Варлен Стронгин - Вечный всадник

— И предчувствие счастья, наверно, бывает. Но у меня еще не было. Я не ждал, что Илга после всего, что произошло, встретит тебя. Вечное тебе спасибо, Антон! И не спорь! Я давно хотел тебе об этом сказать и сказал, и все! Посмотри сюда — мы сейчас проезжаем Импортный район, — мотнул головой Янис в сторону складских помещений. — Торговый порт! А дальше пойдет Экспортный район. Ни в одном городе нет районов с такими названиями. Кое-кому они не нравятся. А по мне в самый раз. Экспорт! Импорт! Звучит современно. Прошлым летом в Импортном районе загорелся хлопок. Самовозгорание. Никто не виноват. А может, виноват. Кого нужно сняли. А может, кого не нужно. Беспорядка хватает. В обоих районах грузчики подворовывают. Сами вскрывают ящики! Вот черти!

— Получерти, — улыбнувшись, уточнил Антон.

— Кто наполовину, а кто еще на четвертинку. И чего только с этими грузчиками не делают — и отчитывают их, и наказывают, а они тащат! — продолжал Янис. — Чертовщина какая-то! Разве я не прав?

— Прав, Янис. Говоря о таких делах, не грех выругаться. По-моему, воровство — признак слабости и низкой культуры. Не имеет человек сил и возможностей для иной жизни — вот ворует и пьет.

— Возможно, так, Антон. И самое удивительное, что это воровство по существу прощают! У нас на судне ходил парень из Гусь-Хрустального. Он рассказывал, что у них на хрустальном заводе тоже тащат. Рюмки, фужеры, бокалы, даже вазы! В специальных поясах выносят. Потом продают у гостиницы приезжим. А на проходной — контроль. И на выходе из каждого цеха тоже. Кого-то пропускают. Интересно почему? Кого задержат — лишают тринадцатой зарплаты. Так он после этого каждый день тащит! Ему теперь терять нечего! И с завода не уволят. Кадров не хватает! А за границей такого работничка в один момент вышвырнули бы на улицу! И с волчьим билетом! А с ним не возьмут ни на одну квалифицированную работу. Только дробить и таскать камни. У них — строго! Может, и нам так надо?

— Я не против строгости, Янис. Строгость хороша, но не чересчур.

— Что значит чересчур?

— А то, что нельзя человека лишать надежды. Даже самого плохого человека. Надо оставить ему форточку, чтобы его тянуло к свежему воздуху.

— А если не потянет?

— Человека потянет.

— А если все-таки нет? — стоял на своем Янис.

Антон нахмурился и ничего не ответил.

— Я понимаю — надо верить в человека, — сказал Янис. — Но тоже не чересчур. Кстати, я в каждый рейс беру твоего чертенка с пивной кружкой. Он приносит мне удачу. И ребят веселит. Очень смешной чертенок. Похож на нашего кока. Тот тоже любитель пива, и во время рейса у него вырастают рога!

Янис и Илга засмеялись, улыбнулся Антон. За окном машины показалось море, медленно отходящий от берега танкер.

— «Ауксне», — сказал Янис и замолчал, уйдя в свои мысли.

На автостанции Илга и Антон пересели в рейсовый автобус. Им нужно было поехать в Резекне за детьми, оставленными у матери Илги, и затем уже к себе домой в Луидзу.

Автобус резво побежал по сухому ровному шоссе, за окном замелькали малознакомые пейзажи, и Илга подумала, что Антона не случайно считают странным человеком. Он профессию выбрал странную и взял в жены женщину с двумя детьми, что тоже объяснить не просто. Отношения с Гуннаром у Илги складывались куда яснее. Гуннар учился в педагогическом институте на факультете физвоспитания, а она на филологическом. В Гуннара были влюблены все студентки. Он был высокий, красивый, с будто высеченными из камня строгими чертами лица, на улице его даже путали с популярным киноартистом. Говорил мало и казался девушкам гордым, недоступным. Они его даже побаивались. А Илга не испугалась. Она однажды подошла к нему и предложила пойти вместе с ней в кино. Гуннар согласился. И потом они часто бывали вместе. Но никто не принимал их встречи всерьез. Илга была маленькой некрасивой девушкой с обидчивым выражением лица, но живой, внутренне не унывающей и готовой бороться за удачную судьбу. Гуннару нравилась ее смелость, даже своеобразная одержимость в достижении желаемого, хотя многие считали это обыкновенным нахальством и предрекали Илге трагическую развязку. Но Илга верила в искренность, в силу своих чувств, на свадьбе искрилась, как только что взошедшая на небосвод яркая звездочка, победно, но не зло поглядывала на ошарашенных подруг, и те даже стали сомневаться в своих безрадостных предзнаменованиях. Илга решила закрепить победу, народить побольше детей, чтобы крепче привязать к себе Гуннара. Но тут, наверно, и совершила ошибку. Гуннар еще не был готов стать внимательным, заботливым отцом. Их распределили в Луидзу, дали одну комнату. Илга работала в школе на полставки. Утром с детьми сидел Гуннар, а после обеда он уезжал на тренировки в районы, где занимался легкой атлетикой с членами сельского спортивного общества «Варпа». Домой не спешил, просиживая до закрытия в баре местной гостиницы. При виде плачущих детей, развешанных пеленок морщился и, не сказав ни слова, заваливался спать. А однажды не пришел ночевать. Утром Илга устроила ему скандал, пыталась вызвать на разговор, но он молчал. А потом не приходил домой целую неделю. Илге стало страшно при мысли об одинокой жизни, она все-таки надеялась, что Гуннар одумается и вернется, не может же он оставить детей. Она была готова простить ему измену, при встрече смотрела на него жалобно, умоляюще, и тут неожиданно Гуннар заговорил. Но лучше бы он молчал. Он сказал, что не любит и никогда не любил Илгу, что она хитростью женила его на себе и он не желает с ней даже иметь дело, тем более возиться с детьми. Он говорил резко, с вызовом и явился Илге не божественно красивым, а предельно страшным, похожим на чертей, которых лепит местный мастер Антон, хотя не совсем, — черти Антона иногда вызывали улыбку, даже сожаление, а лицо Гуннара в эти минуты могло вызвать только страх и отвращение. Илга испугалась настолько, что потом даже не верила действиям героев, которых играл известный, но внешне похожий на Гуннара киноартист.

Илга решила, что остановилась жизнь, что впереди ее ожидают сплошные лишения и муки. Ей на самом деле было тяжело. Раз в месяц она на субботу и воскресенье отвозила детей к матери в Резекне, чтобы убраться и перестирать белье.

Однажды она бежала в магазин за хлебом, и с ней поздоровался Антон. Улыбнулся, кивнул головой и прошел мимо. В другой раз помог донести сумку, говорил добрые слова, тепло попрощался. Затем принес детям подарки. Затем… Что он нашел в Илге? Пожалел? А может, его прельстила ее молодость? Антону за сорок, а ей двадцать четыре. Когда-то мужчины в это время только женились. Когда-то… После Гуннара Антон не очень смотрелся. Но сейчас она к нему привыкла, и моментами, особенно когда лепит или говорит с волнением, он ей кажется даже красивее и одухотвореннее популярного киноартиста. Но почему Антон все-таки женился на ней? До сих пор она не знает. И спросить неудобно. А может, и не надо спрашивать? Женятся не за что-то, а по любви. Но любит ли ее Антон? Она в этом не уверена. Он ни разу не обидел ни ее, ни детей. Внимателен. Заботлив. А вот любит ли? Или в его годы любовь не так ярко и открыто выражается? Но не мог же он жениться на Илге из одной жалости? Не мог. Что-то нашел в ней. Может, оценил душевную храбрость, с которой некрасивая девушка хоть на время, но покорила неприступного красавца? Может, что-то такое в ней увидел, что Илга сама еще в себе не открыла? Соседка рассказывала, что в юности Антон любил Вию — ныне жену Андриса — начальственного по местным масштабам человека. А может, и сейчас любит? Видятся они редко, на улице или в магазине. Здороваются. Ни о чем не говорят. И зачем ей, Илге, об этом думать? Мало ли что между ними когда-то было? Антон к Андрису никогда не заходит, а вот Андрис довольно часто у них бывает, и не раз под хмельком. Иногда поздно приходит, без приглашения, не обращая внимания на маленьких детей, видимо считая, что ему как лицу начальственному все можно. Антон его не любит и не боится, но почему-то не выгоняет, когда Андрис начинает вести себя резко, грубо, насупливается, краснеет до прожилок в глазах и бормочет какие-то угрозы. Антон выслушивает его и только качает головой. В чем дело? Что они не поделили? Имя Вии не произносят. Значит, в чем-то другом не поладили. Мужчины. Сами и разберутся. А ее дело — дети, Антон, ученики, хозяйство. Жизнь вроде идет нормально. Когда встречает Гуннара с женщиной, начинает нервничать, на сердце появляется горечь. Но это от поломанной любви, от обиды. Она уже не любит Гуннара. Антон для нее стал мужем и более родным и близким, чем был Гуннар. Но любит ли ее Антон? И как? Любит трепетно, страстно, до безумия? Хотелось, чтобы так. Или спокоен, уверен, что она не уйдет от него. Конечно, он ее никогда не оставит. Но любит ли? Ведь он ни разу не говорил ей о любви! Странный человек Антон!