Николай Кузаков - Рябиновая ночь

— Говорят, он сейчас про Онон роман пишет. Интересно посмотреть, какие мы есть.

— Скучные до тошноты.

— Это почему же?

— Да у вас на уме только работа. Взять хотя бы тебя. Ученый агроном, преподаватель института. Над диссертацией бы тебе работать. А ты? Все бросил и помчался в деревенскую глушь, и еще радуешься. Да разве нормальный человек так бы поступил?

— Не знаю, — потер подбородок Алексей. — Только какие места у нас на Ононе… А люди…

Поезд подошел к огромному, почти круглому озеру. Берега голые, только кое-где сиротливо зябли топольки. Всюду на льду виднелись рыбаки.

— Как озеро называется? — спросила Катя.

— Кенон. Летом здесь благодать.

— А почему же здесь деревьев не посадят?

— Видимо, потому, что кругом тайга.

Поезд прошел километра полтора, круто повернул на восток и очутился среди домов.

— Кажется, мы добрались. — Алексей встал.

От вокзала до гостиницы было рядом, но Алексей попросил шофера такси провезти их по городу.

— Познакомиться с городом решили? — спросил шофер.

— Нет, просто посмотреть: давно не был.

Читу со всех сторон окружали горы, только на запад в низину открывались ворота, в которых белым облаком лежало озеро. С крутого северного хребта из-под могучих сосен, точно горные потоки, вырывались прямые улицы и скатывались к реке Читинке, которая разрезала город пополам. И эта горная чаща, где грудились белокаменные дома, была наполнена смолистым запахом сосен и прохладой гольцов.

Такси мчалось по широким улицам. Алексей смотрел по сторонам. За пять лет Чита помолодела.

— А давайте здесь жить, — попросила Иринка.

— Нравится тебе?

— Ага.

— Вот вырастешь и приедешь сюда учиться.

Осмотрев город, Алексей с семьей устроился в гостинице.

— А где же твой друг? — спросила Катя.

Алексей просто не знал, что и думать: Борис Каторжин — друг детства — не встретил его. Верно, сейчас Борис — заместитель начальника областного производственного управления. Да будь он самим чертом, а для Алексея все равно останется Борькой, тем самым Борькой, с которым они в детстве немало хлебнули всякого.

— Где, говоришь, — с напускным равнодушием ответил Алексей. — В командировке, в больнице, да мало ли где…

В это время распахнулась дверь, и появился Борис, высокий, в черной дубленке, ондатровой рыжей шапке. На секунду остановился. Смахнул шапку, разбросил руки.

— Алешка, черт!

Друзья обнялись. Посмотрели друг на друга. Рассмеялись.

— Не сердись, что не встретил… Заседаю. Собирайтесь, Марина ждет.

— Кате что-то нездоровится.

Борис внимательно посмотрел на жену друга. В коричневом брючном костюме, по-девичьи стройная, легкая. Волосы коротко подстрижены. В смуглом лице, в разрезе глаз было что-то еле уловимое бурятское, что придавало ее лицу особую привлекательность.

— Катя, поедемте, у нас отдохнете.

— Спасибо. Я что-то расклеилась. Падаю в постель.

— Что же получается? — развел руками Борис. — Столько лет не виделись. Да меня без вас Марина домой не пустит.

— В другой раз наверстаем. Пусть Катя с Иринкой отдыхают. Завтра дорога еще длинная. А мы спустимся в ресторан.

В ресторане они заняли столик в углу, заказали ужин. Алексей поудобней устроился в кресле, закурил.

— Давай рассказывай, как ты тут живешь.

— Курирую ононскую землю. Мне нужен в помощники агроном. Просил тебя, но ты почему-то отказался. Может, объяснишь мне?

— Ты сколько лет работал агрономом? — спросил Алексей.

— Три года. Ввел полосовой посев. Четырехпольный севооборот, подобрал районированные семена. Урожай с семи центнеров повысил до пятнадцати. Меня взяли в управление. Пришел молодой агроном, полосы под плуг пустил, нарушил севооборот… А тут неурожай. И опять в колхозе кое-как с гектара по пять-шесть центнеров зерна наскребают.

— И тебя совесть не мучает?

— Почему она должна мучить? — удивился Борис.

— Хотя бы потому, что землю на произвол судьбы бросил.

Борис провел пятерней по седой копне волос.

— Я солдат, приказали — поехал.

— А сколько у нас в области земли подвержено ветровой эрозии?

— Пожалуй, тысяч семьсот наберется.

— Вот видишь, семьсот тысяч земель превращаются в пустыню, а ты меня тянешь в контору. Логики нет. Вы и так собрали туда лучших специалистов. Не слишком ли большая роскошь?

— Кто-то же должен руководить?

— Должен. Но место агронома в поле, инженера — в мастерских. Для этого их учили, тем более если эти люди талантливые. Да ладно, об этом потом. В Озерном бываешь?

— Не часто.

— Как там Нина Васильевна?

— За последние годы сильно сдала.

— Арсалан как поживает?

— Толковый инженер из него вышел. Заведует машинно-тракторными мастерскими. А главный инженер — Ванюшка Дорохов.

— Как у тебя с семенами?

— Худо. В прошлом году неурожай по всей области был.

— Поможешь мне достать сортовых семян для семеноводческого отряда?

— Нет в колхозе такого отряда.

— Будет, Борис. Затем и еду.

— Осмотришься, позвони. Что-нибудь придумаем.

Официантка принесла ужин. Борис наполнил рюмки коньяком.

— Попутного ветра тебе, Алеша.

— Спасибо. Закусили.

— Батомунко все работает? — спросил Алексей.

— Крепкий еще старик. Возле его стоянки озерко. Говорят, весной приехали из города два рыбака и спрашивают: «Дед, рыба-то в озере есть?» — «Куда ей деваться?» Весь день мужики прорыбачили, даже гольяна не поймали. Увидели вечером Батомунко и говорят: «Дед, рыбы-то в озере нет». А он им: «Так откуда ей быть-то?»

— Чудит, старый, — смеялся Алексей.

— А Анна Огнева тебя не интересует? — покосился на Алексея Борис.

— Пожалуй, да.

— Вскоре после твоего отъезда ушла от Ванюшки и теперь живет у родителей. На этом моя осведомленность исчерпана. Хотя могу добавить, похорошела. Не завидую тебе, Алеша.

Хорошее место выбрали люди для села Озерное. На крутом берегу Онона в несколько рядов выстроились дома. На взгорье Дом культуры и школа, белеет поселок специалистов. Нижний конец села упирается в речку Урюмку, путь которой через всю степь к Алханайским горам прочертила темная полоска зарослей. В верхнем конце села на пустыре машинно-тракторные мастерские и гараж, а за ними колхозный ток. Из заречья на село, одетые в сосновый лес, смотрят две высокие горы, между которыми пролегла широкая падь Сенная.

Анна заглушила трактор и вышла из гаража. Тишина голубая, как небо. После лязга гусениц она казалась особенной. В кожаной меховой куртке с замками-молниями, шапке и меховых сапожках Анна походила на летчицу. Она вышла за ограду, и ноги к земле пристыли: от села через пустырь к зернотоку шли председатель колхоза Нина Васильевна Дорохова и Алексей. «Да в своем ли я уме? — подумала Анна. — Он же остался в институте на преподавательской работе». Присмотрелась. Он, Алеша. В черном меховом пальто. Руки засунуты в карманы, шагает неторопливо, уверенно.