Марк Еленин - Добрый деловой человек

Глеб зашел погреться в барак, служащий временным пристанищем для прибывающих на стройку — вроде бы распределительным пунктом. Вокруг печки, сделанной из бочки, сидели люди. Базанова узнали. Подвинулись, пропустили к теплу.

— Может, чайку? — вывернулся из-за спин косоплечий мужик с полуведерным чайником и железной кружкой.

Глеб кивнул и, следя, как тот легко, не дрогнувшей от тяжести рукой наполняет кружку темно-коричневой, почти черной жидкостью, и думая о том, что человек этот очень силен, спросил:

— Откуда вы, товарищ?

— Сейчас прибыл или родом откуда? Родился в деревеньке на Орловщине, а сам из племени строителей-кочевников. Сегодня тут, завтра там.

— Где рубль длиннее, — насмешливо подсказал щуплый паренек.

— Примерно, — не стал ввязываться в разговор косоплечий. У него были очень длинные руки и глубоко посаженные, умные и спокойные глаза. Поставив чайник на бочку, он отошел и исчез за спинами сидящих вокруг огня.

На секунду воцарилась тишина. Потом тот же щуплый паренек, почти мальчишка, с лицом, заляпанным крупными веснушками, попросил:

— Дальше давай трави, Трофимыч. Чего замолк?

Глеб понял, что своим приходом прервал какой-то занятный рассказ, отхлебнул из кружки обжигающего чифиря и сказал поощрительно:

— Трави, Трофимыч. И я послушаю, если интересно.

Сидящий слева, недалеко от Базанова, человек смущенно поерзал. Узкое, нервное лицо его, на котором выделялся хрящеватый нос и длинный подбородок, выражало сомнение. Он сглотнул слюну, отчего вверх-вниз резко дернулся острый кадык, и сказал:

— Треплемся от нечего делать, товарищ парторг. Так, житейские байки разные на сон грядущий.

— Про женщин небось?

— Нет. Про женщин мы через месяц-другой начнем, не раньше, когда осатанеем в пустыне этой. — Он перестраивался на ходу.

По мимолетным взглядам Глеб понял это, но не показал виду и еще отхлебнул чифиря, чувствуя, как благостным теплом и свинцовой усталостью наливаются руки, ноги, спина и даже веки.

— Рассказывай, — сказал он, борясь с дремотой. — Не тушуйся. А я… тут у вас… посижу с вами… недолго, погреюсь. — Он устроился поудобней и закрыл глаза.

— Аут! — сказал щуплый. — Спит. Укатали сивку крутые горки.

— Говорили, болел сильно, — доброжелательно добавил узколицый. — Ему бы все же полегче работенку подыскать, в городе каком, в конторе.

— Ты и займись этим, Саня. Решено?

— Каждый может посоветовать. Ну, так я рассказываю…

Базанов слышал нудный, как дождь по крыше, скрипучий голос рассказчика, с бесконечными «так», «вот», «значит». И столь же бессмысленным и нудным был сам рассказ — история о молодой женщине, окунувшей в бензин испачканную плащ-болонью и не нашедшую ее там через какое-то время: растаяла болонья, растворилась… Впрочем, история на том не кончалась — бензин с растаявшей болоньей был вылит женщиной в унитаз, на который уселся человек с газеткой. Закурил, бросил под себя горящую спичку… В этом месте истории восторг рассказчика перед случившимся взрывом и развороченным унитазом достиг, казалось, предела…

Воздух в комнате стал совсем синим от табачного дыма — дышать было нечем. И тут еще эта бессмысленная скрипучая болтовня о болонье, бензине, женщине, взрыве — Базанов почувствовал, что ему совсем невмоготу. Дурнота подступила к горлу, он хотел уже вмешаться и остановить как-то эту идиотскую беседу, но тут его опередил косоплечий.

— Ну чему ты радуешься, дуролом? — спросил он беззлобно рассказчика. — Байка твоя старая и глупая, чего в ней веселого?

— Да уж, действительно, смешного мало. Глупая история, — решительно поддержал его Базанов. Он встал, поеживаясь, и добавил решительно: — А теперь послушайте-ка вы меня. Есть ли среди вас трактористы, хорошие трактористы?

— Я строитель, — сказал узколицый. — А еще — выше поднять и дальше бросить.

— А лично я шофер. Первый класс имею, — сказал щуплый парень. — Могу возить и высокое начальство. Лучшие рекомендации: по Москве гонял. Первый талон — ни одного прокола.

— Шофер — это хорошо, — сказал Базанов. — Но очень нужен опытный тракторист.

— А в чем дело? Тракторист-то зачем? — послышались голоса.

Базанов рассказал, что рано утром он поведет колонну. Метеосводки малоутешительные. Без тракторов им не пробиться, нужно хотя бы пять тракторов, самое малое. На трех экипажи есть, но ребята молодые и, как говорится, необстрелянные. Он не очень уверен в них. Поэтому и ищет опытного тракториста.

И тогда опять из-за спин выдвинулся косоплечий, который наливал чай Глебу, сказал очень спокойно и буднично:

— Поеду, если надо. Лысой моя фамилия.

Взгляд его умных и грустных глаз, сидящих глубоко подо лбом, был спокоен, уверенно-спокоен, как и голос. И Глеб сразу почувствовал твердую веру в этого человека и сразу решил: не подведет.

— Пойдемте со мной, товарищ Лысой, — сказал он и поднялся…

Колонна вышла со станции едва рассвело. Видимости никакой — ноль целых ноль десятых, как сказал Лысой, — и двигаться поначалу пришлось по компасу, с зажженными фарами. Впереди трактора, прокладывающие путь, сзади грузовики. В кабине машины, замыкающей колонну, ехал механик (и на случай ремонта, и в воспитательных целях), снабженный ракетницей. Базанов приказал держаться кучно, не рассеиваться, интервал метров пять — семь.

Часам к десяти совсем посветлело и ветер, будто растеряв силу, затих, потом стал налетать ураганными порывами, которые, казалось, задерживали и ход тракторов.

Базанов посматривал по сторонам, часто сверялся с картой: места вокруг казались незнакомыми, снежный буран уничтожил привычные ориентиры. Столько раз проезжал и проходил здесь Глеб за два десятка лет работы в пустыне, а теперь ехал точно впервой по неисследованному материку, боясь уклониться в сторону и заблудиться. И нервничал. В отличие от Лысого, который спокойно и деловито, с небрежным артистизмом — что приходит за долгие годы практики или рождается у некоторых людей сразу, «от бога», — как органист, тянул на себя и отпускал рычаги. Головной трактор, повинуясь ему, штурмовал немыслимой крутизны снежные склоны, лихо сползал вниз, уверенно, но с определенной долей осторожности преодолевал или обходил снежные козырьки и другие коварные места. Лысой, казалось, и не смотрит на дорогу, ведет трактор каким-то особым чутьем. Дважды он брал на прицеп и вытаскивал забуксовавшие ЗИЛы. Дважды пропускал колонну, а потом, словно застоявшийся жеребенок-однолетка, мчался на полном газу вперед — так, что снег веером летел из-под траков, — занимать свое место во главе колонны.

Они прошли взъярившееся снежное море — то, что еще недавно называлось полосой барханных песков. Выползли на небольшой такыр. Он и теперь был голым, снег не задерживался здесь, ветер не давал ему зацепиться, да и зацепиться было не за что. Глеб увидел триангуляционную вышку невдалеке и сориентировался. Колонна шла правильно. Геолог все же сидел в нем крепко, сидел навечно.