Владимир Ухли - Шургельцы

— Что с тобой? — удивилась Прась.

— Легок на помине, идет…

— Да ну?

— Вон погляди, — Сухви поправила платок, вытерла травой туфли. — Как стыдно-то будет. Мы отстали.

— Да что все-таки с тобой? — допытывалась Прась.

— Ой, знать бы тебе, — ответила непослушными губами Сухви. — Как увижу его, сама не своя. Пойми ты меня.

— Понимаю, — кивнула Прась.

Подруги стали косить быстро, старательно. Косы поблескивали, осенняя трава покорно ложилась на землю. Ванюш подошел к Хвекле.

— Твоя коса острая?

— Сегодня очень остра.

Ванюш взял косу и пошел ровно, лишь плечи да руки заходили. Девушка смотрела на него радостно, сказала:

— Ты, оказывается, не забыл косить. У тебя меж прокосами широко и чисто, как на току.

— И у тебя не узко, — похвалил Ванюш, оглядывая ее работу. — Не устала? — спросил он ласково.

— Нет, не жарко ведь. В такую погоду долго не устанешь.

— Значит, у нас кое-какой силос будет, — сказал Ванюш и, оглянувшись, спросил: — А ты почему одна?

— Не одна, тут недалеко Сухви и Прась. Я пришла пораньше. — Хвекла, заложив угол ситцевого фартука за пояс, осмотрелась кругом и весело сказала: — Вот этот ряд кончу и пойду им помогать.

— Пойду и я, — сказал Ванюш. — Приходи быстрее.

Парень передал косу девушке. Его добрые веселые глаза смотрели на нее улыбаясь. Хвекла осталась одна. «Даже спасибо не сказала. Ну и глупая же я», — подумала она, стараясь широко, как Ванюш, размахивать косой.

Ванюш подошел к подругам. Сначала взял косу у Прась, потом у Сухви.

— Сухви, у тебя ж коса совсем тупая. Вы отдохните, я сейчас… — Парень взял брусок, стал править косу.

— До обеда хотели этот участок кончить, — сказала Прась.

— Я помогу.

…Ванюш пошел легко. Ремень на полинявшей солдатской гимнастерке поскрипывает, пряжка едва слышно позвякивает. За парнем, не отставая, идет Прась.

Вдруг она остановилась, засмеялась громко.

— Что случилось? — быстро оглянулся парень.

— Не могу тебя догнать! Хоть бери косу под мышку да беги за тобой бегом!

— Вон что, — засмеялся Ванюш, вынул платок, вытер пот и опять стал косить не оглядываясь.

После передышки Ванюш подошел к Сухви, посмотрел прямо и пристально в ее лицо. Печаль и тревога бились в темных глазах. Сердце его дрогнуло, будто сдвинулось, и заколотилось сильно. К чему бы? Хотел спросить девушку, что с ней. Да чего-то не решился. Странная радость будто сковала его. Он простился неожиданно, неловко, зашагал прочь. Сердце так и не стало на место. «Что это со мной? Уж не болезнь ли какая? Да с ней-то что? Что же я не спросил ее? Что они теперь обо мне подумают?» — спрашивал себя Ванюш, шагая будто спутанными ногами, не смея оглянуться.

— Что он обо мне подумает? Вот, скажет, пустая-то, — смеялась тем временем Прась.

— А может, ничего не подумает? — коротко и резко ответила Сухви.

— Ну пусть простит меня, я ведь уж такая, бойкая. — Прась развязала платок, повесила его на сук.

Ветер заиграл платком, раздул русые пряди ее волос.

— Сейчас только смеяться, пока не замужем, а то попадется такой, что много не посмеешься.

— Не болтай зря. Нет сейчас Тахтаманов [2] Тахтаман — персонаж поэмы чувашского классика К. В. Иванова «Нарспи». , — прервала ее Сухви. — Если не будет согласия — не больно связанные. Теперь не прежние времена.

Прась вздохнула:

— Смеюсь, а у самой сердце болит.

— Давай поговорим о другом. Я что-то очень волнуюсь, — тихо сказала Сухви. — И знаешь что: если каждая будет про себя вздыхать — хуже. Давай лучше, как всегда, все расскажем друг другу, согласна?

— Согласна, — обрадовалась Прась.

Сухви посмотрела вдаль, куда ушел Ванюш, и сказала:

— Как он приехал, мне и хорошо и страшно, покой я потеряла. Вот, подружка ты моя, сама не знаю, как и сказать, только тебе открываюсь.

— А для меня ты самая близкая, как родная сестра. Я тебе сама все могу открыть. Да я и вообще-то скрывать ничего не умею.

— Да, ты такая. А я вот только тебе говорю. Горит, горит мое сердце, знать бы тебе.

— Понимаю я, Сухви… Я только хочу спросить. Для человека что дороже — красота или ум? Я еще от бабушки слышала — красоту на тарелку не положишь. Как ты думаешь?

— И красота и ум нужны, в жизни все нужно, — решительно ответила Сухви.

— Это я понимаю. Иной парень красив, ну и одевается неплохо, а работой брезгает. Как ты на это смотришь?

— Я думаю, любимый человек для тебя должен быть всем хорош и весь для тебя, твой! — сильно, даже ожесточенно сказала Сухви, так что Прась даже рот приоткрыла, глядела на нее во все глаза:

— Я уж и Салмина спрашивала про это, не побоялась. «Брезгают работой подлецы. Мирские захребетники, их, говорит, как пырей вырывать с корнем надо». Знаешь, жутко так говорил.

— А ты не спросила его, можно любить такого парня?

— «Если, говорит, парень любит девушку, он, говорит, и работу полюбит. Он, говорит, каким хочешь хорошим станет. Любовь заставит». Я ему верю. Помню его еще, когда с войны вернулся. Ему тогда было всего тридцать шесть лет, а приехал совсем седой. Хороший он. Ты как про все это думаешь?

Сухви помолчала, ответила сдержанно:

— Его все слушаются, — значит, умный.

Девушки снова принялись косить.

К ним подошла Елвен. Под фартуком держала серп, а под мышкой мешок. Ее глаза цвета несвежей прудовой воды были неспокойны, воровато бегали. Она пробормотала неразборчиво:

— Это он велел тут косить? Нигде травы не оставляет, пропасть его забери! Силос да силос у них. Слушать тошно, уши от этого слова вянут.

Девушки молчали.

— Мешок травы не наберешь, вот беда. Ну ничего, много не проработает сын Спани. Колхозный скот не прокормишь силосом из осенней травы. — Елвен растопырила руки, как коршун когти, протянула их к валкам, стала набивать травой мешок.

Девушки все так же смущенно молчали. Старше их вдвое тетка Елвен… Она бы набрала полный мешок травы, но тут подъехали подводчики. Елвен попятилась, спряталась за деревьями. Возчики остановили лошадей и подкинули им корму. Сухви и Прась положили косы, взяли грабли с телеги, начали сгребать скошенную траву, кидать ее на воз.

— Ступай быстрее на телегу, укладывай, — окликнула Прась Стюпана.

Мальчик в фуражке, надетой козырьком назад, попросил Сухви:

— Тетя, спой ту песню, какую прошлый раз пела, а я тебе подтяну. Больно у тебя голос хорош.

— Потом, как воз нагрузим, согласен? — ласково ответила Сухви.

— Я сейчас хочу, — приставал Стюпан, — тетя Сухви, спой, спой же!

— Какая она тебе тетя, — засмеялся один из возчиков, — намного ли тебя старше?

— Когда кончим воз грузить, обязательно споем, — успокаивала мальчика Сухви, а сама все поглядывала на тропинку, по которой ушел Ванюш.