Лев Лондон - Строители

У начальника главка был свой метод ведения оперативных совещаний. В свое время, в первых опубликованных записках, я назвал его «могильным», от слова «могила». Там, в записках, я восклицал: «Откуда это на наши совещания проник сей могильный стиль?!»

Тогда на очередной оперативке начальник главка, кисло улыбнувшись, заметил: «У нас появились свои писатели, это весьма приятно… Я готов все время улыбаться. Понимаю, это лучше. Но вот у нашего уважаемого писателя Виктора Константиновича дела-то весьма мрачные. Как быть?»

Я промолчал.

И все же с тех пор, видя меня на совещании, начальник главка изредка улыбался. Вел он оперативки коротко, не давал развернуться жарким баталиям.

Вот и сейчас, выслушав меня и Баранова, который, как я предполагал, построил свою защиту на задержке чертежей, начальник главка прервал нас и коротко сказал:

— Всё! Запишите в протокол: вал должен быть установлен через пять дней. Ответственные — Баранов и Нефедов.

— Но… — Баранов еще сопротивлялся, — пусть хотя бы меня запишут вторым.

— Никаких «но», все! А вы, Виктор Константинович, не забыли, куда нам сейчас ехать?

— Нет, конечно.

— Ответ подготовили?

— Думал, но… — начал я.

— Опять «но»! Пожалуйста, в следующих ваших записках можете привести мои слова: «Нет более скверного слова, чем «но». Нет, вы запишите, а то забудете.

— Записал.

— Хорошо, тогда поехали.

По дороге Померанцев пробовал допросить меня. При этом у шофера Коли уши порозовели от напряжения и, кажется, даже чуть сдвинулись назад, чтобы не пропустить ответ.

Но я молчал. Начальник главка Сергей Платонович не поддержал Померанцева.

Машина остановилась на Петровке, около желтого здания с колоннами.

Если бы водитель привез меня одного, он, наверное, насмешливо произнес бы: «Пожалуйста!» (что, как я уже объяснял ранее, означало: «Ну, держись, получишь вздрючку»). Но сейчас он промолчал, только с любопытством покосился на меня.

В вестибюле, за маленьким столиком, сидел пожилой человек в черном костюме. Он поздоровался, проверил по бумажке наши фамилии. Померанцева в списке не было, дежурный куда-то позвонил, потом тихо сказал:

— Пожалуйста, на второй этаж. — Хотя я уверен, что Померанцев напросился поехать с нами и в списке его не могло быть, дежурный добавил: — Извините, пожалуйста, товарищ Померанцев!

— Наконец-то! — сказал, здороваясь с нами, сотрудник секретариата Кареев. — А я уж думал, что вас, как в прошлый раз, куда-то вызвали. — На лице его, даже в углах рта, застыла ироническая улыбка.

— Вызывали, Владимир Александрович, вызывали, но вот все бросили — и к вам.

Оказывается, когда это нужно, мой начальник главка мог любезно улыбаться. Их улыбки на миг скрестились, как шпаги фехтовальщиков, мне даже показалось, что в воздухе раздался тонкий металлический звук.

— Знакомьтесь, это Померанцев, — начал представлять нас начальник главка.

— О, личность товарища Померанцева мне знакома. Как попадаешь в орбиту главка, только слышишь: «Обратитесь к Померанцеву»… У вас без товарища Померанцева не обойдешься.

Померанцев, скрывая довольную улыбку, неловко поклонился. Сняв пенсне, он начал тщательно протирать его платком. Пенсне и задумчивый взгляд придавали Померанцеву ученый вид.

— А вот, — начальник главка отступил в сторону и показал на меня, — начальник строительства. Привез его вам, чтобы вы не беспокоились: как это, уже эскизы здания готовы, а строителей еще нет?!

Кареев улыбнулся:

— Смеетесь вы над нами, бедными нестроителями. Рабочих чертежей пока нет. Но подготовка к строительству, наверное, уже может начаться. Как вы думаете, товарищ Померанцев?

Померанцев вежливо и многозначительно кивнул.

Потом Кареев посмотрел на меня:

— Очень рад, Виктор Константинович, что стройку поручили вам. Я много слышал о вас… До сих пор в основном контакты в СЭВ шли по линии руководителей, деловых людей, ученых. Это, может быть, впервые на стройке рядом будут работать рабочие стран СЭВ. Кроме конечного результата очень важно, чтобы на стройке было чему друг у друга поучиться… Очень рад. — Его чуть поджатые губы распрямились, он мягко улыбнулся.

Но я был настороже. «Вот-вот, — подумалось мне, — с таких вот широких улыбок и начинают дипломаты. Держи, пожалуйста, ухо востро. Очень тебя прошу… Что я должен ответить?»

— Я тоже очень рад. Что касается совместной работы, то, если позволите, позже.

Начальник главка пристально посмотрел на меня.

Мы сели за длинный стол. Словно по сигналу открылась дверь, молодая официантка внесла чашечки с кофе, сахар, бутылки с водой. Все это она расставила на столе, добавив еще сигареты.

Эта процедура несколько отвлекла мои мысли от предстоящего разговора. Ну а если бы утреннюю оперативку мы тоже начали с кофе. Как бы тогда она проходила?.. Наверное, начальник главка сказал бы так:

«Всё! Запишите в протокол: вал через пять дней… и никаких «но» — пейте кофе!»

М-да… Наверное, на наших совещаниях поэтому и не подают кофе.

— И коньяк подадут, как ты думаешь? — прошептал мне на ухо Померанцев. При этом в его задумчивых глазах вспыхнули огоньки.

Но коньяк не приносили. Померанцев вздохнул, придвинул к себе чашку, осторожно опустил два кусочка сахара и меланхолически задвигал ложечкой.

Начальник главка молчал. Чтобы разбить паузу, Померанцев, сняв пенсне, кисло произнес:

— Для нас весьма приятно иметь такого авторитетного заказчика. Главк имеет дело с тысячью организаций, но… весьма приятно. — Померанцев посмотрел в чашку, надел пенсне и мелким круглым почерком написал мне записку: «Ноги моей больше здесь не будет!»

Кареев вежливо наклонил голову:

— К сожалению, я не могу ответить тем же. Генеральный подрядчик у нас один. Но мы тоже рады ему… Так какое решение вы приняли, Сергей Платонович?

Начальник главка, видно, ждал этого вопроса, ответил он сразу:

— Я привез вам начальника строительства. Ему работать. Он сейчас и доложит нам свое решение.

Я молчал.

— Ну что ж это вы?! — недовольно произнес начальник главка. — Кажется, время для раздумья было.

Померанцев толкнул меня локтем. Для того чтобы при этом соблюсти приличия, он проделал сложные эволюции с чашечкой, двигая ее от себя под углом.

— Он сейчас ответит, — разъяснил Померанцев Карееву. — Молодой человек впервые попал в такую обстановку, конфузится… Ну, Виктор Константинович!

Но и это не помогало, я просто не знал, что сказать. Да, у меня на раздумье было несколько месяцев. Я честно думал над ответом каждый день…

— Может быть, еще раз объяснить ситуацию? — пришел мне на помощь Кареев.

— Да-да, — благодарно откликнулся я. Секретариат СЭВ давал мне отсрочку еще на несколько минут.