Фёдор Пудалов - Лоцман кембрийского моря

Наша первая скважина наперекор всем американским практикам и теоретикам доказала, что есть живая нефть в кембрии. На самом дне органической жизни, у кристаллического фундамента. А это значит, что можно тем более ожидать нефти в слоях вышележащих.

Но таким образом живая капелька в якутском кембрии доказывает, что и вся великая Русская равнина может оказаться во многих местах нефтеносной. А это обязывает нас разведать ее глубоким бурением до фундамента! Вот где будет Третье Баку! Вот какое значение имеет эта капелька. Она дает направление нам работать над построением полной научной теории происхождения и залегания нефти в земной коре, чтобы мы могли искать не вслепую, не наугад, а планомерно, по научно точным указаниям. Геологи будут указывать прямо на карте: вот здесь бурите, здесь должна быть нефть — и она будет найдена здесь.

А какие еще возможны последствия для науки и для практики в результате открытия кембрийской нефти? На это указывает великолепная находка Лидии Максимовны Цветаевой. Об этом очень хорошо говорит академик Вернадский: тысячелетия назад янтарь вскрыл область электричества, магнитный железняк вскрыл область магнетизма, кальцит, исландский шпат в семнадцатом веке вскрыл область поляризации лучей света и его двупреломления; барит, болоньский шпат вскрыл область фосфоресценции света. Исследование газообразных минералов создало новые науки… Стремление научно описать все минералы вскрыло перед нами новые области физических знаний. Рамки познания раздвигаются вширь и вглубь систематическим, без пропусков, полным описанием окружающей природы, непосредственно доступной человеку.

Значит, надо сделать природу как можно больше вширь и вглубь доступной человеку. И ту, которая временно еще недоступна, тоже сделать доступной!

Я поднимаюсь выше своей личной цели — я беру прицел по всенародной цели. Пусть кембрий не даст большой нефти, пусть даже науке ничего не даст прямо — тогда я лично провалюсь. Но народ выиграет все равно, уже выиграл! Потому что наука уже выиграла косвенно, и уже выиграло народное хозяйство, а выиграет еще больше — благодаря снятию всех преград и пределов перед нефтяной разведкой!.. Перед геологическим исканием, а вслед за геологией — перед всяческим исканием нового без ограничений во всех областях науки, так же как искусства и всей нашей культуры… Без боязни истратить жизнь на ошибку!

— Это вредительская теория полезности научной ошибки и авантюризма в науке! Я положу все силы, чтобы это разоблачить!

Зырянов узнал голос Небеля и, не оглядываясь, сказал:

— Я кончил, товарищ нарком. Иван Андреевич, на сегодня я больше ничего не могу добавить!..

Нарком сказал секретарю:

— Оформить перевод ста шестидесяти тысяч для нефтеразведки на урочище Повешенного Зайца.

Он вышел из-за стола.

— Так вот он какой, Зырянов. Мне давно жаловались на тебя!

Он вдруг обхватил его, прижал к мощной груди, поднял и удивился:

— Какой ты легкий!

Сжал пальцами его бицепсы.

— Какой ты жидкий! Откуда в тебе такая сила?.. Тебя любят, за тобой идут!.. Бригада робинзонов и еще целая бригада Верных!.. Напрасно говорят, что ты авантюрист. Ты энтузиаст, а это не одно и то же!.. — Он подмигнул удивленному Василию. — Посмотрите на него, члены коллегии! Он сильнее всех нас! Вот какая настойчивость нужна, чтобы двигать наше дело. Это таран: необходимейший сегодня человек. Если бы все мы были такие упорные, мы бы построили социализм в десять раз скорее!

Он усадил смущенного Василия возле себя и продолжал:

— Разрешите огласить полученную «молнию». «Из Черендея Триста семьдесят два восемнадцать сотых Поздравляем дорогого наркома вместе нашим дорогим Василием Игнатьевичем Трещинам поступает жидкая нефть ноль семьдесят пять литра сутки Осчастливилась вся наша жизнь Мухамедов Луков Юлаев Кулаков Меншик Антошин». Это все робинзоны подписали, патриоты кембрийской нефти?

— Да, — с трудом произнес Василий. — Но последняя фамилия незнакомая мне, да и лишняя. Там всего пять человек.

— Какая же она лишняя! — воскликнула Лидия. — Это же телеграфист Илья, вы еще писали мне о нем на Эргежей!

— Значит, он тоже причислил себя к борцам на Полной, — сказал нарком, смеясь.

— О, в Черендее все уплатили бы по девятикратному тарифу за свою подпись под этой телеграммой, и они имеют право, — сказала Лидия горячо. — Они так верили Василию Игнатьевичу!

Василий встал:

— Товарищ нарком! Товарищи! Я обманул рабочих на Полной и обманул вас.

Все умолкли. Нарком вопросительно и серьезно смотрел на Зырянова.

— Я сказал бурильщикам, что деньги отпущены. Я просил их бурить на веру, под мое слово, только до трехсот семидесяти и был уверен, что бурение прекратили на этой отметке. Я не видел эту «молнию» и не знал, что нефть получена… Я хотел воспользоваться моментом на вашем заседании, интересом к гелию и поддержкой Лидии Максимовны, чтобы получить у вас деньги для кембрия… и довести хотя бы на Полной разведку до конца.

Иван Андреевич откинулся на спинку стула и злорадно захохотал. Нарком удивленно качал головой, обводя глазами хохочущую коллегию.

— Авантюрист! — крикнул Небель.

Нарком, качая головой, сказал:

— Таран.

В осень люди мерли от водяные тяготы. Ноги пухли и животы синие от воды. Не с кем таскать. Едаков много, а работать некому.

Пошли по озеру Ямбу-то, в длину от сухого волоку до Зеленые реки верст десять, шли с половину дни. Зеленая река пошла из озера Ямбу-то с западу и пала устьем в губу реки Оби; ее зыряне называют Об-ва, по-ихнему Тетка-река. Шли на низ Зеленою рекою, повозили запас в павозках, а кочи тянули порозжие всеми людьми ден с десять. Близко устья птицы живут дивно, так маленько поели свежева.

От устья Обскою губою побежали парусным погодьем, а оставя Тазовскую губу и путь на Мангазею в летней стороне, и там вся Русь, а впереди ни единого, думали, русского человека. Ано погода и окинула море — и гребми погреблись, тосняшеся, поворотясь лицом на лето.

Обская губа очень длинная до моря и бурная.

Потянул ветер с моря, и на них пришла стужа и обмороки великие, свету не видели. Восстала буря ветреная, и на берегу насилу место обрели от волн, неведомо — живы, неведомо — прибиты.