Марк Еленин - Добрый деловой человек

— Почему по идее? — настороженно перебил Попов. И тут же виновато поклонился: — Извините, перебил вас.

— Что вы, что вы! — воскликнул Базанов. — Я ведь не доклад делаю, я лишь агитирую вас. Что касается слов «по идее», скажу честно: стройка есть стройка. Особенно такая далекая, как наша. Бывает неорганизованность, бывает головотяпство. Хотя вам, архитекторам, будут созданы все условия для творческой работы и полная поддержка руководства и партийной организации.

— Короче, на меня придется лишь Госстрой? Недурно!

— Мне, к сожалению, не доводилось еще сталкиваться с этой организацией, о которой я столь наслышан, — Глеб усмехнулся. — Но, может, не так и страшно?

— Если во всем соглашаться с ними — не страшно. Чуть что — бьют бумагой и рублем! — Попов удовлетворенно потер руки, словно умывая их. — А почему вы улыбнулись?

— Вспомнил выражение: «Всегда найдутся эскимосы, которые вырабатывают для африканцев указания, как вести себя во время жары».

— Эскимосы? Ничего! — восхитился Попов.

Вскочил, зашагал по кабинету:

— А мы с вами кто? Мы и есть помогающие им! С чего же вы предлагаете начать битву гигантов?

— Если я сумею вытащить вас на коллегию министерства и вы поддержите нас — успех обеспечен.

Попов продолжал быстро ходить по кабинету, его рыжеватый чуб колыхался. Временами Попов бросал на Базанова короткие оценивающие взгляды.

— Нет! — наконец проговорил он. И после паузы повторил напористо: — Нет, не с этого надо начать! Начать надо с дома. С дома, целесообразного, — видите, я уже говорю вашими словами! — целесообразного в условиях пустыни. Да! — и, словно подводя черту под их разговором, прошел за стол, рухнул в кресло, четко сказал в микрофон: — Попов просит зайти товарищей Яновского, Морозову, Свирина.

В кабинете появились женщина, встреченная в вестибюле, ее спутник и парень в замшевой куртке со множеством молний, клапанов и карманов.

— Знакомьтесь, товарищи, — представил Попов. — Базанов Глеб Семенович, парторг крупного строительства в… в пустыне.

Женщина вскинула брови, представилась:

— Морозова Наталья Петровна.

Пышные пепельные волосы ее, подкрашенные лучами заходящего солнца, светились над головой наподобие нимба. Она была красива, эта женщина, спокойной, уже чуть увядающей, но все еще очень уверенной в себе красотой.

— Яновский, — протянул руку ее спутник. — Иван Олегович.

Лицо его показалось Глебу неординарным, с него не сходило выражение замкнутости и напускной многозначительности.

У Базанова не было сомнений: там, в вестибюле, они говорили о нем, его называли жлобом. «Хороши гуси», — мелькнула мысль.

— Свирин, конструктор. — Парень в модной куртке крепко сжал руку Базанова. Пожатие у него было поистине «командорским».

— Садитесь, пожалуйста, — сказал Попов. — Глеб Семенович приехал в Ленинград, чтобы втравить нас в грандиозную авантюру.

Он принялся рассказывать о существе дела, и Глеб поразился, как просто, четко и коротко излагает его мысли директор института.

— Короче — дом! — закончил Попов. — Новый, братцы, новый! Посмотрите, подумайте, порыскайте. Творчески! Но и не изобретая примуса. Ясно? В чем трудность? Трудность в том, что времени у нас мало. Коллегия через неделю-две, я думаю. И на ней мы должны преподнести хотя бы нечто. Для затравки, для веры! Мобилизуйте свои когорты, всех, кто свободен, разумеется. Плановые работы продолжаются, никто с нас их не снимет. А в данном моем приказе, что даже и не приказ — призыв: не посрамить чести мундира — во! И пока что на общественных началах, на общественных началах!

Архитекторы почтительно молчали.

— Я возьму, пожалуй, на себя сторону организационную — пока что, — безапелляционно заявил Попов. — А вы начинайте, начинайте, благословясь! Надеюсь, все ясно? Может, пожелания? Давайте, давайте!

— Думаю, было бы целесообразно собрать всех заинтересованных и поговорить, познакомить их с товарищем, — сказала вдруг, неожиданно и для самой себя, Морозова. — Послушать Глеба Семеновича, обменяться мнениями. Это не повредит, Кирилл Владимирович.

— Глеб Семенович, товарищи, согласны? — вскинулся Попов обрадованно.

«Хочет казаться деловой и заинтересованной, — подумал Глеб о Морозовой с непонятным для себя внезапным раздражением. — А сама ждет не дождется, когда работа кончится, чтобы на вечеринку ехать».

— Или вы предпочитаете иной вариант, Глеб Семенович? — забеспокоился Попов. — Несколько человек, узкий круг — главные специалисты?

— Да уж пусть будет по-вашему, — улыбнулся Глеб. — Пусть будет широкий и свободный обмен мнениями.

Глеб выступал в зале заседаний проектного института. Собралось человек тридцать — сорок. Зал вмещал двести, не меньше. Морозова и Яновский сидели в пятом ряду возле окна. Свирин — позади них.

— Это трудно, наверное, придумывать новые города на пустом, не обжитом людьми месте, — говорил Глеб. — Как вы, конечно, знаете, города стоят стране огромных средств. И зачастую устаревают уже в проектах. Простите, я не специалист и не хочу, чтоб мои слова показались вам обидными, но мысли и архитектора и строителя еще очень медлительны и, пожалуй, консервативны в определенном смысле. За это расплачиваются новоселы. Надо подумать и о следующем поколении, об их детях и внуках… Какими они будут? Какие проблемы будет решать наше общество в двадцатом, двадцать первом веках? Как решение этих проблем отразится на облике квартир, домов, микрорайонов и городов в целом? Тут надо думать сообща… архитекторам, экономистам, социологам, философам и нам, партийным работникам. Это несомненно. — Он почувствовал сухость во рту и потянулся к графину, но Попов, угадав его желание, поспешно налил воды и протянул стакан Глебу. Глеб выпил одним духом и сказал: — А хороша вода в Питере. Самая вкусная в мире, по-моему. — И то, как он сказал это и как жадно опрокинул стакан и по-ребячьи улыбнулся, сблизило его с аудиторией, заставило забыть об официальном характере их встречи. Глеб почувствовал внезапное удовольствие от того, что ему, возможно, еще придется встретиться с этими людьми, не год и не два работать с ними, и окончательно обрел душевное спокойствие.

Собравшиеся в зале действительно с интересом слушали его. Старые, молодые, пожилые лица. Ленинградцы, живущие среди воды — моря и залива, рек и каналов, — среди ансамблей, прославивших русскую архитектуру, что они знали о Средней Азии, ее традициях, обычаях ее народов, ее климате, ее безводных пустынях и степях? Да и как расскажешь обо всем этом за полчаса? Ведь не дома, за столом у Васи… Недаром говорится: лучше раз увидеть, чем сто раз услышать. Пусть приезжают и смотрят.

Подумав миг, Глеб сказал: