Яков Ильичёв - Турецкий караван

Кемаль видел многих деятелей Европы и Азии. Ни на одного из них Фрунзе не походил. Чувствовалось, что Фрунзе представляет ту новую благородную породу государственных устроителей, которые не поддаются личным обидам, не жаждут личной власти. В основе деятельности Фрунзе, чувствуется, лежат те высокие стимулы, которые заставляют и его, Кемаля, забыть себя ради дела независимости.

Что предпринять? Вновь направить в Москву телеграмму и ее текст показать Фрунзе? Кемаль вызвал адъютанта:

— Принеси копию предыдущей телеграммы. Адъютант принес, Кемаль перечитал:

«Тот факт, что правительство Украинской республики… послало к нам господина Фрунзе, одного из самых крупных, самых доблестных и героических командиров Красной Армии… вызывает особенно глубокое чувство благодарности…»

Поймал себя на том, что с нетерпением ждет новой встречи с Фрунзе. Но послышались знакомые быстрые шаги другого, вошел Рауф:

— Совершается новая большая ошибка, Мустафа!

— Что? Что такое? — будто бы удивился.

— Этот прием, эти торжества, когда нужно совсем другое, когда бродяги выдают себя за героев войны, на базаре выкрикивают запрещенные лозунги, расхваливая эту делегацию…

На тайном совещании Рефет и Рауф думали: не использовать ли в борьбе с Кемалем арест Однорукого из летучих колонн, — Рефет раньше был векилем внутренних дел и до сих пор влиял на полицию, — но решили вопрос отрицательно: слишком мелко… Однорукий случайно оказался попутчиком советской делегации…

Нужно было заставить Кемаля ответить деятелям видным, известным в мусульманском мире, — пусть уступит, а не то ему будет худо…

Рауф продолжал:

— Так или иначе, ты, Мустафа, не должен сегодня говорить — придавать этому торжеству значительность.

Вот чего он хочет сегодня. Кемаль ответил:

— Все зависит от случая. Может быть, так, может быть, иначе. Белый баран или черный баран — у переправы увидим.

Рауф молчал озадаченно. Константинопольский аристократ, он не знал анатолийских присказок.

В большом зале собрались за столами мужчины. Горели лампы. Играл духовой оркестр. Прием походил на митинг. Речь произнес Юсуф, ответную — Фрунзе. Говорили Абилов, Михайлов и афганский посол Султан Ахмед-хан. Жарко сыпались аплодисменты, бухал барабан, пели медные тарелки.

Рауф все оглядывался и пожимал плечами. И вдруг зал совсем затих: за главным столом поднялся Мустафа Кемаль. Настойчиво и тяжело, однако вселяя надежду, он бил неустанно в одну точку:

— Уважаемые господа! В тот день, когда на Турцию и турецкий народ обрушился страшный удар с целью уничтожения их независимости и самого существования, они нигде в мире не имели никакой поддержки. Лишь опираясь на веру и мужество в сердце народа, Турция решила стать независимой или умереть… Именно в это время турецкий народ задался целью выяснить, существует ли среди наций такая, на чью дружбу он может рассчитывать. В результате он понял, что русская нация может быть действительно искренним другом нашей страны…

Кемаль повернулся к Фрунзе и сказал о значительности нового, заключаемого ныне договора.

— Господа! — продолжал он. — Начиная нашу борьбу, мы были уверены, что, опираясь на собственные силы и с божьей помощью, сможем изгнать наших врагов — иностранных оккупантов. Эта наша уверенность не поколеблена. Обещания, данные как в выступлении товарища Фрунзе, так и в выступлениях двух других наших друзей — азербайджанского и афганского, имеют важное значение для укрепления наших сил. Поэтому я могу быть уверен, что сроки, необходимые для выдворения врагов и для торжества нашего законного и справедливого дела, теперь сократятся…

За столами прозвучали возгласы одобрения: «Яшасын!» — «Да здравствует!», «Присоединяемся!». Кемаль терпеливо переждал, глядя исподлобья, вдруг вскинул голову:

— Товарищ Фрунзе стал нашим ценным сотоварищем… Его приезд многознаменателен… Возможно, кое-кто предполагал, что между русским и турецким народами есть какие-то недоразумения. Это могло быть следствием ложных слухов, распространяемых нашими недоброжелателями. Прибытие к нам его превосходительства Фрунзе, завязанные им здесь контакты, его сообщения, которые он у себя на родине сделает о чувствах, возникших у него в результате знакомства с нами, — всего этого будет достаточно для опровержения этих ложных слухов… Я считаю также весьма ценным наше личное знакомство с товарищем Фрунзе, которое помогло нам достичь этого счастливого результата. Товарищ Фрунзе скоро вернется на родину. Я сожалею о его отъезде. Но так как его возвращение домой тоже принесет большую пользу нашей стране, мы можем, думая об этой пользе, утешить себя в нашей печали…

По окончании речи его превосходительства Кемаль-паши оркестр исполнил «Марш независимости», который все выслушали стоя. Затем речь была переведена на русский язык. После перевода каждой части речи, и особенно в конце, раздавались продолжительные аплодисменты. Украинские делегаты с большим интересом и удовлетворением выслушали речь. Когда был закончен перевод, его превосходительство Фрунзе встал и провозгласил: «Да здравствует турецкая армия! Да здравствует турецкий народ! Да здравствует Мустафа Кемаль-паша!»

Украинские делегаты, все присутствующие повторили хором эти пожелания. Зал гремел от аплодисментов. Эти приветствия и возгласы повторились несколько раз. В ответ на эти искренние приветствия его превосходительство Кемаль-паша снова поднялся и сказал:

— Я кратко отвечу на последние слова его превосходительства Фрунзе. Его превосходительство Абилов соблаговолил сказать, что на Западе ведутся какие-то переговоры, направленные против угнетенных наций. У нас есть пословица: «Горе угнетенных не простится угнетателям». Они могут вести какие угодно переговоры, но мы не сомневаемся, что в конце концов им придется прийти к правильному решению — признать права угнетенных. Честь и хвала русскому народу, стоящему во главе движения против мира угнетения! Да здравствует русский народ и правительство Советской России! Да здравствует главнокомандующий Украинской армии, наш сотоварищ, герой Фрунзе!

Новый год наступил в воскресенье — не заметили его, не отметили. А в понедельник в большой комнате векялета иностранных дел за длинный стол сели турки, при галстуках, в жилетах под пиджаком и в неизменных меховых шапочках, Фрунзе и переводчик. О согласии подписать проект договора заявлено было вчера. Тогда же Юсуф сказал, что дипломаты, учителя, промышленники и торговцы составляют уже и турецкую миссию — поедет в Россию. Поступило известие, что местные профессора и лицеисты направили телеграммы наркомам просвещения России и Украины.