Кирилл Столяров - Разные люди

Валентина Даниловна закусила губу и, открыв глаза, посмотрела на заднюю стенку шкафа, где в рамках, под стеклом висели ее семейные фотографии. «Гриша, Андрюшенька! Как же могло случиться, что рядом с нами расплодились равнодушные?» — безмолвно вопрошала она, вглядываясь во тьму.

Скупой отсвет уличного фонаря еле-еле освещал прилегавшую к окну часть потолка, поэтому она могла лишь мысленно представить себе дорогие лица. Но и это вселило в ее душу заряд бодрости.

«С чего я поддалась панике? — осадила она самое себя. — Пусть равнодушный прагматик сегодня не единичное явление, но есть великое множество людей, которыми гордится наша страна и которые составляют ее золотой фонд. Это думающие люди, однако их главная мысль — не сколько я получу, если сделаю то-то и то-то, а смысл жизни — не в приобретении вещей или в получении тех или иных благ, наград и отличий. Таким был мой Гриша, таким стал наш Андрюша… А Катюшин сын Сева? Именно на них лежит самая трудная ноша, и они с честью несут ее!»

Валентина Даниловна успокоилась и незаметно задремала.

Наутро она проснулась с больной головой, весь день испытывала слабость и головокружение, почти ничего не ела и провела его в полудреме, изредка нарушаемой шалостями внука и внучки. Может быть, на нее подействовали те не слишком веселые думы, может быть — жара и внезапное изменение атмосферного давления, а может быть, еще что-нибудь. Кто это знает? Много ли надо старому человеку, чтобы почувствовать себя хуже? Однако к вечеру следующего дня она приободрилась и с аппетитом съела полтарелочки борща и один блинчатый пирожок с творогом. А позднее, когда она доковыляла до своего угла за шкафом и снова улеглась в постель, к ней подошел внук, только что вернувшийся с прогулки.

— Ку-ку! — крикнул он. — О чем задумалась, бабусь?

Русые с рыжеватым отливом волосы, зеленые глаза с точечными зрачками, острый подбородок с ямочкой посредине — все в нем напоминало Валентине Даниловне черты лица невестки, но внук есть внук, на кого бы он ни был похожим.

— Прошлое вспомнилось, детка, — с теплом в голосе ответила она. — Мне есть что вспомнить. А ты где пропадал, Семочка? У Володи?

— Неа, — мрачнея, сказал внук. — Мы с Володькой больше не дружим.

— Почему? Володя прекрасно воспитанный мальчик, он производит очень хорошее впечатление.

— Гад он! — Внук опустил голову и сморщил веснушчатый носик. — Гад и предатель!

— Почему? — удивилась Валентина Даниловна. — Что произошло между вами?

— Знаешь, бабусь, наш отряд готовился к сбору «Пионер — смена комсомола», и каждому задали тему выступления. Нам с Володькой велели сказать, почему мы хотим стать рабочими.

— Ты мне никогда не говорил о том, что хочешь стать рабочим, — остановила его Валентина Даниловна, — Я помню, что сперва ты мечтал пойти в подводники, а зимой изменил намерение и собрался в хоккеисты.

— Бабусь, ты дослушай! — требовательно воскликнул внук. — А Володька наотрез отказался, потому что хочет быть физиком. «Ты, Зайцев, будь кем хочешь, — сказал ему вожатый, — но тематический сбор отряда мне не срывай!» А Володька упрямо: «Мой папа физик, и я тоже буду физиком!»

— Неужели вы поссорились из-за этого?

— Бабусь, ты дослушай! Володька отказался, а я согласился, взял у вожатого бумажку и выучил ее наизусть. Там разговора на полстранички и стишок легонький.

— Зачем же ты согласился, если всерьез не хочешь быть рабочим? — озабоченно спросила Валентина Даниловна.

— Чудна́я ты, бабусь! — свысока ответил внук, усаживаясь в ногах у Валентины Даниловны. — Это же не по правде, а понарошке! А раз вожатый просит, пионер должен ему помогать. Разве ты позабыла, что я член совета отряда? Сбор прошел так, что нас похвалили на линейке. А на другой день Надька Воронина нарисовала меня на доске. С двумя головами в разные стороны. Это Надька, я точно знаю! — убежденно заявил он. — Больше никто в классе так рисовать не умеет. Одна голова говорит: «Горжусь я званием рабочим!» Это из того стишка, что вожатый дал. А другая говорит: «Не верьте мне, потому что я пролезу в начальники!» А про то, что я хочу стать начальником, знал один Володька, больше я никому не говорил. А Володька теперь дружит с Надькой, их в кино видели.

— Значит, ты хочешь стать начальником, детка?

— Ага!

— Начальником чего? — уточнила Валентина Даниловна.

— Все равно чего.

— Зачем это тебе, Семочка?!

— Чудна́я ты, бабусь! — повторил внук. — Старая, а простых вещей не знаешь. Начальников на машинах возят. Это раз! Начальники командуют, а все их слушаются. Это два! А потом, дедушка говорит, что им много платят. Это три! Вон у Кольки Богатырева отец — начальник, так ему знаешь какой велик купили? Настоящий гоночный! А у меня что?

— Ты, детка, не расстраивайся и не завидуй тем, кто живет богаче. Не в деньгах счастье, — утешила его Валентина Даниловна. — И быть начальником совсем не так просто, как тебе кажется. Чтобы стать хорошим начальником, надо очень много знать и уметь, а плохим начальникам быстро дают по шапке. И не горюй по поводу велосипеда, Семочка. Будет и у тебя гоночный велосипед.

— Знаю я вас! — безнадежно произнес внук. — Вы все обещаете, а толку? Один только дедушка Семен своему слову хозяин. Ладно, бабусь, пойду делать уроки.

Внук давно ушел, а Валентина Даниловна все еще думала об их разговоре. Семе двенадцать лет, он совсем ребенок. Дети — это дети, они в точности копируют поступки взрослых, не отдавая отчета в том, где хорошее, а где плохое. Раньше Валентина Даниловна бдительно оберегала внука и внучку от влияния родственников Валерии, но силы были неравными. Пока Сема и Света были крошечными, Валентина Даниловна оставалась для них самым близким после матери человеком. В тех сравнительно редких случаях, когда Валерия увозила их на субботу и воскресенье к другой бабушке, они горько плакали и цеплялись ручонками за ее юбку, а Валентина Даниловна ласково утешала малышей, торжествуя в глубине души. «Родные вы мои, — думала она, перебирая их русые волосики, — а ведь вы крепко любите свою старую бабку! Ваши чувства непритворны, а ваши слезки чисты и искренни!» Но дети подрастали, а она сперва захромала, а позднее совсем обезножела, больше не водила их ни в зоопарк, ни в цирк, ни в кукольный театр и не делала таких дорогих подарков, какие они получали от родителей Валерии, потому что вносила в общий котел всю пенсию, оставляя себе сущие пустяки.

Когда Света пошла в первый класс, а Сема учился в третьем, отец Валерии принес в дом две донельзя безобразных копилки в виде черных кошек со щелью во рту, куда следовало опускать деньги.

— Будете слушаться папочку с мамочкой, — не спеша вразумлял внуков Семен Борисович, — так родители кажный божий день сунут в ротик кискам по пятиалтынному. Это раз! Кто поможет мамочке накрыть стол или в чем другом подсобит — еще гривенничек. Это два! Если за неделю не нахватаете троечек — еще полтинничек! Это три! А если учительша похвалит за примерное поведение — так целковый вам обеспечен! Это четыре! Накопите к весне кучу денег, и мы купим вам чего пожелаете. Можно электрическую железную дорогу, а можно и живую собачку. А вот вам почин!