Владимир Ерёменко - Поколение

Через четверть часа Пахомов вошел в комнату сияющий и радостно сообщил:

— Сейчас появятся Стась и Вита со своей компанией. Давайте обновлять стол.

— Да нет, — поднялся из-за журнального столика Николай. — Мы уже с Игорем собрались в гостиницу.

— Никуда вы сегодня не поедете! — возразил Степан. — Ночуете здесь. Места хватит. Посмотрите, как веселятся молодые в Москве. За Игоря не беспокойся, — повернулся Степан к Михееву-старшему. — Будут только песни. А тем, кому этого мало, разрешается переход в легкий пляс.

Игорь оторвал голову от альбома и, весело сверкнув глазами, сказал:

— За меня никто не боится. Давайте, я буду помогать вам, дядя Степан. — Он легко встал со стула, сложил альбомы и, бережно положив их на полку, начал проворно таскать грязную посуду на кухню.

Когда стол был «обновлен», Пахомов присел к пианино, открыл крышку и взял несколько громких аккордов.

— Больше двух лет никто на нем не играл, — обронил он. Стал негромко наигрывать медленную мелодию. Отец с сыном затихли. Когда Пахомов перестал играть, Игорь спросил:

— Вы что играли?

— Я не играл, я разогревал инструмент. Вот Вита приедет, она будет играть.

— Нет, вы играли что-то знакомое, — нерешительно возразил Игорь. — Я только не могу вспомнить.

— Игоря не проведешь, — засмеялся Николай. — Он в музыкальной школе учился, а сейчас играет в школьном оркестре.

— А инструмент? — спросил Пахомов.

— Скрипка.

— К сожалению, ее в этом доме нет. А гитара была. — Пахомов огляделся. — Где-то была.

Он заглянул за штору, за которой в глубокой нише стояли широкая тахта и платяной шкаф, и снял со стены гитару.

— О-о-о! — восхищенно протянул Игорь. — Это вещь.

Пахомов передал ему гитару, а сам вновь сел к пианино.

— Ну давай, Игорек. — Он подмигнул юноше. — Прорепетируем до приезда гостей. А то они профессионалы, а мы с тобою приготовишки. Отец твой говорит, что сейчас век профессионалов. Это скучно. А куда же нам из самодеятельности?

— Профессионалы делают дело, — принимая шутливый тон, отозвался Михеев-старший. — А у вас, как говорил отец, дуракаваляние.

— Э-э-э, нет, — возразил Пахомов. — Мы тоже с Игорем кое-чему учились. Вот он мне подскажет, что сейчас играют и поют, и мы утрем нос профессионалам. Так кого поют? Окуджаву, Высоцкого, Никитиных?

— Сейчас все поют себя, — сказал Игорь.

— И кто умеет и кто не умеет, — насмешливо добавил Николай. — Поют под ля-ля-ля.

— О-о-о… Под ля-ля-ля сможем и мы, — подхватил Пахомов и, взяв несколько аккордов, легко, едва прикасаясь к клавишам, заиграл нежную, задушевную мелодию и запел:

Игорь сначала робко, а затем все смелее и смелее стал подыгрывать Пахомову. Гитара звучала уверенно, Игорь, немного смущаясь, начал вторить баритону Степана Петровича.

Пахомов, подбадривая Игоря, весело кричал:

— Ритм, ритм! Главное — ритм, а слова могут быть всякие.

— А что, Николай? — разгоряченно спрашивал Пахомов. — Получается?

— Получается! — улыбнулся тот. — Особенно хорошо это ля-ля, ля-ля.

— Стой! — закончил играть Пахомов. — Мы сейчас с Игорем попробуем другую песню. Надо что-то повеселей. — Он резко повернулся на стуле и по-мальчишечьи, поджав ноги, сделав озорной оборот, соскочил на пол. — Ты подумай, что мы сыграем, а я пока с твоим отцом побеседую. — Он взял Николая под руку и повел к столу. — Я ведь помню тебя мальчишкой — в джинсах по сборочному бегал. Тогда ты еще на меня накинулся: «Почему посторонние в цехе? Под кран лезете?»

— Теперь я не такой молодой, — развел руками Николай. — Уже тридцать пятый пошел…

— Прекрасный возраст. Все можно совершить, и все еще впереди… Так, говоришь, средний возраст руководства вашего объединения — сорок лет? Сарычев не выходит из этой нормы.

— Да, ему только сороковой.

— Не хвалитесь своею молодостью. На Севере начальство вдвое моложе. А рабочие в твоем возрасте уже на материк собираются за пенсией.

— То на Севере, — протянул Николай. — Там с белыми медведями работают… А тут с людьми. Опыт нужен.

— Михаил Буров говорил, что вы самое молодое по кадрам объединение в главке. Как это вам так удалось омолодить руководство?

— А вот совет ветеранов и помог, — отозвался Михеев. — Они перебороли страх пенсии… В этом деле ведь как? Я не трус, но боюсь… А у нас не пенсионеры, а ветераны. И тут большой смысл. Ветеран — заводской человек, а пенсионер — это пенсионер.

— Проблем с пенсионерами-рабочими нет нигде, — начал Пахомов. — Есть силы — прирабатывай, нет — обходись пенсией. А вот как вам удалось с руксоставом?

— Выдвигаем выше, — улыбнулся Михеев. — Ну, скажем, того же Михаила Ивановича.

— А других?

— А для других существует переаттестация специалистов. Вполне законная вещь. Одних аттестуют раз в три года, других через пять лет. Администрация вместе с общественностью рассматривает соответствие занимаемым должностям.

Николай стал рассказывать о системе тестов, которые они разработали с учеными политехнического института для разных категорий технических руководителей, о машинах-экзаменаторах, а Степан Петрович стоял и сокрушенно думал: «Нет, я совершенно конченый тип. Опять втянул человека в этот скучный разговор. Уже и Игорек морщится. То бренчал на гитаре, а теперь отложил ее и смотрит на нас, как на чокнутых. Скорее бы появлялись Стась и Вита со своею бандой».

Пахомов подошел к Игорю.

— А какие вы в своем оркестре играете песни? Есть у вас своя, школьная?

— А как же! — с вызовом ответил Игорь. — И даже не одна. У нас Сашка Фролов сочиняет.

— Он что, руководит оркестром?

— Почему?

— Обычно руководители и сочиняют.

— Нет, он у нас ударник. На барабане.

— А ты сыграй нам какую-нибудь его песню! — попросил Пахомов.

— Как? Один? Они же для оркестра написаны.

— Ну если для оркестра, тогда надо подождать Стася с Витой. Они за любой оркестр сыграют.

Игорь метнул сердитый взгляд на Пахомова, и Степан тут же пожалел о своей иронии.

— Ладно, ты хоть напой мотив, — попросил он.