Константин Губаревич - Анютина дорога

А Василек мчался уже через луг к лесу...

Выкарабкавшись на берег, Барабуля поискал глазами скрипача. Заметил наконец. Не долго думая, открыл по нему стрельбу...

После второго выстрела Василек упал в высокую густую траву.

Полицай доволен. Начал снимать сапоги, чтобы вылить из них воду.

Но мальчик неожиданно подхватился и снова побежал. Полицай послал ему вдогонку еще три пули... Мальчишка хорошо слышал, как одна из них просвистела над самой головой... Со страха он ног под собой не чуял... Его уже лес принял под свою защиту, казалось, можно остановиться, отдышаться... Но страх гнал дальше и дальше, в глубь леса, в его самую чащу... Наконец добежал до нее, вломился с разгону, споткнулся... и упал... очутившись в чьих-то крепких руках...

Незнакомый человек зажал ему рот ладонью... Потом повернул Василька лицом к себе, тихо приказал:

— Только не кричи... Ни звука... Понял?

Мальчик кивнул головой.

Человек опустил руку. Внимательно посмотрел в глаза мальчика.

— Ты чего так бежал?

— В меня стрелял... Полицай…

Разговор тихий, сдержанный. Полушепотом.

— За что?

— Я играл... «Интернационал»...

Только сейчас человек заметил валявшуюся рядом скрипку в футляре, а Василек приметил автомат и еще двух человек, лежавших в густых кустах. Автомат был не немецкий, немецкие он хорошо знал, Советский,— решил Василек. И трое, спрятавшиеся в лесных кустах, тоже, конечно, советские. Мальчишка приободрился. Хитровато глянул в глаза державшего его человека.

— А я знаю, кто вы...

— Кто?

— Партизаны.

— Вот что, музыкант...— тихо, но внушительно сказал человек.— Ты ничего не знаешь и никого не видел.

— Ага.

— Ну вот.

— А от кого вы спрятались?— спросил Василек.

Человек подумал, потом кивком головы предложил мальчику ползти за ним. Раздвинув кустарник, показал на какое-то небольшое, похожее на сарайчик, строение у железнодорожной насыпи. Рядом горел костер. Около сарайчика ходили два немецких солдата, видимо, свободные от караульной службы. Третий солдат был на посту у моста.

Василька осенила догадка:

— Вы хотите перейти через дорогу, но боитесь? Да?

Человек неопределенно мотнул головой.

После они долго шептались. Человек наконец вынул из-за пазухи небольшой сверток, сунул его в торбочку Василька. Сказал:

— Хорошо запомни: как только услышишь кукушку — немедленно уходи в лес...

...Василек приблизился к колючей проволоке, которая не давала подойти к дороге со стороны леса. Вынул из футляра скрипочку, заиграл.

Солдаты удивились. Один из них двинулся к проволочному заграждению, за которым стоял Василек. Спросил что-то по-немецки.

Мальчишка вынул из торбочки десяток картофелин, сверток — в нем оказался кусок сала,— показал на огонь, давая понять, что хочет испечь бульбу и съесть с салом. Подошел второй солдат.

— О, ком, ком!..— обрадовался он, увидев сало и картошку. Раздвинув проволоку, помог Васильку пролезть. Подвел к костру.

Мальчишка, не долго думая, начал всовывать клубни в горячую золу. Солдат охотно помогал ему.

Управившись с картошкой, немец сел на скамейку у костра, вынул из кармана губную гармошку. Показал глазами на футляр. Василек понял, что должен взять скрипку и подыгрывать.

Солдат приложил к губам гармошку и заиграл мелодию какой-то веселой немецкой песенки. Василек быстро подобрал аккомпанемент. Музыкальный дуэт звучал почти слаженно. И даже красиво. Чему сами музыканты немало удивились. Второй немец даже пританцовывать начал. Третий, услыхав необычный концерт, вытянул шею и подался поближе к месту действия.

...Знакомый уже нам человек и его товарищ тихо и незаметно соскользнули с берега в воду, взяв в руки шнур, а в рот длинные тростниковые трубочки, чтобы можно было дышать под водой...

Начали осторожно толкать перед собой небольшой плотик, замаскированный под охапку полусухого сена... Охапка сена медленно поплыла по течению... Рядом с ней двигались две торчащие из воды тростниковые трубочки.

Третий солдат улыбался при виде пляшущего у костра под музыку.

...Охапка сена уже под мостом. Двое сопровождавших осторожно показались из воды, осмотрелись... Быстро сбросили с плотика сено, под ним оказался небольшой ящик. Так же быстро они вскарабкались вверх по перекладинам моста и прикрепили к свае ящик, к ящику — тонкий черный шнур. Другой конец шнура подключил к ящику с поворотной ручкой оставшийся на берегу в укрытии третий партизан...

Заминировав мост, двое первых осторожно, и тихо снова ушли под воду, выставив наружу кончики трубочек…

А у костра уже ели печеную картошку с салом. Пару картофелин бросили на насыпь постовому, Тот с удовольствием стал уплетать их.

...Ку-ку... Ку-ку... Ку-ку...— донеслось из лесу.

Василек сделал вид, что не слышал кукушки. Не торопясь, завязал свою торбочку, уложил в футляр скрипку. Кивнул на прощанье головой.

Ауфвидерзеен...

Солдат проводил его до заграждения, поднял проволоку. Мальчишка очутился по ту сторону, еще раз кивнул.

Пошел, как ни в чем не бывало, по узкой лесной тропинке. Даже не оглянулся.

И только где-то на повороте прибавил шагу, вспомнив наказ уходить как можно скорее...

Василек не знал, почему он должен спешить, если партизаны, как ему казалось, благополучно перешли дорогу. Ни им, ни ему вроде бы ничего уже не грозило. Но приказано было уходить как можно скорее, и Василек спешил. Он даже не обратил внимания на далекий гул поезда. Гул наплывал все ближе и ближе. Слышен уже четкий перестук колес…

...К железнодорожному мосту приближался немецкий эшелон.

...Партизан положил руку на поворотный ключ взрывателя, внимательно посмотрел на своих товарищей. Они следили за приближением эшелона.

А эшелон, видимо, срочного назначения перед мостом даже не замедлил хода, машинист дал только длинный гудок.

Подрывник не сводил глаз со своих товарищей. Один из них поднял руку... Резко опустил... Подрывник повернул ключ, и раздался оглушительный взрыв...

Василек почувствовал слабый толчок от взрывной волны. Упал с перепугу на землю... Отполз под густую низкую крону ели... Прислушался...

Истошные крики... стрельба... Еще взрывы. Но не такой уже силы... Взметнулось над лесом пламя... Мальчик задрожал в страхе. Не знает, что делать: бежать дальше? А вдруг кто заметит… Может, пересидеть в этом укрытии?..

Так и не решил, пока не послышался треск сухих сучьев...

Раздвинув ветки, увидел, как двое партизан несли третьего... Василек сразу узнал их. Неужели они не успели перейти дорогу? Неужели он сам чего недосмотрел и что-то сделал не так, как уговаривались?.. И не по его ли вине несут сейчас третьего, убитого или раненого?.. И что сейчас делать? Показаться им — страшно. А вдруг он действительно в чем-то виноват... Оставаться одному в глухом незнакомом лесу рядом с тем, что творится на дороге,— еще страшнее...