Александр Золототрубов - След торпеды

— Пошлите двоих моряков в трюм…

Лицо у капитана-немца посерело, стало холодным и непроницаемым, правая бровь подергивалась. Заметив испуг иностранца, Лысенков решил уточнить: успели они выбросить сети за борт? Судя по документам и записям в вахтенном журнале, судно рыбачит уже две недели, а рыбы почему-то не видно.

— Где рыба? — поинтересовался Лысенков.

— Там, в море… — Капитан развел руками. — Я долго ищет рыба, нет много-много рыба. Две недели ищет рыба…

«Я не знаю, где ты шастал две недели, рыбу ли ты искал или еще кого, а вот ходить в наши воды нельзя, — хотелось возразить Лысенкову. — И глазки ты мне, как уличная девица, не строй. Ишь, умник нашелся — рыба в море. А где же ей быть? Ты лучше скажи, зачем сюда притащился, где твоя р ы б а. Что, не понял?..» Внутри у помощника горело от злости, что не может разоблачить иностранца. А тот стоял у двери рубки, курил сигару и нагло поглядывал то на Лысенкова, то на мичмана Капицу.

В рубку вошел матрос-рыбак, высокий, сутулый, с черной бородой и золотыми сережками в ушах. Он принес на подносе бутылку коньяка. Капитан мигом наполнил рюмки.

— Для храбрось, как говорят русские. Прошу. — И протянул Лысенкову рюмку.

«Ты что же, рыжий пес, решил усыпить меня коньяком? — ругнулся в душе капитан-лейтенант. — Дешевый прием!» А вслух произнес:

— Благодарю, капитан, но я не пью… — И, не дождавшись, что ответит ему рыжий, попросил карту.

— Один момент. — Капитан вынул из стола карту. — Я пометил красный карандаш наш место. Понимай? А может, вам подай лоций?

«Интересно, когда он успел пометить место задержания судна? — спросил себя Лысенков, разглядывая карту. — Выходит, сделал пометку еще до нашего подхода? Почему, что его побудило? Если отказал двигатель, то зачем делать на карте пометку? К тому же сети рыбаки не выбросили…»

Лысенков задержал взгляд на радиостанции. Новая, вся сверкает. Похоже, недавно установили. Капитан перехватил его взгляд, поспешно пояснил: радиостанцию недавно он заменил, потому что раньше в рубке стояла другая, маломощная, и он не мог связываться с соседними судами, ведущими рыбный промысел.

— Я ест любитель радио. Мой слабость — музыка, — улыбаясь, похвалился капитан. — Русский музык — карош… — И тут же пискливо пропел: — «Выходил на берег Катьюша, выходил на берег крутой».

«А в судовых документах номер радиостанции другой, — неожиданно для себя обнаружил Лысенков, делая вид, что рассказ капитана его заинтересовал. — Впрочем, видно, не успел внести в судовые документы поправку».

Лысенков вышел на палубу. Тут к нему подошел старшина 2-й статьи Павлов, проверявший с матросом Гусевым трюм. Он доложил, что там, кроме мелкой соли, ничего нет. Сети сухие, похоже, что к ним никто не прикасался. На вопрос Лысенкова, почему он в этом так уверен, старшина ответил: в трюме из мешка брали соль, просыпали ее на сети, так и лежит.

«Сухие сети и соль ничего не значат», — подумал Лысенков. Он приказал мичману связаться с кораблем. Марков ответил сразу же. Лысенков доложил об осмотре, упомянул и о радиостанции, хотя тут же добавил, что капитан судна не скрывает, когда и почему заменил ее; просил у командира разрешение отпустить судно, ибо задерживать его нет оснований. Капитан 3-го ранга ответил коротко: «Согласен». Вот оно что — согласен. А ты, Лысенков, сетовал на командира, мол, не доверяет тебе, придирается. Сам-то ты как барышня — обиды таишь!..» В это время к нему подошел матрос Гусев и, кивнув в сторону надстройки, тихо сказал:

— Там какой-то странный буй…

Лысенков тут же поднялся на надстройку судна. Капитан-иностранец надулся, что-то проворчал на своем языке. Лысенков увидел огромный красно-белый буй с длинным стальным тросом. Не успел он задать капитану вопрос, как тот сам к нему поднялся. Лысенков тихо и, казалось, совсем безразлично спросил:

— Что это?

— Снасть от трала… Нехорош снасть… Капут снасть…

— А это? — Лысенков кивнул на металлический буй.

— Мой бросай сеть, буй бросай, потом далеко видно, где сеть… — заискивающе пояснил капитан.

Пока Лысенков и капитан были на надстройке, команда судна собралась на палубе. Пять матросов-рыбаков… Лица у них сумрачные, взгляды злые, колючие. Тот матрос, что приносил коньяк, ростом был выше всех. Он что-то бормотал своему коллеге, тоже рыжему, как капитан. Старшина 2-й статьи Павлов, стоявший рядом, подумал: «Не сынок ли это капитана?» Свою догадку он высказал мичману.

— Помощник небось заметил. — Капица кивнул на рубку: — Там загадка…

Лысенков вместе с капитаном судна снова зашел в рубку, постоял немного у стола, где была оборудована радиостанция, что-то торопливо записал в свой блокнот и вышел. Следом за ним выскочил капитан и кисловато улыбнулся.

— Я нет ловит рыбу, — сказал он. — Я просит отпустить меня… — он сделал паузу и уже громче заявил: — Я буду жаловаться свой правительство…

Лысенков прервал его, сказав, что судно задерживать он не собирается. Строго предупредив капитана впредь не нарушать советских территориальных вод, он сказал:

— Можете уходить, если исправили двигатель.

Капитан качнул головой, что-то крикнул механику, стоявшему у двери отсека. Верзила исчез. Минут через пять загрохотал двигатель. Судно готово было дать ход.

Возвращался на свой корабль Лысенков удрученным. Ему казалось, что осмотровая группа что-то упустила, что-то недосмотрела, словом, собой он был недоволен. А тут еще этот рыжий капитан. Едва судно вошло в нейтральные воды, как оно тут же, совсем неподалеку от нашей морской границы, легло в дрейф. Зачем? Почему? Что на уме капитана? Эти и другие вопросы мучили Лысенкова. Об этом он прямо заявил Маркову, когда поднялся на палубу.

— Двигатель правда отказал? — спросил капитан 3-го ранга, покашливая в кулак и косясь на своего помощника.

— Когда мы поднялись на судно, они занимались его ремонтом.

— А может, создали видимость ремонта? — вновь переспросил Марков.

— Я же не слепой, товарищ командир, — обиделся помощник. — Или вы думаете иначе?

Марков добродушно тронул его за плечо:

— Не сердись! Все, что делается на корабле, касается и тебя, и меня, разумеется, в первую очередь. Наши ошибки только на руку врагу. Что, строго сужу? — Марков усмехнулся. — Нет, голубчик, не строго. Если человеку дано оружие, то спрос с него бескомпромиссный. Спрос с каждого, кому доверена охрана морской границы. Кстати, что там за радиостанция и как она называется?

— «Дельфин».

Марков задумчиво наклонил голову, что-то вспомнил, потом посмотрел помощнику в лицо.

— Да, вы правы, радиостанция у «рыбаков» необычная. Как правило, такие устанавливают на боевых кораблях. Надо проконсультироваться у флагсвязиста.