Альберт Усольцев - Светлые поляны

— Молодой человек, скажите, пожалуйста… будьте любезны… если вам не трудно… буду премного благодарен… что это у вас под брезентом?

Витька не сразу и понял суть вопроса — так певуче и удивительно вежливо звучали все обращения, что предшествовали вопросу.

Витька улыбнулся — на краснопольском базаре это прозвучало бы гораздо короче: «Че, пацан, в кузове?!» А тут целая речь. Витьке она понравилась. Захотелось и ответить тем же длинным предложением, с тихими добрыми словами. Даже вспомнил один из «ученых» оборотов, который употреблял Макар Блин, когда хотел быть вот таким же, предельно вежливым… «Не стоит благодарности, будьте любезны — вот вам и пожалуйста!» И добавить, что капусту, мол, привезли. Но габардиновое пальто каким-то странным образом, ловко и быстро дало круг, рассматривая в узкие щелки кузова содержимое.

— Капуста! Свежая!

И как вкопанный стал человек с большими глазами на том месте, где Ефросинья Петровна устанавливала весы. К нему тотчас примкнули второй, третий… Витьки не успел и снять брезент, как ЗИС оказался в тройном кольце очереди.

— Так-так, — облачаясь в белый халат, проговорила Катерина. — Быстренько распродадим… Останется времечко и по городу порыскать. Давай, Витек, подсобляй бабам-то!

С брезентом помог управиться Астахов. Открывать задний борт пока не стали — может рассыпаться капуста.

— Вот немного поторгуем из полного кузова, убавим, тогда и откроем задний борт — полегче нам с тобой станет подсоблять бабам-то, — сказал Семен Никитич, тоже надевая поверх телогрейки белую куртку — как-никак продавцы и привезли на городской базар продукт питания.

Так он и заявил — «продукт питания» — одному старичку. А Витька улыбнулся, вспомнив историю с «продуктом питания». Макар Блин одно время совсем в «ученость» ударился. «Ученость» в языке от него, как зараза, начала переходить и к другим. Переверть-Клейтонов не в счет. Некоторые большаки стали «переговаривать» выражения Макара Блина. С кем поведешься, как гласит пословица… Астахов, Катерина, Иван Мазеин нет-нет да и ввернут «заморское» словечко. Но совсем смех одолел, когда и мальцы пошли козырять… Шурик Васильев как-то на току заявил: «Вот, ребя, если бы мы хлеб в город не отправляли, то этого продукта питания у каждого было бы по полному амбару!» Появился как раз рядом Макар Дмитриевич. Услышал выражение Шурика. На то, что малец его «переговорил», не обиделся. Рассерчал на другое: «В город, — гришь, — не отправлять… тогда каждому по амбару?!» — «Ага». — «А рубаха на тебе из чего сделана?» — «Ситец…» — «Ситец сам ткал?» — «Не-е, в городе…» — «Штаны?!» — «Полотняные». — «Полотно сам добыл?» — «Не-е, из города…» — «Сымай, такой-сякой, и рубаху, и штаны… Иди грузи свой амбар в первоначальном виде!» Вот смеху было на току…

— Витек, Витек, чего задумался! — перекрывая базарный шум, крикнула Катерина. — Как говорит мой Кондратушка: копни, копни, наваливай…

Торговля началась.

Вилки из кузова летели по цепочке: Витька, Астахов, Катерина. Останавливались в руках Ефросиньи Петровны. А та осторожно, будто кочаны были хрустальными, взвешивала их, принимала деньги, давала сдачу. Хоть движения Ефросиньи Петровны и были не очень быстрыми, но капустный пунктир ни разу не остановился. Витька сверху смотрел на мать и удивлялся — будто всю жизнь работала продавщицей, а не учительницей.

Ему было радостно: ведь это он, Виктор Черемуха, привез горожанам капусту! Ну не совсем он, а его колхоз «Страна Советов»! И хоть не бог весть какая еда — капуста, но все же, все же… «Продукт питания»!

Когда заметно поубавили вилки из кузова и открыли задний борт, Астахов сказал:

— Иди, Виктор, посмотри на людей… Себя покажи… Вот тебе деньги на шапито. Вот на пельмени… Я при входе заприметил — в армейской кухне пельмени варит товарищ. Пообедай сам, нам принеси горяченьких…

Посмотрел Витька на циркачей — и в самом деле они гоняли на мотоциклетках по круглой вертикальной стене. Дощатое сооружение дрожало, казалось, что оно вот-вот развалится, едкой синей гарью заполнилась «силосная башня», ездоки мелькали, будто какие-то необыкновенные круглые стрелы-молнии… Гремела музыка, перекрывая временами стрекот мотоциклетных моторов. Публика, стоявшая на смотровой площадке, дивилась: и как это не падают люди? Гоняют себе по стенке хоть бы хны… Когда вместо мотоциклов сели ездоки в маленький автомобильчик, совсем ахнули зрители: сейчас-то непременно упадут. Где это видано — машина на стене. Но нет, не упали, снизив скорость, съехали на настил, вышли из автомобильчика, подняли вверх руки, улыбнулись… Красивые, сильные, стояли они в лучах цветных прожекторов. Немножко позавидовал Витька — вот это работа! Не на Граните сырую траву утаптывать…

Покатался на «колесе смеха». Колесо было устроено таким образом, что постепенно с него соскальзывали все, пытающиеся удержаться. Как ни старались… Закон физики. Пять заходов сделал, а удержаться не смог. И в самый центр садился, и крестом ложился, нет, закон физики оказывался куда сильней. Не обиделся на колесо Витька — хоть и осталась горькая осадинка в душе — не сумел удержаться на каком-то крутящемся диске. Пять раз шмякался в обитый зеленым сукном круглый борт.

Выпил газировки…

Съел мороженку…

Газировка и мороженое заметно отличались от краснопольских. Во-первых, у газировки не было привкуса свеклы, а в мороженом не попадались безвкусные самые настоящие кусочки речного льда. Газировку и мороженое в Краснополье готовили на местной фабричке местные мастера по местным рецептам.

Город определенно начинал Витьке нравиться, хоть эта базарная толчея, шум-гам поначалу ошеломили его. Удивляло, что люди не здоровались друг с другом и с продавцами. Просто подходили, справлялись о цене, торговались или отходили. Попробовал успокоить себя: «Большой ведь все-таки город — пока будут здороваться, и товар раскупят», и все же хотелось, чтобы люди были поласковее.

Пельменей купил ровно три порции — по числу едоков: Астахов, Катерина, мать. Себя пропустил, потому как деньги «прокатал» на «колесе смеха». Хоть горячие пельмешки и вкусно пахли, но не притронулся ни к одному — решил выдержать характер. Пообещав повару за одолженную на время тарелку кочан капусты, что есть мочи понесся к месту, где стоял черемховский ЗИС. Надо было успеть принести пельмени горячими или хотя бы теплыми. Холодные пельмени не еда, а так — мясо с тестом. На подходе к машине заметил воришку. Высокий, на голову выше его, Витьки. Парень, пользуясь тем, что Астахов, Катерина и Ефросинья Петровна торговали у заднего борта, с боковика снимал огромнейший кочан. Снял, осмотрелся, взял вилок под мышки и пошел. Не к весам расплачиваться, а к базарным воротам. Неторопливо так, важно пошел, словно не украл, а честь по чести купил. Мало того, задержался, внимательно посмотрел на радиаторную пробку ЗИСа и одним ловким движением вывернул ее. Это Витьку совсем возмутило: пробку когда-то в давний военный год он готовил для отцовской машины. Тогда еще не было «похоронки», и Витька верил, что отец вернется. Из латуни сам вырезал звезду, отполировал ее, приклепал к пробке…