Аркадий Чернышевич - Затор на двадцатом
- Название:Затор на двадцатом
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:1964
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Аркадий Чернышевич - Затор на двадцатом краткое содержание
В сборник «Затор на двадцатом» вошли лучшие рассказы А. Чернышевича, написанные им за последние годы.
Писателя волнуют разные проблемы. Вопросам семьи, быта, любви и взаимоотношениям молодежи посвящены рассказы «Дитятко горькое», «Лесная быль». В рассказах «Мартын Когут», «В Наносах» и «Затор на двадцатом» автор воюет с пережитками прошлого в сознании отдельных людей, показывает большую воздействующую силу коллектива.
Затор на двадцатом - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
— Адам, родненький. Милый мой Адам. А-ах! Я умираю. Неужели ты такой! — вдруг крикнула она, взглянув на его хмурое, безразличное лицо.
Адам надел штаны, свитку, обул сапоги и вышел из хаты. Темная августовская ночь царила вокруг. Он натыкался на придорожные кусты, старался ни о чем не думать. Ему только было странно, что у него есть теща и тесть. Ни разу после свадьбы он не был у них, никогда не вспоминал. И все же они есть. Жена, понятно, виделась, ходила к ним. И они приходили. А когда? Видно, днем, когда он был на работе. Адам хмыкнул, усмехнулся. Тесть Адама жил в деревушке, версты за три от имения. Адам попал бы туда и напрямик, однако не был уверен, что сразу найдет хату тестя.
Когда он вернулся домой с тещей, возле Марьяниной койки стояли две женщины. Марьяна стонала. Вдруг крик, полный боли и страдания, вырвался из ее груди. Он резанул Адама по сердцу. Хотелось выбежать из хаты, чтоб не слышать его. Женщины закивали ему, показывая на дверь, и он понял, что в его хате сегодня нет места мужчине.
На дворе было еще темно, хотя рассвет приближался. Адам побрел от хаты, ощущая в душе небывалую пустоту. Куда деваться, пока рассветет? И он побрел к панской конюшне. Остановился на полдороге. Как показаться там в такую рань? Конюхи начнут расспрашивать, хихикать… Разве они не знают! И пусть тот ребенок его, Адама, а люди все равно скажут: «Нет, сыровара!» Эх, если бы этого ничего не было, с какой бы гордостью взглянул он сегодня в глаза каждому! И тут он увидел сыровара. Тот шел навстречу ему. Сердце Адама бешено забилось. Когда сыровар поравнялся, он невольно схватил его за грудь и оторвал от земли. «Шмякнуть, чтобы не дыхнул», — мелькнуло в голове Адама.
— Хочешь?
Сыровар крякнул и схватился обеими руками за его руку.
— Что… тебе… надо? — прохрипел он.
Адам поставил его на ноги, не выпуская из рук.
— Жить хочешь?
— Хочу. А ты что, хочешь меня убить? — в голосе сыровара уже не было страха, в нем даже чувствовалась насмешка.
— Убил бы давно, если б хотел. Поганец ты!
— Я поганец? — сыровар рванулся. — Убери руки, слышишь? А то выстрелю в дурную голову.
И Адам увидел в руке сыровара револьвер. Пальцы его разжались.
— Оружие носишь.
— Не на таких дураков, как ты… Значит, хочешь убить? Сопляк, вот кто ты! Никого ты не убьешь, обух ты от тупого топора. Когда собираются убивать, не спрашивают, хочешь ли жить, а убивают сразу. Сопляк! — добавил он, повернулся и, не оглядываясь, медленно пошел к сыроварне.
Адам пахал.
Утром, когда он вышел из хаты, был уверен, что думы о Марьяне, о ребенке не дадут ему покоя. А вот теперь, идя за плугом, он думал не об этом. Сыровар и бессмысленная встреча с ним не выходили из головы. Было и горько, и стыдно. «Сопляк!.. Никого ты не убьешь». Эти слова он даже громко повторил. «Наиздевался. С женой жил и посмеялся в глаза. Эх, дурень!.. — ругал сам себя Адам. — Надо было шмякнуть о землю, чтоб не поднялся…»
Пасмурный день стал после полудня проясняться. Понемногу разошлись тучи, и с неба ласково взглянуло солнце. Поле ожило, даже лошади подняли головы и пошли веселей. Только Адам ничего не замечал, он смотрел невидящими глазами перед собой. Он и в этот раз возвращался с пахоты поздней, чтоб ни с кем не встретиться. Шел домой своей обычной походкой, возле двери остановился. Что-то ударило ему в голову и в сердце. Ударило так, что он даже остолбенел. Казалось, кто-то сильно сжал ему грудь, дышать стало тяжело. В один миг в голове пролетели последние годы жизни: смерть матери, женитьба, смерть отца, измена жены. Все это волновало, лишало покоя, выбивало из колеи. А вот теперь он идет домой, где, верно, уже появилось новое существо, и что-то сжало его сердце… И не радостью наполнилось оно. Ему трудно открыть дверь.
В хате топилась печь. Адам молча подошел к столу. Тут он заметил, что на койке лежит Марьяна, возле нее сидит теща и держит в руках подушку, а на подушке что-то завернутое в пеленки.
— Адам! — окликнула теща. — У тебя же сын есть. Ты хоть взгляни на него. Такой здоровяка! Весь в тебя!
Может, Адам и подошел бы, если бы не тещины слова. А теперь его охватила злоба. Не взглянув даже в ту сторону, он сел на лавку. «Ведьма старая, — подумал он, — теперь ты все время будешь говорить мне, что это мое дитя, а за глаза перемигиваться с дочкой и смеяться».
— Адам! Ну взгляни же на своего сына. Только тихонько, не разбуди Марьяну. Намучилась, бедная.
Сами ноги вели Адама к койке, но он сделал только два шага и понуро сказал:
— Давай есть.
Не успел он кончить ужинать, как проснулась Марьяна. Она села на постели и взглянула на Адама. Когда он увидел ее лицо, похудевшее, но красивое, большие глаза, в которых светились и счастье, и тревога, и страх, ему захотелось броситься к ней, схватить, как ребенка, и прижать к себе. Каким милым, до боли дорогим и близким показалось ему сегодня это страдальческое лицо. Он словно впервые увидел его. Адама охватило не ведомое ранее чувство. Он вскочил со скамьи, не зная, что будет делать, что скажет. Марьяна вдруг схватилась руками за живот, вскрикнула и в изнеможении упала головой на подушку. Адам не помнил, как очутился возле койки. Сознание к нему вернулось только тогда, когда в хате собралось несколько женщин. Все они стояли около Марьяны, а он держал в руках подушку, на которой лежал ребенок с маленьким красным сморщенным личиком. Оно, это маленькое и беспомощное существо, сначала сморщило губки, потом заплакало. Адам испугался. Соседка забрала у него дитё, воткнула ему в рот соску, и оно успокоилось.
Хватило Адаму в ту ночь и заботы и работы. Надо было выпросить у пана коня, а зайти в усадьбу ночью имел право только эконом, и то по очень важному делу. Адам разбудил эконома. Тот злился и ругался, но Адам был такой работник, что ему нельзя было отказать. Эконом разбудил пана. Тот тоже злился и ругался, что ему из-за какой-то хамки не дают спать. Потом надо было позвать конюха. А в Адаме все горело от тревоги и нетерпения.
Теперь он не жалел коня, и тот бежал рысью почти всю дорогу. Телега грохотала по мощеному шоссе, но Адам не чувствовал, что его трясет. Ему казалось, что конь едва движется, и он время от времени стегал его кнутом.
До больницы было пятнадцать верст, и Адам приехал туда, когда уже рассвело. Он долго ожидал доктора. Наконец тот явился. Доктор тоже злился и ругался, что Адам не привез больную, собирался медленно, и Адам привез его к Марьяне под вечер. Высадил у порога, а сам повел коня в хлев. Хотелось знать, что с Марьяной. Он не обращал внимания на то, что конь вернулся в мыле, что эконом его обругает, а пан наложит штраф. Каким мелким казалось ему все, чем он жил, о чем думал, от чего страдал до этой поры.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: