогнет рука.

— Возьмите и моего человека, — предложил Чумаков, — Мирона Соболькова. За десятку все сделает.

— Да он же чуванец! — напомнил Тренев.

— Это хорошо, — Бирич принял предложение Чумакова. — Создаст впечатление, что против коммунистов восстало и туземное население, а не только русское.

Рули был согласен с Биричем и похвалил его:

— Вы достойны быть президентом Чукотской республики. Я первый отдам голос за вас, если вы выставите свою кандидатуру.

Напряженная атмосфера разрядилась. Люди заговорили громче, веселее. Лишь Струков был замкнут. От него Не ускользнуло изменившееся в последнее время отношение к нему американцев. В чем дело? Он забеспокоился и тут же решил: «Я им покажу, на что я еще способен!»

Рули сказал Биричу:

— Приглашайте людей, которых пошлете в Марково, и пообещайте им щедрое вознаграждение.

Это услышал Свенсон. Он, не задумываясь, сказал:

— Продукты, одежду и боеприпасы для этих людей я даю бесплатно.

Щедрость Олафа заставила раскошелиться и других коммерсантов. Пчелинцев достал из кармана бумажник и, вытащив из него пачку денег, положил на стол перед Биричем.

— Здесь сто долларов!

— И я добавлю столько же! — объявил Бирич.

— Разрешите присоединиться и мне? — Тренев с волнением ждал ответа Бирича. Павел Георгиевич одобрительно кивнул:

— Конечно, дорогой.

Горка денег быстро росла на столе. Каждый внес сколько смог, только Рыбин растерянно и виновато прошептал:

— У меня нет… я соберу…

— Разрешите мне за вас внести, — Бирич кинул на стол еще полсотни долларов. — Мы люди свои, как-нибудь сочтемся.

Спасибо, — еще тише сказал Рыбин. Он плохо владел собой. Страх и сознание, что он принимает участие в подготовке убийства людей, мучили его так, что ему хотелось куда-то бежать. Его трясло, словно в лихорадке. Бирич крикнул Еремееву: