Давид Самойлов - Ранний Самойлов: Дневниковые записи и стихи: 1934 – начало 1950-х [litres]

Краснорожие солдаты обнимались с девками,
Хохотали над ужимками бродяги-горбуна,
Городские стражи строже потрясали древками,
Чаще чокались, желая мяса и вина.

Облака и башни были выпуклы и грубы.
Будет чем повеселиться палачу и виселице!
Геральдические львы над воротами дули в трубы.
«Три часа осталось жить – экая бессмыслица!»

Он был смел или беспечен: «И в аду не только черти!
На земле пожили – что же! – попадем на небеса!
Уходи, монах, пожалуйста, не говори о смерти,
Если – экая бессмыслица! – осталось три часа!»

Плотники о плаху притупили топоры.
На ярмарочной площади крикнули глашатаи.
Потянулися солдаты, горожане, школяры,
Женщины, подростки и торговцы бородатые.

Дернули колокола. Приказали расступиться.
Голова тяжелая висела, как свинчатка.
Шел палач, закрытый маской, – чтоб не устыдиться,
Чтобы не испачкаться – в кожаных перчатках.

Посмотрите, молодцы! Поглядите, голубицы!
(Коло-тили, коло-тили в телеса колоколов.)
Душегуб голубоглазый, безбородый – и убийца,
Убегавший из-под стражи, сторожей переколов.

Он был смел или беспечен. Поглядел лишь на небо.
И не слышал, что монах ему твердил об ерунде.
«До свиданья, други!
Может быть, и встретимся когда-нибудь:
Будем жариться у черта на одной сковороде!»

Едрена мать! Ни пятака!
Загнал штаны. Отдал еврею
Испанский плащ. И тело грею
Одной рубахой. Нет крюка,
Ножа, веревки, яду в чашке,
А все – то письма, то бумажки
Влюбленных дев, развратниц, скряг.

«Смотри в окно – увидишь знак:
“Свеча и крест”». Видали знаки!
«Клянусь тебе, что вечно…» Враки!
Нет вечности! «Уехал муж.
Я буду ждать…» Пождешь, кобыла.
«Жуан, забудьте все, что было». Забыл!
«Вас ждет изрядный куш:
Старушка млеет». Млей! А здесь?
«Ты не последний, ты не первый –
Пошел к чертям!» Какая стерва!
«Мы все умеем сказки плесть…»
Поганка, знаю эти штучки!
«Прошу вас, Дон Жуан, не мучьте
Меня презреньем…» Не беда!
«Увы, наш друг, мы обе плачем
От радости…» К чертям собачьим!
«Жуан, я ваша навсегда».
Нет ни тебя, ни денег! «Милый…»
Все знаю дальше: до могилы
И прочая… «Я вам, синьор,
Готов дать тыщу отступного».
Хоть бы флорин! «Дон Сальвадор
Со шпагой у Фуэнте-Нова
Вас ждет». Там смерть меня ждала,
Но легкомысленна была,
Мне изменяя для другого…
Пятак, пистоль, флорин, туман…

Пять луидоров, Дон Жуан,
Вы мне должны за две недели,
Вы, кажется, разбогатели?

Увы, милейший, пуст карман.
Еще два дня.

Там у дверей
Вас некий спрашивал вельможа…

Кто он? Впустить его!

О боже!
Вы пышны, как архиерей!

Синьор! Оставьте эти шутки!
Я не терплю их.

Две минутки!
Я – черт, и шутка мне мила.
Ну, как идут у вас дела?

Все хорошо. Пусты карманы,
Как мой желудок, а живот
Пуст, как карман.

А как живет
Вдова, святая Донна Анна!

Она закрыла мне кредит.

Будь нищ – апостол говорит.
Ступайте, милый, в францисканцы.

Без шуток!

Шутка мне мила.
А впрочем, сядем у стола
И к делу. Мне нужны испанцы,
А вам богатая вдова!

Клянусь душой – вы голова,
Проклятье…

Бросим комплименты.
Довольны все мои клиенты.
Вдову на душу. Раз и два.

Так по рукам!

Вдова в Одессе.
Спешите. Поезд ровно в десять.

Мне скучен этот анекдот.
Вот я богат и сыт. Но так ли
Дышалось мне! Как будто в пакле
И грудь, и глотка, и живот.
Сам черт меня не разберет.
И здесь все то ж. Интрижки, вздохи,
Балконы, занавески, блохи
И куча приставных грудей.
Мне надоело у людей.
Я пленник здесь. Я раб комфорта.
И где гитара, где кинжал?
Как хлам закинуты в подвал
И с ними рваная ботфорта…
Но к дьяволу! Как прежде Дант –
Я в ад сойду. Приди, Вергилий! [73] Как прежде Дант / – Я в ад сойду. Приди, Вергилий! – в «Божественной комедии» римский поэт Вергилий Марон (70–19 гг. до н. э.) был проводником Данте по аду.
Пусть плачут на моей могиле,
Пусть мечутся!..

Ах, комедьянт!

Кто это?

Здесь ли вы, Жуан?

Кто это?

Это мы.

Ужели?
О черт! Вы очень постарели.
И лапсердак… Ах, интриган!
Зачем вы сделались евреем?

Бродя по разным эмпиреям
И видя множество людей,
Я понял: черт и иудей
Одно и то же… Но успеем
Об этом вдоволь поболтать…

Я должен прямо вам сказать,
Что вами злостно был проведен.
Ведь баба – в бок ей сто обеден –
Меня с ума свела. Грязна,
Глупа, толста, нежна, она…
Я был свободен, хоть и беден.

Забудем эти пустяки.
Пора пришла. И я за вами
Пришел, как говорится в драме.
Не пробуйте идти в штыки.
Пора. Пора. Рога трубят.

С тобой хоть в бездну.

Очень рад.

Вот мы на месте.

Воздух спертый.

Эй вы! Не мазать мне ботфорты.
Бедняжки! Жарко им в котлах.
А там – кого я вижу. Ах!
Так вот где нынче Донна Анна!

Подайте мне сюда Жуана.