Семен Бытовой - Ночью скалы светятся

Инка вышла из кабинета счастливая.

Назавтра в обеденный перерыв зашел Валентин. Он с минуту постоял у порога, восхищаясь, как быстро и ловко Ряпушкина печатает на машинке.

— Зачем пришел, товарищ Валентин... фамилии, к сожалению, не знаю?.. — спросила Инка.

— Нетудыхатка! — робко ответил он.

Инка вспылила:

— Я совершенно серьезно!

— Серьезней не могу: Нетудыхатка Валентин Игнатьевич.

— Ладно. Пусть так. Зачем пришел?

Он достал из кармана слежавшуюся бумажку.

— Перепечатай, а то в таком виде неловко подавать.

— Что, заявление?

— Да, в вечернюю школу рабочей молодежи. Всего у меня семь классов. Чувствую, что маловато. Многие ребята вечерами учатся. И я решил: чего зря баклуши бить! Время летит быстро, глядишь — не за горами и среднее образование.

— А потом? — спросила Инка.

— Еще, честно сказать, не думал. Конечно, если буду поступать, то в строительный. Куда же еще?

— Можно, например, на архитектора, если любишь рисовать.

— Нет, не люблю, да и не умею.

— А я мечтаю быть архитектором, — сказала Инка. — Хочу проектировать новые города с аллеями, с парками... Люблю, когда много зелени на улицах.

Валентин подумал, что она сейчас снова обрушится на него за вырубку тополей, и уже пожалел, что завел весь этот разговор.

— Ладно, оставь бумагу, зайдешь завтра, — сказала Инка. — И я всего только семилетку окончила. Буду поступать без отрыва... — она хотела сказать «от производства», но тут же осеклась, не считая, видимо, производством свою канцелярскую работу. Потом официальным тоном спросила: — Скажи, товарищ Нетудыхатка, довели до вашего сведения новый приказ начальника строительства?

— Довели. Расписался! — виновато ответил Валентин.

С этого дня Валентин все чаще заходил в канцелярию к Инке, и она не только не сердилась на него, а была рада ему, хотя встречала строгим, как казалось Валентину, недоверчивым взглядом.

— С чем пришел? — спросила она однажды, вытащив отпечатанный лист из машинки и быстро спрятав в ящик стола.

Валентин помялся, переступил с ноги на ногу, наконец сказал:

— С алгеброй, понимаешь, затирает...

— Конкретно! — потребовала Инка.

— В частности уравнения с двумя неизвестными.

— Ладно, помогу! Еще что у тебя?

— Вечером что делаешь?

— Хочешь пригласить в кино?

— Догадалась. — И лицо его расплылось в улыбке.

— Без четверти восемь буду около клуба. Теперь у тебя все?

— Все!

— Ну и уходи, пожалуйста. Мне еще надо пере печатать протокол партийного бюро. Товарищ Буренцов говорил, что очень срочно.

Редкий вечер они не бывали вместе, а когда подруги стали допытываться у Инки, что это за парень такой, с которым она гуляет, Ряпушкина отвечала уклончиво:

— Так себе, знакомый...

— А фамилия его как будет? — спросила Людка.

Инка деланно улыбнулась:

— Даже не знаю в точности...

— Ври больше!

— Так и знала, что не поверишь, — всплеснула Инка своими тонкими ручками. — Зовут Валентином. Разве мало тебе?

— Так бы и сказала...

— Так ты же, Люда, про имя не спросила.

В выходной день, когда ребята отправились в сопки кататься на лыжах, Инка, спустившись с кручи, подвернула лыжу и грохнулась в сугроб. Она ушибла колено, и такая нестерпимая боль мучила Инку, что при всем ее упрямстве, не стесняясь ребят, залилась слезами. При помощи Валентина Инка кое-как дотащилась до общежития, слегла в постель и пять дней провалялась с забинтованной ногой.

— Какая я все-таки несчастная! — сквозь слезы причитала Инка. — И какой черт понес меня с этакой кручи!..

— Ничего, Инночка, бывает, — успокаивал ее Валентин.

Он приносил ей из столовой обед, кипятил на электрической плитке чай, бегал в аптеку за лекарством, и девушки по общежитию втихомолку даже завидовали Инке, что ей попался такой хороший, заботливый парень.

— Жених? — как-то спросила Наташа из соседней комнаты, когда Валентин вышел на кухню за чайником.

— Господи, и ты тоже! — слегка вспылила Инка. — Ну, какой он мне жених! Разве я ему буду пара? Он такой огромный, сильный, а я перед ним, как малое дитя! И вообще, давайте, девочки, не будем на эту тему, потому что у меня еще в мыслях ничего этого нет... Просто мы готовимся поступать в вечернюю школу рабочей молодежи; у него с алгеброй затирает, а я ведь по математике всегда шла отлично. — И в сердцах добавила: — Странные вы какие-то, девочки...

Инка Ряпушкина порою действительно не понимала, что́ в ней нашел Валентин. По ее твердому убеждению, он мог выбрать себе самую красивую девушку. Но в то же время мысль о том, что в один прекрасный день он «переметнется» к другой, бросит ее, Инку, страшно пугала ее. Однажды, прощаясь с ней около общежития, он захотел ее поцеловать. Она ткнула кулачками ему в лицо и, убегая, крикнула:

— Уйди лучше!

Прибежав в комнату, кинулась к окну и из-под занавески смотрела, как Валентин стоит около крыльца и чиркает одну спичку за другой, чтобы закурить.

Она думала, что между ними теперь все кончится, что Валентин больше никогда к ней не зайдет, и, осуждая и себя и его, всю ночь под одеялом давилась слезами.

Однако назавтра, не дождавшись обеденного перерыва, Валентин забежал в канцелярию и, не стесняясь старушки-нанайки, которая растапливала печь, протянул Инке руку:

— Извини, пожалуйста!

И снова они не расставались.

У них хватало времени ходить в кино, решать задачи по алгебре и до позднего вечера гулять в лесу по узкой дорожке среди высоких, сверкающих под луной снежных сосен и елей.

Инкины подружки больше не задавали Ряпушкиной каверзных вопросов, а если бы и задавали, она все равно ни в чем бы не призналась, — такой уж был у нее характер.

...До всего было дело Инке Ряпушкиной, и нередко строители, прежде чем прийти на прием к начальнику или к парторгу, шли советоваться к Инке. И она, внимательно выслушав посетителя, сразу говорила: «С этим ничего не выйдет!» или: «Придется подождать!»; а если уж скажет: «Ладно, сама займусь!» — можно было быть уверенным, что дело выйдет.

Когда у Котляковых должен был родиться ребенок и они пришли в контору хлопотать, чтобы их из палатки переселили в комнату, Инка даже не пустила их к Степану Степановичу.

— В данное время, — объяснила она Котляковым, — у нас в наличии нет ни метра жилья. — И, полистав настольный календарь, добавила: — Сейчас конец марта. В середине апреля должны достроить третий барак на берегу Большого озера. Как раз эти два события — рождение первенца Озерска и окончание строительства — совпадут. Тогда уж, понятное дело, не смогут отказать. — И сделала себе в календаре пометку: «Подготовить приказ».

Через несколько дней Инка прибежала к плотникам, справилась, как идут дела, сдадут ли к сроку третий барак.