Матвей Осодоев - Зов

— Бессонница у меня, — помедлив, ответил Балта. — А к ружью с молодых лет привык. Бывало, командир эскадрона товарищ Шагдаров говорил: «Ну-ка, Балта, погляди зорко. Там, в кустах, притаилась белогвардейская сволочь. Срежь с одного выстрела их золотопогонного офицера! Ты ж умеешь…»

— Хватит, хватит, — перебил шаман. — В наши ль с тобой годы на молодость оглядываться!

А Балта, словно не слыша, свое продолжает:

— Прицелюсь — бах! У офицера фуражка подпрыгнет — и готов, значит, он. Потом, после боя, смотрим: точно в лоб! Вот так бывало, святой отец…

— Молиться много должен, — сердито заметил шаман. — Ой, как тебе надо молиться!

— Об этом не забываю, — смиренно отозвался Балта. — Я человек религиозный…

— Потому и говорю тебе!

— Потому и соглашаюсь, отец святой.

— Религиозный, а ружье для убийства использовал…

— Не для убийства, святой отец, — отрицательно покачал головой Балта. — Для защиты. Свою, народную власть от белобандитов отстаивали.

Шаман сплюнул на снег, заворчал:

— Заблудились… потеряли веру. В головах мусор, конский помет вместо мозгов! Белое от черного перестали отличать… Веру потеряли — в безверие поверили!

— О чем вы, святой отец?

— Боги слышат!

Балта шепотом, как тайну сообщая, сказал:

— Узнали б у них про шудхэра. Неделю уже караулю его — был и нет! Видать, запах пороха учуял… Хоть черт, а ружья боится! — И, затягиваясь глубоко дымом, исподлобья взглянув на шамана, твердо закончил: — А увижу — в лоб! Не промахнусь.

Шаман молчал.

Балта понял: напуган! И это еще больше укрепило его подозрения…

Однако замешательство шамана длилось недолго — он приблизил свое лицо к Балте, тоже зашептал — таинственно, со значением, будто делясь с ним тем, что не каждому можно знать:

— Ах, если б Пегий не был онго!.. Боги рассердились, особенно бог лошадей! Вот и послали они шудхэров к дому табунщика… Но ты не тревожься, спи спокойно. Я подсказал Сэсэг, что сделать, боги остались довольны… Спи себе!

— Не мог быть Пегий священным конем, — угрюмо возразил Балта. — Мы бы знали…

— А ты что — больше богов знаешь?!

Балта увидел, что шамана затрясло, будто в лихорадке, вспучились глаза у него, изо рта по подбородку слюна побежала… Он задрал голову к небу — к богам, наверно, обращался.

— Боги, конечно, знают больше меня, — пробормотал Балта, взял ружье и пошел прочь.

Он был очень недоволен собой: «Шаман Дардай мне не нравится… Так ведь и сам я кому-то не нравлюсь. А если он впрямь большой святой — мне не простится…»

Рано утром, толком не разомкнув век, Ардан почувствовал, что его омывают легкие и ласковые голубые волны. Все внутри дома плавало в голубом. Даже у матери, склонившейся над плитой, волосы, выбившиеся из-под платочка, казались золотисто-синими. Яркая и мягкая голубизна лилась через окна, с высокого неба… Сколько ее, а!

Стремглав выскочил во двор, а с голубой высоты — радостные трели. Будто серебряные колокольчики кто-то подвесил там… Это жаворонки, значит, прилетели!

Здравствуйте, птицы, здравствуй, весна!

Солнце высоко, а под ногами все равно сыро, ледок за ночь не подобрал луж, уже не хватает у мороза силенок…

На сердце было ощущение близкого праздника. И если не праздник впереди, то все равно что-то хорошее…

Мать после завтрака сказали:

— Сбегай-ка, сынок, к дедушке Балте. Успеешь?

— Успею. А зачем?

— Мешок возьми. Обещал он косточек дать. Шкуры большие, толстые, много жиру потребуется…

— Хорошо, мам.

Ардану не нужно было объяснять, зачем матери понадобились косточки барашков да телят… Их собирает и храпит не только дедушка Балта — во многих домах так поступают, во всяком случае, поступали раньше, до войны, когда мужчины были на месте…

Из костей вытапливают костный жир, необходимый при выделке кожи.

Косточки — каждую — разбивают молотком и долго кипятят в большом котле. Появляющийся на поверхности жир снимают ложкой — кипятят час, два, три, до тех пор, пока нечего станет снимать, пока все из костей не будет выварено. Этот жир пойдет на пропитку шкур.

Выбежал Ардан на улицу, зажав пустой мешок под мышкой, — и снова в волшебном голубом сиянии неумолчная песня жаворонков! Но как ни всматривался в небесную высь — звонкоголосых певцов не увидел. Это песня у них сильная, на весь свет, а сами они, кто знает, — крошки, неказистые видом; воробьи — и те больше бывают… Да воробьи лишь чирикают, а жаворонки — поют. Как в человеческой жизни: у каждого свое. Неприметный, глядишь, человек, а в делах всех за пояс заткнет. Если ж, наоборот, Яабагшана взять — он дуется, будто пузырь, требует, чтоб все вокруг повиновались, столько шума да крика от него, однако что-то не видно пользы от его председательской работы. Жеребых кобылиц на сторону сплавил, вроде б, по слухам, из неприкосновенного семенного фонда зерно брал… Вот как председательствует!

Однако даже мимолетное воспоминание о Яабагшане не испортило Ардану приподнятого настроения… На дороге, как раз напротив дома дедушки Балты, тихонечко булькает вода — из-под снежной толщи выбрался ручей, пробивает себе русло дальше Скоро ручьи вовсю помчатся с гор, от подсыхающей земли заструится пар, зеленым пожаром вспыхнет тайга…

Дедушка Балта сидел на крылечке — курил трубку. Увидев у Ардана мешок, догадался, зачем тот к нему, повел к амбару.

— Скоро сеять, — сказал он, — а как справимся?

— Как-нибудь…

— Как-нибудь посеешь — что-нибудь и получишь, — невесело усмехнулся дедушка Балта.

В амбаре у него чисто, каждая вещь покоится на своем, отведенном ей месте; пахнет сухими березовыми листьями.

Дедушка Балта откинул крышку старого сундука:

— Набирай!

И пока Ардан наполнял мешок, старик рассуждал возле:

— Запас совсем не тот, что прежде. Конечно, когда каждый день не кушаешь мясо, откуда костям взяться? Так, понемножку… На улице найдешь — не поленишься, поднимешь. Ведь некоторые обгладывать косточки мастера, только дай им — целого барана в одиночку за один присест слопают, а сохранить мослы — где там! Лень раньше их родилась. Выбрасывают на дорогу…

Поцокал языком:

— А мало, однако, будет. Всего полмешка. Этого не хватит вам…

— Да, — согласился Ардан. — Две шкуры, что у нас лежат, да еще две у бабушки Шатухан… Четыре, а то все пять котлов понадобятся. Мешка бы полтора-два!

— Чего захотел, — проговорил дедушка Балта. — Хоть бы один полный мешок… Погоди-ка!

Он задумался. Видно было — хочет что-то подсказать, но сомневается: можно ли? И решился.

— Ты вот что, парень… ступай-ка к шаману Дардаю! У него-то должно найтись…