Семен Бытовой - Поезд пришел на Тумнин

В доме Архипа Тиктамунки, угрюмого охотника, который держал в страхе всю семью, Валентина Федоровна застала его жену Ольгу Ивановну. Она плакала.

— Что с вами, Ольга Ивановна? — спросила учительница своим мягким, грудным голосом.

Ольга Ивановна утерла рукавом слезы, но не ответила.

Детишки с любопытством смотрели на учительницу, а девочка лет трех подползла к ней и стала играть шнурками на ее ботинках.

Мать закричала на девочку, и девочка отпрянула в сторону, но потом снова приблизилась к учительнице и снова принялась забавляться шнурками.

— Скажи, Ольга Ивановна, Валентине Федоровне, почему плачешь, — обратилась Таня к женщине на языке орочей.

Испуганно взглянув на дверь, Ольга Ивановна ответила, что Архип Тиктамунка не разрешает ей принять участие в женском празднике. Она хочет сшить себе новое ситцевое платье с цветочками, а он спрятал материю и не дает.

— Успокойтесь. Я поговорю с Архипом Петровичем, — пообещала Валентина Федоровна. — А комнату вы, Ольга Ивановна, когда будете белить? Может быть, вам помощников прислать? У Феклы Петровны девочки белят комнату, можете пойти посмотреть.

— Какие девочки? — спросила Ольга Ивановна, взглянув на Таню.

— Наши школьницы, — сказала Валентина Федоровна. — Они всем помогать будут. А если хотите, и мы с Таней вам поможем.

— Нет, я сама. Фекла Петровна старая, ей помогать нужно, а я сама...

Валентина Федоровна усомнилась: ведь Ольга Ивановна не умеет приготовить мел. Впервые в жизни стойбища заговорили о побелке.

Ольга Ивановна вдруг засуетилась, подбежала к печурке, подкинула в огонь хворосту. На пороге показался Архип Тиктамунка — приземистый, плотный, на коротких ногах. Он зло посмотрел на жену, снял шапку и бросил ее в угол.

— Здравствуйте, Архип Петрович, — заговорила Валентина Федоровна. — Мы тут решаем, как лучше отметить большой женский праздник. Соседи белят, убирают комнаты. Мужья новые платья дарят женам. Я думаю, что и Ольга Ивановна придет на праздник в новом платье. Как же она, молодая, красивая женщина — и вдруг без нового платья!

Тиктамунка посмотрел на Ольгу Ивановну из-под мохнатых, хмурых бровей, резким движением вынул трубку изо рта, достал из-за пазухи ключ и отпер сундук. — У моей жены вот какое платье будет! — Он кинул на оленью шкуру кусок яркого, в ромашках, ситца. — Сто рублей стоит! Шей, однако, Ольга Ивановна!

Валентина Федоровна потрогала ситец, посмотрела его на свет, похвалила. То же самое проделала и Таня.

— Такой хорошей жене, как Ольга Ивановна, этот материал как раз к лицу, — сказала Валентина Федоровна.

— Жена ничего, конечно, — ответил Архип, — только рожает плохо.

— Почему же плохо? Такие хорошие девочки у вас!

— Сына нужно. — Архип хлопнул крышкой сундука. — Садитесь, покушать чего можно!

— Спасибо, мы пойдем. Нас ждут, — сказала Валентина Федоровна и вместе с Таней вышла на улицу.

В соседнем доме школьницы, под руководством молодой учительницы Анастасии Петровны, белили помещение. Несколько старых орочек сидели на полу с трубками в зубах и следили за каждым движением школьниц. Лица старух были забрызганы мелом, но орочки не утирались и с места не двигались.

Когда стены и потолок были побелены и в комнате заметно посветлело, старухи поднялись и, словно они сговорились, дружно стали водить ладонями по стене.

— Еще не просохло, — сказала Анастасия Петровна. — Нельзя трогать.

Орочки, казалось, не поняли, что им говорят. Таня перевела им слова учительницы, но старухи продолжали свое дело. Потом они все разом стали рассматривать потолок.

Пришли сюда и другие женщины. Таня обратилась к одной:

— Как, Мария Владимировна, ваше здоровье, или помочь вам сделать побелку?

— Нет, я сама!

Целую неделю шла работа в поселке. Пример школьниц подействовал на орочек. Никто из них не хотел оказаться хуже других. Преобразился и дом Архипа Тиктамунки. Когда Валентина Федоровна снова зашла туда через несколько дней, Ольга Ивановна встретила ее в новом платье. Сам Архип важно сидел за столом в белой, чистой рубахе и перелистывал какой-то старый журнал, хотя читать еще не научился, так как посещать ликбез стал совсем недавно.

— Хорошо у вас, — сказала Валентина Федоровна. — Чисто, светло, уютно...

— Ничего, конечно, — гордо ответил Тиктамунка и положил журнал на стол. — Новая жизнь гораздо лучше, чего там!

Валентина Федоровна заметила на столе пустую консервную банку, аккуратно загнутую по краям. На ней лежала трубка Тиктамунки.

— Пепельница?

— Жена Ольга Ивановна совсем злая стала. Как из трубки щепотка на пол упадет, так сразу кричит, — словно оправдываясь, ответил Архип.

— Откуда у вас журнал «Машиностроение»?

Как только Валентина Федоровна дотронулась до журнала, Архип Петрович важно произнес:

— Осторожненько!

До праздника оставалось двенадцать дней. Решили, что доклад на торжественном вечере сделает Таня Намунка. Все знали, как Таня жила раньше, и видели, как она живет теперь. Таня стала живым воплощением всего того нового, что дала орочкам советская власть. В недалеком прошлом одинокая, забитая, всем чужая, Таня Намунка становилась передовой женщиной поселка. Она была не только верным помощником Валентины Федоровны, она уже действовала и самостоятельно. Давала людям разумные советы, непременно оказывалась там, где требовалась ее помощь. У Тани, словом, было о чем рассказать орочкам в Международный женский день. Она понимала всю серьезность порученного ей дела и до поздней ночи просиживала за столом, обдумывая доклад. Когда что-нибудь было неясно, она бежала к Сидоровым.

Как-то в присутствии Тани Сидоровы стали обсуждать художественную часть праздничного вечера, и оказалось, что ничего нового дать нельзя. Репертуар кукольного театра — все те же три сказки. Не только дети, но и взрослые пересмотрели их по многу раз. И все же это были только сказки, весьма отдаленные от какой-либо действительной жизни.

Запросы, между тем, выросли. Людей в поселке прибавилось. В Уську переселились орочи из небольших стойбищ Хуто-Дату, Мули-Дату, Акура. Новая жизнь захватила лесных жителей. На ликбез стало приходить много народу. В иные вечера в классе бывало так тесно, что Николай Павлович запретил, до окончания урока, курить трубки. Первое время орочи томились без курева, но потом свыклись с новым порядком: подходя к школе, гасили трубки и прятали их в карманы.

— А что, если коллективно написать пьесу! — предложила Валентина Федоровна. — Тема пьесы: старая и новая жизнь орочки. Это должно быть очень трогательно. И главное — из жизни. Я уже представляю себе, как это должно быть.

— Не успеть, — возразил Николай Павлович. — Осталось слишком мало времени.