Лев Лондон - Строители

— Вас, наверное, интересует высотная часть? — вежливо спросил конструктор.

— Да, в основном.

— Колонны нижних пятнадцати этажей из металла, верхние из сборного железобетона. Перекрытия из сборных железобетонных плит.

— А как создается жесткость всего здания?

В глазах конструктора появились насмешливые искорки. «Так ты, оказывается, еще что-то помнишь?» — читалось в его глазах. Он придвинул к себе листок бумаги и не спеша нарисовал план здания, в середине — лифтовые шахты. Стены шахт он жирно обвел.

— Это монолитное ядро здания. Оно работает, как консоль высотой в тридцать этажей… По сборным перекрытиям укладывается монолит, получаются жесткие пластинки… Это понятно?

— Да… Но сколько тут монолитного бетона?

— Тысяч двадцать кубов, — спокойно ответил Раков.

— Двадцать тысяч?! — ужаснулся я.

— Может быть, и больше. Тут еще монолитная винтовая лестница. — Раков показал на план.

— Винтовая?! Это ее выполнять на стройке?! А для чего? Почему не как обычно — прямой лестничный марш?

Раков пожал плечами.

— Это спрашивайте у архитекторов. — Он посчитал свою миссию законченной, взял чистый листок бумаги, провел линию, очевидно для очередного эскиза.

— Винтовая лестница создает красивый интерьер, — мрачно ответил Кузяев. — Сто лет тому назад такие лестницы делали. Непонятно, почему вы сейчас их боитесь?

В комнату быстро вошел невысокий человек средних лет. На лице его застыло выражение любезности и вместе с тем настороженной боевитой готовности.

— Корень, — сказал он, протягивая руку.

Я недоуменно поздоровался.

— Ну что у вас тут?

И так как я продолжал вопросительно на него смотреть, он добавил:

— Главный инженер мастерской.

— Много монолита, потом сложные конструкции… вот, винтовая лестница, — я показал на план.

— Учтем ваши замечания, дорогой Виктор Константинович, учтем… Мы ведь существуем для того, чтобы удовлетворять строителей…

— А я до сих пор считал, что мы существуем, чтобы выпускать хорошие проекты, — перебил его Кузяев. — Даже если строители захотят, чтобы они были плохими.

— Эх, Николай Александрович, Николай Александрович! Всегда вы в бой!.. Выполнять-то им, строителям. — Корень укоризненно посмотрел на архитектора. — Снимем винтовую лестницу, — решительно сказал Корень. — Не волнуйтесь.

— Спасибо! — Я искренне был ему благодарен.

— И о монолите подумаем, действительно, в наш век сборных конструкций… — продолжал Корень, совсем умилив меня.

— Уберете лестницу?! — мрачно усмехнулся Кузяев. — Ее предложил Василий Васильевич.

Лицо Кореня, до сих пор излучавшее любезность и доброжелательность, изменилось, стало строгим.

— Это где? — спросил он Кузяева.

— Какая разница?.. Вот тут.

Корень взял план:

— Да, придется лестницу делать. Мне Василий Васильевич тоже говорил. И вообще, — он холодно посмотрел на меня, — вам, строителям, придется думать, прежде чем приступать к этому зданию. Это ведь не просто кирпичи класть… А монолит тут тоже, наверное, нужен? — спросил он Ракова.

Раков нехотя оторвался от эскиза.

— Что? — не очень почтительно переспросил он.

— Ну да. — Корень не стал повторять своего вопроса. — Вот и тут вам, строителям, придется думать… Так что очень приятно было познакомиться. — Его лицо снова стало любезным. — Очень приятно.

Я поднялся. Первый раунд я, кажется, проиграл по всем статьям.

— Вы куда сейчас? — Раков тоже встал. — Я вас подвезу.

Ехал Раков быстро. В машине впечатление о его бестелесности прошло. Мы молчали. Когда я прощался, он мягко задержал мою руку и дружелюбно сказал:

— Вы не очень огорчайтесь. Тут уж ничего не поделаешь: здание должно быть удобным и красивым. Кроме того, — он усмехнулся, — оно еще должно стоять. Правда? Наверное, Корень дал вам правильный совет, тут нужно думать. А точнее, производство работ проектировать так же, как мы проектируем конструкции… Всего вам хорошего.

Прежняя работа цеплялась за меня. Когда я приходил домой, телефон не умолкал. Звонил Владик, он временно замещал главного инженера треста, вернее, сидел за его столом. Владика в основном заботило, как ответить на многочисленные бумажки, и я зачастую, чтобы поскорее отделаться от него, диктовал текст ответов по телефону.

Звонил Беленький, оказывается, этот «подонок-заказчик» всунул-таки ему строительство еще одной гостиницы. Беленький был возмущен, очень шумел. Но за всеми этими разговорами проглядывало любопытство: как у меня на новом месте? Кроме того, Беленький, как всегда, напоминал, что он существует и его не следует забывать.

Звонила Нина — Неонелина, она поступила в строительный институт, но продолжала работать секретарем треста. Обычно она что-нибудь спрашивала, изредка соединяла с управляющим.

Звонил Гнат, он закончил техникум, устраивал по этому поводу пиршество. Каждый вечер напоминал, что я должен у него быть двенадцатого.

— Гнат, миленький, — как-то взмолился я. — Я хорошо помню эту дату, у меня всюду записано. Честное слово, даже листок приколот на дверях. Милый, не напоминайте мне больше.

— Листок на дверях? — заинтересовался Гнат. — Чем вы его прикрепили? Он же может упасть.

Я покорно сдавался.

Один раз позвонил даже Косов.

Только два человека, самые близкие мне, не звонили: Анатолий и Вика. Почему? И что за странное совпадение? Я мысленно видел Анатолия тогда, на выходе из института, снова слышал его гневные слова, обращенные ко мне: «Вы и Вику уже совсем измучили вашими благостями. Ну, споткнулся человек в жизни. Можно ли быть таким… не простить девушку?.. Я, если хотите знать, люблю ее. Разве такую девушку можно не любить?!»

Вот как — «люблю»! А может быть, я действительно был неправ, уморил Вику своими «благостями»… Что значит «благости», я не знал, но по смыслу это, очевидно, означало: бюрократизм в личных отношениях, сдобренный старыми, обветшалыми истинами о верности.

Один раз она приснилась мне. Стояла опустив глаза. Как тогда, безнадежно падали слова: «Это случилось, Витя. Я не хотела, но случилось».

Да-да, так всюду пишется, так ставят фильмы. Конечно, он прощает ее, потому что передовой. А когда не прощает, то кинорежиссеры возмущаются и показывают, что он — обыватель и только казался передовым. Любили ли когда-нибудь по-настоящему режиссеры, ставящие такие фильмы?

В моем сне Вика плакала, сгорбившись, беззащитно опустив голову. Тогда она не плакала, глаза были впавшие, сухие.

Наконец я не выдержал и позвонил Владику:

— Исполняющий обязанности главного инженера слушает, — четко произнес Владик.

— Говорит бывший главный инженер треста…

— О, Виктор Константинович! — тон Владика стал сердечным. — Как это вы сами позвонили?! Я думал, что так надоел вам…