Анатолий Вахов - Пурга в ночи

…В Ново-Мариинск все нарты возвращались с мясом. Погрузить его помогли шахтеры.

Учватов очень перепугался, когда к нему вечером пришел Кулик и сообщил, что Бирич хочет его видеть. От волнения его угреватый лоб сразу же взмок, Учватов, заглядывая через плечо Кулика, шептал:

— Тише! Тише!

Кулик попытался успокоить его:

— Я один. Никто не видел меня, как я к вам подходил.

— Что надо? Зачем ко мне пришел?

Кулик передал приглашение Бирича и ушел, а Учватов, сжав короткие с толстыми пальцами руки, заметался по квартире. Жена и двое маленьких дочерей уже спали. Учватов лихорадочно обдумывал приглашение Бирича. Зачем он понадобился коммерсанту именно сегодня ночью? С самого переворота они словно забыли о его существовании, и Учватов с болью и злостью думал о том, что нужен был им только как начальник станции.

Переворот и рухнувшие мечты о богатстве, о власти потрясли Учватова. Цель, ради которой он заискивал перед сильными, исчезла. Он был ошеломлен, когда ревкомовцы перевели его из начальников в рядовые телеграфисты, произвели обыск, забрали оружие и спирт. Расстрел Громова и других колчаковцев вызвал у Учватова нервное расстройство. За ним по пятам ходил страх. Учватов лебезил перед Титовым и Фесенко и готов был на все, лишь бы его не трогали.

В то же время в душе тлел огонек надежды. Учватов трезво оценивал обстановку. На Камчатке, в Приморье, в Якутии — колчаковцы. Да и в Анадырском уезде большевики захватили власть только здесь, а Ново-Мариинске. Против них коммерсанты и американцы.

В Петропавловске и Владивостоке знают о перевороте в Ново-Мариинске и обязательно с началом навигации пришлют войска и уничтожат ревком. А до весны далеко. Многое может случиться. Учватов поклялся вести себя так, чтобы не дать ревкомовцам ни малейшего повода для недовольства. Он должен дождаться весны. А когда прибудут колчаковские войска, он покажет себя. Он сам поставит к стенке Титова и Фесенко. Оставаясь один, он рисовал картины будущей расправы над ревкомовцами. Так он собрался жить тихо и незаметно до прибытия колчаковцев, и вдруг это приглашение Бирича. Оно ломало все его планы.

— Что делать? Что делать? — шептал Учватов, не находя себе места.

Зачем он понадобился коммерсанту, да еще ночью? Значит, Бирич не хочет, чтобы кто-нибудь его видел. У Учватова разыгралось воображение. Огонек надежды вспыхнул ярче, но тут же потух. Что может сейчас сделать Бирич прошв ревкома? Ничего. Но и не пойти нельзя. После Бирич может ему отомстить.

Учватов крался по ночному Ново-Мариинску, У него замирало сердце при каждом подозрительном шуме.

Бирич встретил его так, словно ничего в Ново-Мариинске и в их судьбах не произошло, а осталось так же, как было в тот день, когда он принес телеграмму о назначений Громова новым начальником Анадырского управления. В кухне был и Кулик. Он ужинал.

— Рад видеть вас, Иван Захарович, рад, очень рад, — приветствовал его Бирич, скрывая изумление.

Бывшего начальника радиотелеграфной станций трудно было узнать. Обычно приглаженные и тщательно расчесанные на пробор волосы были спутаны и уже не отливали чернотой. Лицо и угреватый лоб в пятнах. Глаза мечутся от страха. Да и одет Учватов был неопрятно.

— Давненько мы с вами не виделись, — продолжал Бирич, приглядываясь к Учватову. — Соскучился по вас, вот и решил побеспокоить.

Он пропустил вперед Учватова и незаметно кивнул Кулику. Тот отложил вилку, стал одеваться.

Убедившись, что у Бирича никого нет, Учватов несколько успокоился. Груня подала обильный ужин, и он с жадностью набросился на еду. Он хватал большие куски и, не жуя, глотал, давился, сопел и все ел, ел.

Павел Георгиевич говорил о погоде, о перспективах охоты. Из кухни донесся стук двери, мужские голоса. Учватов замер с полуоткрытым ртом. Бирич с насмешкой смотрел на него.

— Не угадаете, кто это пришел?

Из рук выпала вилка и, ударившись о тарелку, отбила край. Учватов остановившимися глазами смотрел на Струкова. Бывший начальник колчаковской милиции, а на самом деле тайный большевик Струков застал его у Бирича. Он не мог двинуть даже губами и ответить на приветствие Струкова, для которого встреча с Учватовым у Бирича была также неожиданна.

Павел Георгиевич решил убить сразу двух зайцев: выполнить просьбу Струкова о встрече с Учватовым и узнать, зачем телеграфист понадобился ему, а также по возможности привлечь их на свою сторону.

— Вы хотели встретиться с Иваном Захаровичем, — обратился Бирич к Струкову. — Он к вашим услугам. Я вас пригласил ко мне, потому что Иван Захарович неважно себя чувствует.

«Как бы Учватов сейчас не скончался от разрыва сердца», — подумал Бирич, с беспокойством следя за телеграфистом.

Струков быстро оценил обстановку: хитер Бирич. Ну что же, он первый открывает карты. Тем лучше. Струков сел за стол и, положив себе на тарелку закуску, поднял рюмку:

— За нашу первую встречу, за то, чтобы ни одна капля не пролилась за край.

Будем встречаться еще и все держать в секрете, перевел для себя Бирич. Рюмка так дрожала в руке Учватова, что он придерживал ее второй рукой. Выпили, Струков неторопливо закусил и обратился к Учватову:

— Что передает Владивосток, Петропавловск? С кем наша радиотелеграфная станция держит связь?

Вопрос был задан спокойно, словно в Ново-Мариинске не было переворота, а Струков по-прежнему начальник милиции и Учватов начальник станции.

Учватов вздрогнул. Большевик у коммерсанта расспрашивает его о работе станции. Ревком взял с нею расписку, что он будет в секрете держать все, что передаст или примет станция.

— Что же вы молчите? — уже требовательно спросил Струков. — Здесь друзья. Можно доверять друг другу.

Учватов с трудом прожевал кусок. Бирич подбодрил его:

— Ну, Иван Захарович, смелее!

— На-а-м от-от-вечает толь-толь… только Охотск, — заикаясь, произнес Учватов.

«Что я делаю?» — с отчаянием, от которого хотелось по-собачьи завыть, думал Учватов, но у него не было сил сопротивляться Струкову, и он рассказал все, что знал, сообщил, в какие часы он держит связь, и добавил, что ревкомовцы довольны его работой.

— Вы даже гордитесь их похвалой, — усмехнулся Струков.

— А разве это плохо? — испугался Учватов.

— Пожалуй, даже великолепно, — Струков был спокоен. — Это нам пригодится. Вы будете нашим человеком на станции, — тоном, не допускающим возражений, сказал Струков и, не обращая внимания на отчаяние Учватова и любопытство Бирича, продолжал: — Все, что будут большевики получать или передавать, вы должны сообщать нам.

— Все… вам? — Учватов проговорил это со стоном.

— Да, да, — резко подтвердил Струков. — Если будет радиотелеграмма обо мне, то немедленно сообщите. Ревком обо мне что-нибудь передавал в Охотск?