Валентин Черных - Москва слезам не верит: сборник

— Сполосну руки, — сказал Гога.

Катерина бросилась за свежим полотенцем, и, когда он закончил мытье рук, она с поклоном подала полотенце.

Гога покосился на нераскрытый сверток, и Катерина поняла, что ему очень хочется, чтобы она развернула его.

— Я сейчас, — заспешила Катерина. — Очень хочется посмотреть, — и начала развязывать ленту. В свертке было два футляра: один побольше, другой поменьше.

— Это тебе, — Гога показал на футляр побольше.

Катерина открыла футляр. На черном бархате лежало янтарное ожерелье.

— Изумительно! — произнесла она. — Я никогда такого не видела.

— Авторская работа, — сообщил Гога.

— Потрясающая работа! Такое могла подобрать только женщина.

— Извини, художник — мужчина. К сожалению, лучшие творцы, портные и ювелиры — всегда мужчины.

Катерина открыла второй футляр. Это тоже было янтарное ожерелье, но из шлифованного янтаря.

— Я сволочь, — призналась Катерина. — Мне нравятся оба.

— Ты можешь выбирать. Но когда я был в мастерской художника, то попросил его подобрать для молодой женщины и для юной.

— Я, конечно, юная?

— Ты юная, молодая, красивая, умная.

Катерина обняла его, поцеловала, но он не отпускал ее:

— Когда придет Александра?

— После восьми обещала.

Гога посмотрел на часы.

— У нас есть время, — прошептала ему на ухо Катерина.

Он поднял ее на руки и внес в комнату.

Уходя на работу, Катерина застелила чистое белье и не стала складывать тахту, в последние дни тахта то с трудом раскладывалась, то с трудом складывалась. Гога, увидев тахту, процитировал:

— Нисколько. Это про других. — Катерина сбросила платье.

Он смотрел, как она раздевается, и она не стеснялась его. Катерина легла, закрыла глаза и забыла про все.

Они уже лежали рядом, приходя в себя, когда Катерина услышала шум и стук двери лифта.

— Это может быть Александра! — Катерина вскочила, набросила платье, свернула белье, попыталась сложить тахту.

Она не складывалась. Гога успел одеться и стал ей помогать. Тахта не складывалась.

Тогда он с силой рванул ее, что-то хрустнуло, и тахта сложилась.

— Сломал, — прошептала Катерина.

— Сам сломал, сам и починю, — так же шепотом ответил Гога.

Они сели на тахту. Катерина слышала, как открылась дверь квартиры.

— Мать? Ты дома? — спросила Александра.

— Я дома. Георгий Иванович приехал.

Они сидели на тахте, Катерина бросилась к телевизору, включила его.

— Заходи, — позвала Катерина. — Мы с Георгием Ивановичем телевизор смотрим. — Но, к ее ужасу, на экране возникла сетка настройки.

— Со мной Никита. Я его провожу и скоро вернусь.

Они прислушались — в передней явно шла перебранка.

— Меня не надо провожать, — возражал юношеский, еще ломкий голос.

— Нет, надо! Я поеду с тобой.

— Никуда ты не поедешь! Пропусти меня, — требовал юноша. — Не пропустишь, я применю силу.

— Пожалуй, требуется мое вмешательство, — сказал Гога и вышел в переднюю, где стоял невысокий, худой парнишка, недавний школьник.

— Это Никита, — представила его Александра.

— Георгий Иванович, — представился Гога и спросил: — Куда едем?

— Никуда, — отрезала Александра.

— Правильно, — ответил Гога. — Уже поздно. Поедешь завтра.

— До свидания, Георгий Иванович.

Никита направился к двери, но Гога его перехватил:

— Подожди пять минут в кухне, пока я ее изолирую, — подтолкнул Никиту на кухню и закрыл за ним дверь.

— Я поеду с тобой, — сказал он Александре, — только объясни, в чем дело?

— Его бьют, — выговорила Александра.

— За что?

— За меня.

— Объясни коротко и внятно.

— Я раньше дружила с Валеркой Копыловым. Даже и не дружила, так, несколько раз целовались, а потом в меня влюбился Никита.

— А ты?

— И я тоже. Я его очень сильно люблю. Так теперь Копылов с ребятами его бьют. Подкарауливают, всячески издеваются, требуют, чтобы он от меня отказался.

— А он?

— Он не отказывается. Ходит с синяками.

— Молодец! Ты думаешь, его и сегодня подкараулят?

— Обязательно. Они видели, что он меня поехал провожать. Их пятеро. Все ребята здоровые. Я хотела в милицию сообщить. Мама запретила, говорит: не вмешивайся, сами разберутся. А как разобраться? Он один, а их пятеро.

— Значит, и он должен взять четверых, чтобы и их было пятеро.

— Их боятся все.

— А ты с Копыловым этим объяснилась?

— Конечно. Я сказала, что не люблю его и никогда не любила. А они все равно подкарауливают Никиту. Пятеро на одного. Это подло!

— Ну, пятерых мы сразу не найдем. Но я, Васек…

— Васек — это хорошо, — обрадовалась Александра. — Он такой здоровый!

— Никита, — перечислял Гога. — Уже трое…

— Я, — предложила Александра.

— И ты, конечно, — согласился Гога. — Но ты у нас будешь в резерве главного командования.

Из своей комнаты вышла Катерина.

— Давайте ужинать, — предложила она.

— Давайте, — согласился Гога. — Никиту тоже надо покормить.

— Конечно, — сказала Катерина, прошла в кухню и сказала Никите: — Я через десять минут позову вас всех, посидите пока у телевизора.

Никита вышел в переднюю, тихо надел куртку. Александра осторожно открыла дверь.

Чтобы не привлекать внимания шумом лифта, они побежали вниз по лестнице. Гога за ними едва поспевал.

— Подождите! Я позвоню из автомата. Двушка у кого есть?

— Десять копеек, — Александра протянула монету.

— Ищи двушку, — сказал Гога, — гривенник жалко.

— Гога, — сказала Александра, — мы идем защищать честь и достоинство человека, а это дорого стоит.

— Тоже верно, — согласился Гога и направился к телефонной будке, взяв десять копеек.

Александре показалось, что он разговаривает долго и что-то у него не получается.

— Через двадцать минут Васек нас будет ждать у метро «Речной вокзал», — сказал Гога, выйдя из будки.

— Откуда он поедет? — спросила Александра.

— Он на машине.

Когда они подошли к метро, Васек их уже ждал. Никита с уважением посмотрел на огромного Васька.

— Сколько их? — спросил Васек.

— Пятеро, — ответила Александра.

— Значит, так, — решил Васек. — Мы с Гошей берем на себя четверых, ты, Никита, скуешь одного. Повисни на нем, чтобы он у нас под ногами не болтался.

— А я? — спросила Александра.

— Ты будешь в засаде, — решил Васек, — и выйдешь для объявления ультиматума о безоговорочной капитуляции.

И они двинулись к дому, где жил Никита.

— Кто он? — шепнул Никита Александре.

— Полковник.

При подходе к дому Васек произвел перегруппировку. Теперь впереди шел Никита, за ним — Васек и Гога, за ними — Александра.

Никита вошел во двор, его тут же схватили за руки двое, и уже подходили еще трое. Ребята были плотные. Они встали кругом. Один толкнул Никиту, он налетел на другого, тот отшвырнул Никиту следующему. Мальчишку перебрасывали, как мяч, по кругу.