Варлен Стронгин - Вечный всадник

— Ну… Ну вы еще мне рассказывали, как в Африке наехали на верблюда!

— Я это многим рассказывал.

— Как же вам напомнить? Вы были веселый. Дали мне свою визитку. Вспоминаете?

— Что-то вспоминаю… Как вас зовут?

— Алексей Кубыкин!

— Кубынин?

— Нет. Кубыкин.

— Алексей?

— Точно.

— Что-то вспоминаю, — тянул время журналист, думая, как отвязаться от назойливого провинциала, не понимающего, что в командировке у него было время для общения, а сейчас нет, полно своих дел. — Привет, старик! Я тебя вспомнил! — переменил тон журналист, найдя выход из неудобного положения. — Но увидеться мы не сможем. У меня срочная работа. Завтра идет в набор. Просижу за ней до поздней ночи. «Ради нескольких строчек в газете!»

— Понимаю, — сказал Лешка. — Но я у вас много времени не отниму. Пять — десять минут. Очень нужно поговорить.

— Что у тебя? Нелады на стройке? Поссорился с начальством?

— Нет, я на буровой работаю. И начальник у меня хороший. Мне надо поговорить по личному вопросу.

— По личному? — испуганно переспросил журналист, решив, что парню негде ночевать и он остановится у него дома. — Пойми, дорогой, я бы с удовольствием увиделся, но не могу оторваться от работы, прервать ход мыслей. Пока пишется, надо работать. Прервешься, выйдешь из колеи — и делу конец. И не только в этом загвоздка. У меня сегодня ночует теща. А всего две комнаты. В одной теща с ребенком, в другой я с женой. Положить тебя некуда.

— Мне не надо. Я устроился, — сказал Лешка.

«Хитрый парень, — подумал журналист, — простачком прикидывается, а придет — начнутся тары-бары, проболтает до ночи, а наступит ночь — не выкидывать же его на улицу!»

— Вы меня слышите? — взволнованно спросил Лешка.

— Слышу, — сухо произнес журналист. — Но увидеться нам никак не удастся.

— Может, тогда завтра?

— Завтра мой материал пойдет в набор, придут гранки, завтра не будет даже минуты. Жаль, что не встретимся. Но если что нужно, какие трудности возникнут на строительстве, мы отреагируем, пошлем корреспондента. Не сомневайтесь. Поможем!

Зазвучали короткие гудки, но Лешка не положил трубку на рычаг, рассматривая ее, потертую, побитую, и ему показалось, что люди оттого так небрежно обращались с ней, что она поведала им немало горечи и неприятностей. А может, наоборот, сами были грубы и жестоки. В душе Лешки разрасталась обида, в памяти возникали встречи с Вощихиным, с Викой, ее мамой, на все это наслоился разговор с журналистом, и сердце сдавила тоска, как в минуты отчаяния на буровой, когда кажется, что судьба забросила тебя на край света и нету отсюда ни спасительного пути, ни даже тропинки надежды.

Сунув швейцару пятерку, Лешка проник в ресторан, где вчера был с Викой, увидел столик, за которым они сидели. Он был свободен, на нем лежала табличка «Заказан», и Лешка подумал, что, наверно, этот столик несчастливый и, зная это, официант специально не подпускает к нему посетителей, но почему тогда он не сделал этого вчера? «Вчера работал другой официант!» — решил Лешка. Он прошел через зал в буфет и сказал буфетчику: «Дайте что-нибудь!»

— В пальто не обслуживаем! — пренебрежительно ответил буфетчик, но не сразу, а через минуту.

Лешка снял пальто и повесил его на левую руку, правой доставая из кармана деньги.

— Вам еще? — спросил буфетчик, спустя минуту после того, как Лешка одним глотком опорожнил стакан.

— Хватит! — твердо сказал Лешка. — Разобраться надо!

— В чем? — вздрогнул буфетчик, моментально отреагировав на его слова.

— В жизни! — заключил Лешка, надевая пальто.

— Бывает, — спустя минуту, сам себе проговорил буфетчик, а Лешка в это время голосовал у выхода из ресторана, останавливая такси и другие машины.

Он держал в руке листочек с адресом приезжавшего к ним в Нефтеярск известного композитора, его московские координаты передал Лешке Тихонов на случай, если будет трудно найти Вощихина. Листочек, как белый флажок перемирия, трепетал в воздухе, а машины мчались мимо, как будто им был не нужен мир, и спешили туда, где сейчас разгорался бой.

Неожиданно рядом с Лешкой затормозил старенький обшарпанный «Запорожец», водитель приоткрыл дверцу и кивком головы пригласил сесть в машину. Лешка назвал водителю адрес и сказал:

— Отвезите побыстрее. Я вас отблагодарю.

— Постараюсь, — ответил водитель. — Но благодарить меня не надо.

— Это как? — удивился Лешка.

— Очень просто. Не надо.

— А зачем же вы остановились? — ничего не понимая, выпучил глаза Лешка.

— Вам было нужно. Очень. Вот я и остановился, — объяснил водитель. — У вас и сейчас растревоженное лицо. Вы очень спешите. Разве я не прав?

— Правы, — изумленно вымолвил Лешка, внимательно посмотрел на водителя, и его лицо показалось ему знакомым. — Я вас где-то встречал.

— Вполне возможно.

— Вы писатель? Мне кажется, что вы выступали у нас на буровой.

— Я был в Нефтеярске! — оживился водитель.

— Значит, это вы, — улыбнулся Лешка и почувствовал, что тоска на мгновение разжала свои объятия. — Я помню, как вы заступались за природу. Мы после вас долго спорили. Извините, я забыл вашу фамилию.

— Не в фамилии дело, — засуетился писатель, доставая из кармана авторучку. — Вас послала ко мне, судьба. Даже не верится!

— Меня? — улыбнулся Лешка.

— Да! — твердо произнес писатель. — Мы должны с вами увидеться. Непременно. Вот мой телефон. Как освободитесь, обязательно позвоните. Я буду ждать. Только не забудьте, позвоните. Я вам все потом объясню!

Писатель неумело вел машину, стараясь быстрее довезти Лешку, и чем больше старался, тем больше нервничал, проскочил светофор, но милиции рядом не было, и их не задержали.

— Я плохо вожу машину и вообще не люблю ее! — признался писатель.

— Зачем же тогда купили? — спросил Лешка.

— Жена, — вздохнул писатель. — Жену я люблю.

Он остановил машину у нужного Лешке дома и еще раз, прижимая руку к сердцу, попросил позвонить ему. Лешка, недоумевая, закрыл дверцу и вновь почувствовал себя в состоянии, похожем на то, которое испытывает боксер, очутившись в нокдауне, а еще точнее — получивший нечестный, не предусмотренный правилами удар.

Лешка долго метался по подъездам, будучи не в силах сообразить, в каком из них находится нужная квартира, но, найдя ее, почувствовал, что туман в голове рассеивается и мысли обретают стройность. «Опять иду без предупреждения!» — вздрогнул Лешка, но дверь уже открылась, на пороге стоял известный композитор в длинном голубом халате цвета прозрачной морской воды, и Лешке показалось, что композитора сейчас окунули в эту воду, настолько для него неожиданным было появление Лешки. «И этот в халате, и Вощихин, — подумал он, — может, у них такая униформа?!»