Иван Евсеенко - До конца жизни

Умерла она вечером на Ивана Купала. Молодежь в этот день справляла праздник. Возле клуба играла музыка, слышался гомон и девичий смех. Марьяна несколько раз посылала туда Иваньку посмотреть, так ли там все, как было когда-то в их молодости. Иванька уходил, долго смотрел на гулянье, а вернувшись назад, рассказывал Марьяне, что все точно так же, как и тогда, вот разве что танцуют теперь по-другому да другие песни поют.

— На то и молодежь, — успокаивала его Марьяна и просила пошире открыть окно.

Когда стемнело, на берегу речки вдруг вспыхнули костры. Один возле самой воды, а другие поднятые высоко на столбах. Они осветили Сновь, прибрежные лозы и почти до самого Заречья мокрый некошеный луг.

Чуть погодя из-за поворота реки на плоту выплыл еще один костер, а за ним множество лодок с девчатами в венках и праздничных нарядах. От близкого огня они казались настоящими русалками, веселыми и таинственными. Между лодок плавал парень, изображающий водяного. Он мешал девчатам петь, и те, смеясь и дурачась, брызгали на него водою.

Но вдруг все затихло, девчата сняли венки и бросили их в воду. Быстрое течение подхватило венки, закружило; обгоняя лодки, они поплыли вслед за костром.

— Не тонут? — тихо спросила Марьяна, когда Иванька рассказал ей обо всем этом.

— Нет, — ответил он. — Плывут.

— А мой когда-то сразу потонул…

Иванька долго еще наблюдал за лодками, пока они не скрылись за небольшим островом, потом окликнул Марьяну, чтоб еще раз рассказать, как сейчас красиво на речке, как много там народу и как горят костры. Но она уже ничего ему не ответила…

От этого воспоминания на душе у Иваньки становилось неизмеримо тяжело. Ему хотелось поговорить о Марьяне с кем-нибудь, кто знал ее еще в молодости, чтоб вспомнились совсем иные дни. Но вокруг была все та же ночь, темная и неласковая. Иванька пробовал несколько раз завести такой разговор с полуразрушенным домом. Но тот упрямо молчал, то ли притворяясь, то ли действительно давно уже ничего не помня…

Иванька обижался и уходил от дома куда-нибудь подальше…

И вдруг в один из таких вечеров с того берега отозвалась Лиза, точно так же, как и в первый день своего приезда:

— Са-ша-а-а!

Иванька кинулся было к лодкам, едва не закричав: «Сейчас, Лиза! Сейчас!» Но потом остановился, понимая, что все это теперь ни к чему. А Лиза все звала и звала Александра Петровича, но в ее голосе Иваньке слышалось уже одно лишь горькое и безнадежное прощание. Поэтому он и не отозвался, не стал перевозить Лизу, хотя ему этого и безмерно хотелось.

Не отозвался Иванька и через месяц, когда Лиза, уже перед самой осенью, еще раз приходила на берег Снови, звала плавающего в неизвестных морях капитана, а потом до самого рассвета сидела в оставленной кем-то на том берегу лодке…