Варлен Стронгин - Вечный всадник

— Вы ко мне? — тараща глаза, спросил композитор.

— К вам! Я от Тихонова из Нефтеярска! Помните?

— Помню, — уверенно сказал композитор, но удивление с его лица не исчезло. — С вами что-то стряслось?

— Почему вы так считаете? — поразился его догадливости Лешка.

— Я просто вижу, что вы возбуждены, время позднее. Если бы ничего не случилось, вы бы не пришли.

— Не пришел.

Композитор задумчиво склонил голову набок, внимательно рассматривая Лешку и вспоминая то далекое время, когда ему было не больше лет, чем сейчас этому парню, и приехал он к известному музыкальному деятелю, с которым познакомился в родном волжском городе. Деятелю нравился город, его восхищали волжские плесы, неповторимый по красоте песчаный откос, и, когда ему представили местное юное дарование, он сразу повел его к роялю, заставил показать свои песни, внимательно прослушал их и, разведя руки в стороны, торжественно произнес: «Я покорен! Своеобразная гармония! Удивительная мелодичность! Из этого юноши наверняка выйдет толк! Пусть приезжает ко мне, я помогу, обещаю, талантам надо помогать!» Окрыленный этими словами, юноша до утра бродил по набережной, рисуя себе самые радужные картины, и через месяц взял расчет в своем электрохозяйстве и налегке с одним чемоданчиком и половиной инженерного оклада отбыл в другой город. Музыкального деятеля он там не застал, его возвращения из командировки пришлось ждать две недели, ночуя то в гостинице, то на вокзале. Но, несмотря на мытарства, это были чудесные дни, полные надежд и радости творчества, в голове рождались новые мелодии, они наполняли душу, ум. Все трудности в это время забывались, даже отступали голод и сон. Наконец прибыл деятель, но юношу он принял только через несколько дней, долго не узнавал его и о помощи не обмолвился ни одним словом, даже не посоветовал, как дальше жить и что делать. Это так подействовало на юношу, что он долго не мог прийти в себя, шатался по городу растерянный, полупьяный, как сейчас стоящий перед ним парень. Потом взял себя в руки, и помогли ему люди, даже не связанные с музыкой, помогли своим добрым расположением, в чем он тогда нуждался более всего. Композитор оторвался от воспоминаний, поднял голову и, отвечая своим мыслям, тихо произнес:

— Наверно, это поджидает в жизни каждого.

— Что это? — спросил Лешка.

— Кого что, — улыбнулся композитор, — кого первый обман, кого — первое предательство, кого — первая измена. Что случилось с вами? Проходите, расскажете. Может, я смогу вам помочь? Вам, наверно, негде остановиться?

— А теща у вас не ночует?

— Извините, но у меня уже давно нет тещи. И при чем здесь она? — удивился композитор.

— Очень при чем! Понимаете? Нет, вы не понимаете! И то, что вы хотите мне помочь, тоже при чем, очень при чем, и то, что вы Тихонова помните, все это имеет большое значение! Нет, вы не понимаете, но вы чудесный человек — и вам большое спасибо, спасибо! — шагнул к композитору Лешка. — Громадное вам спасибо за все, за ваши песни и за то, что вы для меня сделали!

— Я?! — пожал плечами композитор.

— Конечно, вы! — чуть не завопил Лешка и решил приврать, чтобы спасти положение. — Я проездом в Москве. А Тихонов просил непременно передать привет от него лично, от всех наших ребят и пригласить вас в Нефтеярск. Самолет задержался. Я только прилетел, не знал, как быть, стеснялся зайти, но Тихонов просил… Это такой человек! Понимаете?

— Понимаю, — улыбнулся композитор и погладил усы. — За привет и приглашение спасибо. Буду жив — приеду.

— Будете, — прощаясь, сказал Лешка. — Вы просто обязаны жить! Приезжайте!

Лешка вышел на улицу, ощутил под ногами твердую землю и подумал, что до этого момента летел в бездонную пропасть, пытался ухватиться за что-нибудь надежное и верное, чтобы задержать падение, но тщетно, а сейчас нашел опору и выбрался из пропасти. Он даже улыбнулся, встретившись взглядом с проходившей мимо него девушкой. Обычно в таких случаях девушки опускали глаза, а эта смотрела на него прямо и, как ему показалось, даже со вниманием. Лешка почувствовал уверенность в себе и осмелел настолько, что догнал девушку и с волнением, но четко вымолвил:

— Вы меня не боитесь?

— Я? — остановилась девушка. — Почему я должна вас бояться? Вы пьяны?

— Не очень. И не в этом дело. Я если и выпью, то никогда не теряю рассудок. Но неужели вы меня не боитесь?

— Вы совсем не страшный.

— Я — буровик!

— Ну и что?

— Я буровой мастер! Из Нефтеярска!

— Очень интересно. Я мечтаю побывать в Нефтеярске. Но пока не закончу учебу, вряд ли удастся.

— Зачем вам в Нефтеярск?

— Я будущая журналистка.

— Журналистка? — выпучил глаза Лешка.

— Вы меня боитесь? — кокетливо улыбнулась девушка. — Я такая страшная?

— Нет, вроде добрая. У вас глаза честные, — похвалил ее Лешка.

— Честные. Мне об этом говорили.

— Глаза — глазами, — замялся Лешка, вспомнив о Вике, и подозрительно посмотрел на девушку.

— А дела — делами, — договорила она за него. — Я вас понимаю. Думаете, что родители пристроили дочку на престижный факультет? Ничего подобного! Я поступила сама. До этого три года проработала в многотиражке. На заводе.

— Значит, знакомы с нашим братом, — дружелюбнее проговорил Лешка.

— Знакома. Но буровика вижу впервые. Знала, что вы неплохо зарабатываете, но таким модным не представляла. Вас обычно показывают в спецодежде на фоне вышек и тундры.

— Мы там работаем.

— Я понимаю, что ваш труд необходим, но смотришь, как вы на морозе, на ветру одни, вдали от всех, всего, и вас становится жаль!

— Нас? Мы не жалкие, вы это зря!

— Вы меня не так поняли. Вы сильные, но живете неполной жизнью.

— Мы? Там?! И неполной жизнью?! Извините, пожалуйста!

— Не спешите с выводами. Вы меня выслушайте. Я у Чехова в записных книжках нашла простую и в то же время удивительную мысль. Воображаемый собеседник говорил писателю, что «человеку нужны три аршина земли». — «Не человеку, а трупу, — ответил Чехов, — человеку нужен весь мир». Я об этом много думала. Вот вы… Вы там работаете для всего мира. В буквальном смысле этих слов. Добываете газ, который идет на Запад. И вы должны иметь весь мир!

— У нас бывает импорт, — заметил Лешка.

— Я не только об этом, — улыбнулась девушка, — я считаю, что хорошо было бы продолжить телепередачу «Сегодня в мире» и говорить не только о международных событиях, но и о том, что в этот день произошло в мире прекрасного, где и какая родилась новая добрая книга или пьеса, где какое создано нужное людям изобретение или сделано открытие. Ведь все прекрасное — общее достояние человечества. Весь мир читает колумбийца Маркеса и русского Шукшина! Понимаете?

— Соображаю, — ответил Лешка, — я видел только фильмы Шукшина, а книги не попадались. Надо спросить у Тихонова. Может, у него есть. Зато песни мы слушаем. И наши, и зарубежные. Слов не знаем, а смысл понятен. Радость у человека или грусть — сразу чувствуешь. Вот Третьяковку к нам, конечно, не привезешь. Но кто хочет, хоть раз в жизни, но обязательно приедет в Москву и посмотрит. Поэтому вы нас не жалейте. Поможете культурой — будем благодарны, от души, но жалеть нас не стоит. Мы не пропадем. Вы о себе подумайте. Сейчас вечер, поздно, а вы одна.