Евгений Гущин - Дом под черемухой

— Ну, слыхал? — спросил Андреич.

— А что такое? — весь напружинился Иван.

— Наш егерь обо всем последний узнает, — обронил Ситников.

— Ушли ведь собаки из поселка, — продолжал Андреич, пристально глядя Ивану в лицо.

— Как ушли? — выдавил Иван.

— А так. Ушли и ушли. В тайгу, должно. Больше некуда. Одна Айка у Василия осталась. Из всех собак.

Иван обернулся к Василию.

— Точно, — подтвердил тот. — Ночью как собаки принялись выть, и моя Айка заголосила. Жена говорит: пойди привяжи. Я и привязал ее в сарае. Утром гляжу — яма у стенки вырыта, а Айка по сараю мечется, и веревка перегрызена.

— Будто сговорились, — Иван в растерянности развел руками.

— Должно быть, — с загадкой глянул на него Андреич. — Сговорились. Корову вот у Якова Кузьмича напоследок задрали. Вчера на поскотине Семен, сторож, видел собак. Среди них черный кобель крутился. Тайгун у тебя тоже черный. Дома он, нет?

— Тайгуна я на прошлой неделе отдал, — торопливо заговорил Иван, оглядываясь на Василия. — Алексею, брату жены отдал. В райцентре Тайгун, у Алексея.

— Черных-то у нас в поселке было мало. Мы вот, — кивнул на обступивших мужиков, — четырех насчитали. Кобелей. Но ведь верховодил твой Тайгун. Все говорят.

— Я своего отдал, — снова заговорил Иван и опять покосился на Василия. Тот хотя и не видел, как отдавал, но ведь говорил же ему. Значит, хотя и косвенно, а может подтвердить.

— Отдал, — качнул головой Василий.

— Тогда это была другая собака, — с неохотой согласился Андреич, оглядывая притихших людей. И построжел лицом, посуровел, седая бородка его еще более заострилась. — Должен вам сказать, — начал Андреич, медленно подбирая слова и произнося их с расстановкой, чтобы все каждое слово прочувствовали, — что мы приняли решение об отстреле всех бродячих собак. Потому что терпеть дальше никак нельзя. Никак нельзя. Сейчас мы из вас создадим полномочную бригаду, которая и займется этим делом. Кто пойдет?

Мужики молчали, прятали глаза.

— Колесников, — позвал Андреич опустившего вниз глаза участкового. — Ты человек военный. Возглавишь бригаду?

— Моя Айка на месте, — отказался Василий, — а стрелять чужих собак — не совсем ладно получится. Обиды будут.

— Может, и есть резон, — подумав, согласился Андреич. — А ты, Машатин, что нам скажешь?

— То же самое, — развел Иван руками. — Тайгуна я отдал.

— Значит, тоже неловко, — уныло подытожил Андреич. — Тогда кто же? — недоуменно пожал острыми старческими плечами и вдруг, будто что-то вспомнив, встрепенулся, так и потянулся весь к Ситникову.

— Слушай, Яков Кузьмич, а что если с этими самыми «скворцами» договориться? Может, согласятся, если заплатить? Они люди посторонние: приехали и уехали. С них взятки гладки.

Ситников презрительно усмехнулся:

— Бесполезно. Я уж закидывал удочку. Мы, говорят, строить умеем, стрелять — нет. Боятся по себе плохую память оставить. Наотрез отказались, черти. Так что придется самим.

Хлопнув дверью, вошел Николай Овсянников.

— Нашел? — заинтересованно спросил Андреич, хотя по лицу Овсянникова было видно обратное.

— Как сквозь землю, — угрюмо уронил тот.

— Тут такое дело, — гнул свое Андреич, — сбиваем вот облаву на собак. А бригаду по отстрелу никто возглавить не хочет. Может, ты возьмешься?

— Я? — Овсянников задумался. — А почему именно я? На отстрел я пойду. Банта первого шлепну. Руки у меня на него зудятся. Не успокоюсь, пока не разберусь с ним. А насчет бригадирства… поймите, братцы, нельзя на одного все валить. С меня и одного хватает. На шахте. Неужели больше некому? — Обвел взглядом толпившихся вдоль стен мужиков. — Постой, Андреич, у нас же егерь есть для этого дела, чего мы гадаем? Ему, понимаешь, оклад идет, а занимайся кто-то другой? Не пойдет…

— Он Тайгуна отдал, — сказал Андреич, — ему неловко.

— Неловко! — хохотнул Николай. — Ничего страшного. Обяжем — и все!

Мужики глядели на Ивана.

— Нет, — упрямо помотал головой Иван, — Я ухожу с должности. Кто заместо меня будет, тот пусть и берет бригаду.

Андреич растерялся, закрутил головой. На одного глядел, на другого, на третьего. Не знал, как быть.

— Михаил Овсянников поведет бригаду, — проговорил в тишине Ситников, не вставая. — Он у нас будет заместо Машатина.

Андреич уставился на Мишку, который все это время был в сторонке, помалкивал и на глаза не лез.

— Пойдешь, Михаил?

— А чего не пойти? — Мишка ухмылялся.

— Тогда скажи, кто еще пойдет и что с собой иметь.

— Щас разберемся. — Он испытующе вглядывался в лица мужиков и указывал пальцем. — Ты, ты и ты тоже…

Ткнул он пальцем и в сторону Ивана.

— Пойдем в субботу, когда люди посвободнее будут, — продолжал Мишка, — утречком, часиков в девять. А брать ружья, не палки же. Ну и пару лопат надо захватить.

— Лопаты-то зачем? — спросили от стены.

— А закапывать собак чем будем? Руками голыми?

«Предусмотрительный», — с брезгливостью подумал Иван и отвернулся от Мишки.

Мужики расходились нехотя. Выйдя из помещения, стояли кучками, обсуждали будущую облаву. Горько шутили.

Ни на кого не глядя, Иван отправился домой. Мужики, когда он проходил мимо, обернулись все, как по команде, и глядели на него. Видно, о нем говорили, о его последних словах. Смотрели кто с сочувствием, кто с недоумением. Жалели Ивана.

Сзади его окликнул Андреич, отвел в сторонку.

— Значит, уходишь, Иван, из егерей-то? — спросил он немного смущенно. — Я и не знал. Сам решился или как?

— Другого нашли. Этот им больше подойдет. На все готовый. Хороший лакей будет, в самый аккурат.

— Выходит, съели они тебя? Хоть бы посоветовался. — Андреичу, наверное, было перед Машатиным неудобно. — Вместе бы подумали.

— Чего об этом…

— Вообще-то конечно. Помочь я тебе все одно бы не смог. Ставка рудоуправленческая, я им не указ. Куда надумал-то?

Иван пожал плечами.

— Видно будет.

— А на отстрел тебе идти надо. Ты пока что при должности, так что не зли их зря. Они и так на тебя злые. Очень тебе советую, сходи, Иван, обязательно. Для своей же пользы — сходи. Посмотришь, чей там черный кобель.

— Ты думаешь… — начал Иван медленно, но Андреич перебил его, положил ему руку на плечо, с загадкой прищурился.

— Надо, Иван. А то греха не оберешься. Все на твоего Тайгуна навешают. Не обрадуешься… Я ведь, Иван, к тебе хорошо отношусь. Только вот сделать для тебя ничего не могу. Ничегошеньки. Одно остается у меня — дать хороший совет.

— Ну поглядим, — ответил Иван и, ссутулившись, двинулся дальше, ощущая непривычную тяжесть в ногах. Сбили его с толку загадочный взгляд Андреича и его слова насчет черного кобеля. Уж не хотят ли Овсянниковы и Ситников выдать его за Тайгуна? А что, со злости могут. Вот тогда и плати за все, и за корову Ситникова в том числе. Ловкачи еще те. Видно, придется сходить с ними.