Владимир Писаревский - На месте зеленой беседки

— Согласится ли еще Федор? — усомнился Николай Филиппович.

— Далеко не уверен, — признался Максименко. — Но вы или он — так вопрос не стоит. Или вы оба, или без него.

— Ладно, Олег, попробуем. Если не будет меня цапать, как специалисты техническую сторону обеспечим.

Уже на следующий день Федор Васильевич оформлял в отделе кадров свое возвращение на завод.

…Несмотря на протез, он неутомимо лазил из одной ямы в другую, советовал, объяснял, помогал, однако в отличие от Архипова любил поворчать.

С созданием сквозной бригады работы заметно прибавилось, и цифры на экране показателей резко поползли вверх: месяц еще не кончился, а уже очевидно, что результаты будут не просто прежние, помноженные на четыре, а с приличным плюсом.

Правда, в бригаде появились нарушения трудовой дисциплины. Один прогулял из-за болезни бабушки, другой — по случаю приезда тети. Виновные рассчитывали, что все ограничится предупреждением на «оперативках», но они плохо знали традиции бригады и требовательность Максименко. Совет бригады на первый раз снизил им КТУ, отбив на будущее не только у них, но на всякий случай и у других желание ухаживать за здоровой бабушкой или встречать несуществующую тетушку.

Наконец наступил тот радостный для первого состава бригады день, когда Суворова аттестовали и присвоили ему третий разряд, а Иванникову повысили до четвертого. После смены всем звеном пошли во Дворец культуры на праздник посвящения в рабочие.

В вестибюле именинников встретили мамы и девушки.

Миша первым делом направился к Наташе, но Максименко остановил:

— Подождите, Михаил Сергеевич. До начала есть время, и нам надо решить один вопрос.

Суворов поморгал глазами и с растерянным видом остался стоять рядом с бригадиром.

— Когда вас принимали на работу, Михаил Сергеевич, вы не хотели работать. Помните?

Миша кивнул головой, все еще не понимая, к чему ворошить старое.

— И тогда, — торжественным тоном продолжал Максименко, — бригада взяла с вас слово, что вы добросовестно проработаете шесть месяцев и получите разряд. Тоже, надеюсь, помните?

Суворов снова кивнул.

— И в свою очередь вам было обещано, что после этого вы сможете уйти на все четыре стороны, если, конечно, захотите. Должен сказать, что вы свои обязательства выполнили. Бригада довольна вами, и сегодня вас заслуженно перевели в рабочие. Мы тоже не хотим оставаться у нас в долгу, и поэтому, как и обещали, разрешаем перейти из нашей бригады куда хотите.

Он замолчал, а Миша переводил глаза то на серьезные лица товарищей по работе, то на маму, кажется впервые вытиравшую слезы не от горя.

Поняв, что от него ждут ответа, сказал:

— А я не хочу. Мне и здесь хорошо.

Скинув напряжение, Суворов потянулся к Наташе, но Максименко нновь остановил:

— Минутку, Михаил Сергеевич. Раз условия предыдущего договора обоими сторонами полностью выполнены, надо заключить новый.

— Зачем? — насторожился Миша, почувствовав опасность. — Я хочу как все. С меня достаточно трудового договора, — блеснул он знаниями, вспомнив уроки по праву в школе.

— Так и мы хотим как все, Мишенька, — обрадовался Максименко. — Сегодня в бригаде все — Николай Филиппович и Федор Васильевич не в счет — учатся. Подчеркиваю: все, кроме вас, Михаил Сергеевич. Вы нарушаете закон о всеобщем среднем образовании.

— Такого уговора не было, — чуть не закричал Суворов.

— Верно, не было, — подтвердил Максименко, — но будет.

С этими словами он достал из внутреннего кармана пиджака сложенный вчетверо листок бумаги и протянул Мише.

Тот, еле справляясь непослушными пальцами, развернул бумагу и как сквозь туман прочитал отпечатанный на пишущей машинке приказ директора сменной школы рабочей молодежи: «Удовлетворить ходатайство экспериментальной комплексной бригады цеха № 400 тракторного объединения, поддержанное руководством и общественными организациями цеха, и принять в порядке исключения учащимся в 8-й класс тов. Суворова Михаила Сергеевича…»

— Почему в восьмой?

— По совету директора. В девятом с таким пропуском ты не потянешь, а в восьмом освежишь знания, втянешься и с нового учебного года…

Дальше Суворов не слушал. Но, при его злости на весь белый свет, мысли уйти из бригады даже не возникло. Он лихорадочно искал выход, но не любой. Спроси его сейчас — он не смог бы ответить, куда с большим удовольствием ходит: на работу или с работы домой.

— Контроль за учебой, — снова услышал Миша голос Максименко, — буду осуществлять я.

Самое интересное, что у него, на кого взвалили такую обузу, даже не спрашивают согласия, не требуют обещаний. И он, продолжая в душе протестовать, стал вспоминать, куда засунул учебники 8-го класса…

Уважение личности, охрана прав и свобод граждан — обязанность всех государственных органов, общественных организаций и должностных лиц.

Граждане СССР имеют право на судебную защиту от посягательств на честь и достоинство, жизнь и здоровье, на личную свободу и имущество.

(Статья 57 Конституции СССР)

Уголовный кодекс РСФСР имеет задачей охрану общественного строя СССР, его политической и экономической систем, социалистической собственности, личности, прав и свобод граждан и всего социалистического правопорядка от преступных посягательств.

(Статья 1 Уголовного кодекса РСФСР)

В день сдачи последнего экзамена Надя, «болевшая» за Юру в коридоре, наградила его поцелуями и они, несмотря на морозный вечер, пошли гулять.

— Ты счастлив? — стараясь заглянуть в глаза, спрашивала девушка.

— Да, — ответил Юра, — но сейчас чувствую только дикую усталость.

— Юр, а у тебя звездочки в глазах отражаются. Такие маленькие-маленькие костерики с неба.

Он улыбнулся.

— Выдумщица ты, Надюша.

Они неторопливо шли: один — наслаждаясь отдыхом, присутствием любимой девушки, другая — переполненная счастьем.

Неожиданно трое нахально преградили дорогу. Юрий отпрянул, узнав Филипчука и его дружков.

— Вы что?! — придя в себя, крикнула Надя.

— Топай отсюда. У нас разговор с твоим хахалем, — рыкнул на нее Филипчук, не поворачивая головы.

— Иди, Надюша, я поговорю и догоню, — стараясь успокоить девушку, как можно мягче попросил Юра.

— Иди, иди, шкура, — подхватил Зотов и отлетел в сторону.

— Ты что? — поднимаясь со снега, крикнул он. — «Перышко» в бок захотел?

— Разборку затеяли со мной? — бросил Юрий Филипчуку.

— С тобой, — ответил тот.

— Ну так и разбирайся, а девушку мою не троньте.

— Ее пока никто не трогает. Но если останется, то перестанет быть твоей, — зловеще предупредил Филипчук.