Анатолий Вахов - Пурга в ночи

— Скудные у нас запасы, — говорил Мандриков. Только-только до весны хватит.

— Может, урежем норму выдачи? — предложил Булат. — Тогда растянем подольше.

— Люди голодают, — возразил Мандриков. — Дети как призраки. Нет, нельзя уменьшать норму. Надо находить другой выход из положения.

— Забрать все продовольствие у коммерсантов! — как всегда громко, сказал Семен Гринчук. Его глаза на цыганистом лице горячо сверкнули. — Я еще до Переворота предлагал национализировать все товары у американцев, и, помню, ты меня поддержал, Михаил Сергеевич. Что же ждать? Или ты на попятную?

— При чем здесь на попятную! — Мандриков был недоволен Гринчуком. Всегда он со своими замечаниями торопится. — Национализацию товаров мы всегда успеем произвести. Сейчас это делать рано. Пока не будем портить отношения со Свенсоном. Нам свои коммерсанты много хлопот доставляют.

— В Ново-Мариинске есть склад продовольствия Малкова, — напомнил Булат.

— Я поставил на его охрану Волтера, — сообщил Мандриков. — После суда, над Малковым мы его конфискуем.

— И все же продовольствия мало! — вздохнул Гринчук и, взяв один из представленных Рыбиным документов, потряс им. — Мяса совсем нет! — Он Обернулся к Рыбину. — Неужели нет в складах мяса?

Рыбин вздрогнул. Вот оно, начинается. Ревкомовцы Отправятся в склады и начнут проверять выводы комиссии. Они сразу же обнаружат подлог. У Рыбина судорожно свело челюсти, Гринчук нетерпеливо крикнул:

— Чего мотаешься, как заведенный? Я о мясе спрашиваю!

— Нет, нет его, — едва выдавил из себя Рыбин, хотя мяса действительно не было. Лицо у Рыбина стало серым. Мандриков спросил его:

— Болеешь, что ли?!

— В… в складе прохватило… простудился. — Голос у Рыбина дрожал. Еще никогда он не страдал так, как сейчас.

— Я доволен твоей работой, — похвалил председатель ревкома: — Быстро и хорошо все сделали. Молодцы! А вот простудился ты зря. Иди домой. Возьми со склада немного спирта, выпей, натрись — и под одеяло. Поправишься.

Рыбин едва поднялся и, шаркая непослушными ногами, вышел из кабинета.

— Крепко он, кажется, заболел, — сочувственно произнес Мандриков и вернулся к делу. — Без мяса мы долго не протянем с остальными продуктами. Вот еще доказательство преступного правления колчаковцев. Не позаботились о запасах мяса…

— Зато Щетинин позаботился, — вспомнил Булат о многочисленных тушах в складе копей. — Там на всех хватит. Как это я забыл?

— Возьмем у шахтеров, — решил Мандриков, довольный найденным выходом. — Займись этим ты, Гринчук, и принимай склад, ты будешь его вахтером. — Он улыбнулся. — Нашим продовольственным комиссаром. Выводы комиссии Рыбина надо сообщить населению Ново-Мариинска.

В тот же день Семен Гринчук с караваном в десять нарт приехал на копи. Шахтеры были в копях и не видели, что делалось у склада, стоявшего за жилым бараком. Гринчук застал в бараке Галицкого, который еще был слаб и поэтому не работал. Тут же находились больные милиционеры и Малинкин. Он внимательно прислушивался к тому, что говорил Гринчук.

— Конечно, берите мясо, — согласился Галицкий. — У нас его много, да если было бы и меньше, то все равно поделились бы. — Он крикнул Малинкину: — Позови Бучека.

Малинкин, схватив палку, быстро заковылял к двери. Он спешил сообщить новость шахтерам. Он сейчас устроит ревкомовцам забаву. Пусть почешутся.

— Все еще хромает? — сказал Гринчук о Малинкине, когда за ним закрылась дверь. — Здорово же его помяли!

— Придуривается больше, — проворчал Галицкий. — Еще денек-другой подождем, да и в забой его двину. Обленился.

— Сам-то как? — участливо заглянул в бледное лицо товарища Гринчук. — Дорога-то тебя длинная ждет.

— На свежем воздухе скорее сил наберусь.

Малинкин подбежал к Бучеку, когда тот только что опрокинул тачку и остановился передохнуть.

— Галицкий тебя кличет, Гринчук приехал.

— Случилось что-нибудь? — забеспокоился Бучек.

— Может, — многозначительно произнес Малинкин. В его глазах были злые огоньки.

Бучек не обратил внимания на ответ Малинкина и поспешил в барак. Маленький, толстый, он, казалось, катился по истоптанному снегу.

Когда Бучек, позвав Харлова, скрылся с ним за бараком, Малинкин, забыв о хромоте, подбежал к Кулемину и что-то ему зашептал. Тот быстро исчез в шахте, Малинкин ожидающе смотрел на каждого, кто появлялся из шахты. Показался Перепечко. Услышав свое имя, оглянулся. Малинкин поманил его пальцем. Перепечко подошел к нему и заорал:

— Чего ты, хромая кляча, меня пальцем манишь, как б… последнюю?

Перепечко, убедившись, что, не работая, он не получит есть, старательно вывозил уголь, но каждая тачка прибавляла ненависти к ревкому. Колчаковец оброс. Глаза его были воспалены. Каждую ночь Перепечко пил с Биричем и Соколовым. Водку им от Толстой Катьки тайком доставлял Кулемин.

Колчаковцы не шумели и не буянили, поэтому на них не обращали внимания, как и на то, что они все время шепчутся с Кулеминым и Малинкиным. С утра Перепечко еще не опохмелялся и был не в настроении. Он тяжелым взглядом уставился на Малинкина.

— Выкладывай, не юли! — потребовал Перепечко. — Что гад вынюхал? Или опять будешь за свои сплетни деньги клянчить?

— Я для общего блага, — Малинкин опасливо отстранился от Перепечко. — Ревкомовцы за мясом приехали…

— А мне какое дело! — Перепечко выругался. — Об этих сволочах и слышать не хочу.

— Шахтерское мясцо. — Малинкин досадовал на несообразительность Перепечко. — Могут сами голодать по милости ревкома.

— А ты шустр, — Перепечко понял мысль Малинкина. — Выкладывай подробно.

Перепечко слушал его, сворачивая папиросу.

— Черт, поздно сейчас что-нибудь сделать. — Он прищурил левый глаз. — Но попытаемся… — Он взглянул на Малинкина. — Оружие есть у ревкомовцев?

— Не видел, — признался Малинкин.

— Есть или нет? — раздраженно спросил Перепечко. — Балда! Ты только деньги видишь.

Малинкин пожал плечами. Перепечко жадно затянулся несколько раз и бросил папиросу на снег, припорошенный угольной пылью. — Пошепчи-ка угольщикам, что ревкомовцы все мясо увозят, а они Останутся с кукишем. — Перепечко сунул фигу в лицо Малинкину. — Будут голодать. Шепни, что ревкомовцы мясо продадут, а доход в карман положат.

— Я уже Кулемину… — начал Малинкин, но Перепечко толкнул его в плечо:

— Твоему дружку не каждый дурак поверит. Ты давай сам. Я… — Перепечко не договорил о себе. — Пусть шахтеры не дают мяса ревкомовцам. Понятно? Не давать — и только, а то сами околеют с голода.

Они расстались. Уже половина нарт была загружена оленьими тушами, когда до склада донесся многоголосый шум, выкрики.

Гринчук, привязывавший с каюром и Харловым тушу к нартам, поднял голову, прислушался. Прекратили работу и остальные. Из склада вышел Бучек, Гринчук сказал ему: