Владимир Писаревский - На месте зеленой беседки

— Дай трешку в долг.

— Из общих? — осведомился тот.

— Лучше из своих.

— Своих, как и у тебя, нет. Только то, что выдали в аванс и мы собрали на питание.

— Ну, давай хоть из этих.

— Вернемся — напомни. А тебе зачем?

— Надо, — неопределенно ответил Миша, не вдаваясь в подробности. — Только чтобы шеф не знал.

— Гут.

В школу Миша поплыл на лодке: ближе, быстрее, интереснее. До начала занятий успел забежать в правление. Кассиру объяснил коротко:

— Вчера Сергей Фомич разрешил карпов поймать. Получите за три кило.

Выйдя из бухгалтерии, поколебался, но потом направился в кабинет председателя колхоза. Летучка еще не началась, и он застал Федорова одного.

— Сам решил или бригадир подсказал? — спросил председатель, прочитав положенный Суворовым на стол корешок ордера.

— Сам. Он не знает.

— То, что сам, вдвойне дорого. Дело ведь не в трех рублях.

— Я понимаю. Спасибо вам, Сергей Фомич.

— А ты знаешь, Миша, почему я оставлю это дело без последствий?

— Почему? — спросил тот.

— Потому что совесть в тебе заговорила. Только лучше бы «до», а не «после».

— Я маленький, — нашелся Миша и добавил: — Пока еще.

— Что ты хочешь этим сказать? — не понял председатель.

— Что и совесть у меня маленькая, — засмеялся Миша. — Пока еще.

Федоров укоризненно покачал головой.

— Из маленького порося с маленькой совестью вырастает большая свинья с той же маленькой совестью. Не хочу, чтобы это относилось к тебе, парень.

Суворов покраснел.

— Ладно. Беги в школу.

Теперь и с Петькой разбираться ни к чему, и они после занятий, привязав Мишкину лодку к моторке, с ветерком пронеслись до Болотки.

Всего день не был в мастерской, а сколько перемен. Что значит горячая предпосевная пора: на яме стоит другой трактор, в сарай рядом с мастерской доверху завезли мешков с семенным картофелем и рожью.

Все говорит за то, что еще несколько дней — и опустеет Аринушка, Трудоспособное население, кроме работников ферм, перекочует сюда, где раскинулись основные сельскохозяйственные угодья колхоза и где даже не дни, а часы будут во многом решать судьбу урожая.

В этот день работалось особенно легко. Скажи Мише сегодня, что на глубине лещи будут ловиться, как вчера карпы, ни за что не променял бы гаечный ключ на удочку.

Где-то в душе таилось опасение, не прогонит ли Максименко с работы: ведь наказание Миша сам себе сократил. Но тот и виду не подал, воспринял как должное, дал задание и снова полез под трактор.

Школьники через четыре часа уплыли домой, а когда подошло Мишино время, ни Иванов, ни Максименко его не погнали.

Только к ночи, когда Иванников, заправив и испытав трактор, поставил в ряд с готовыми к посевной, Миша на равных с другими вытер ветошью руки и, распрощавшись с отъезжавшими, вместе с Олегом Викторовичем и Юрой направился домой.

Занятые работой, не заметили, как на серо-синее небо в полном безветрии наползла темная туча. Только успели войти в дом, хлынул первый весенний дождь.

От усталости не хотелось готовить ужин, и они, ополоснувшись дождевой водой, в избытке струившейся с крыши крыльца, улеглись спать.

Проснулся Юра от яркого света, озарявшего комнату. «Для солнца рано, — подумал сквозь сон, — видно, электричество».

Дотянулся до лежавших на табуретке часов и с трудом стал разбираться в стрелках. А свет не просто заливал комнату — он буквально плясал, как на вечерах дискотеки.

Наконец разглядел время: десять минут первого. Всего пятнадцать минут, как легли.

Юра вскочил с постели и, не добежав до окна, закричал:

— Пожар! Вставайте!

Схватил с табуретки спортивные брюки, надел сапоги, поверх майки набросил телогрейку и выскочил из дома, слыша за спиной шум быстрых сборов.

На улице стало ясно, что горит или склад с семенами — надо же, только радовались, что успели завезти и убрать до ливня! — или мастерская.

Подбегали сгрудившимся табунком, как лидирующая группа на соревнованиях.

Ближе увидели, что полыхает мастерская, столб от ветра покосился, Провода электропередачи провисли и лежат на крыше.

Доли секунд — и решение принято.

— Миша — на склад, Юра — выгоняй тракторы, крыша — моя, — на ходу командовал Максименко.

Найдя на верстаке пассатижи и натягивая резиновые перчатки, Олег Викторович крикнул Иванникову:

— Возьми на буксир неисправные. Потом отремонтированные. И ЗИП… если сможешь.

Выскочил из наполнявшего мастерскую дыма и полез на крышу ~ навстречу смертельной опасности — перекусывать провода.

У Суворова — два метра нейтральной полосы, отделявшей горевшую мастерскую от начавшей париться крыши сарая.

Сорвав со стены багор и огнетушитель, он полез на сарай. Затем поднял туда ведра с песком и водой.

От пляски огня, обдавшего жаром, нервного напряжения, одиночества, черноты ночи Мишкино воображение рисовало одну картину за другой. То представлялось, что охраняет границу, и багор в руках превращался в автомат. То он солдат, готовый к отражению последней решающей атаки. И тогда ведра с песком и водой перевоплощались в разложенные под рукой гранаты.

А вот он такой, как есть, почти шестнадцатилетний мужчина, и тоже на крыше, но не сарая, а каменного дома, и не в затерянной деревушке, а в блокадном Ленинграде. В руках, как и сейчас, багор, рядом песок и вода…

Миша быстро освоился, свободно ходил по крыше, наклоняясь то влево, то вправо, и сбрасывал на землю залетавшие горящие головешки да обдирал багром тлевшую дранку.

Пытался докричаться до Максименко, работавшего на противоположном скате соседней крыши, но ветер относил голос в сторону.

А Иванников радовался, что в баках отремонтированных тракторов есть хоть понемногу бензина, оставшегося после испытаний. Иначе…

Он завел буксир к ждавшему ремонта трактору, закрепил сзади прицеп и начал наваливать на него запчасти.

Когда наполнил, выскочил из мастерской глотнуть свежего воздуха. Еле унял кашель, открыл ворота и — назад.

И вот первые два трактора с прицепом отведены в безопасное место. Когда вернулся, там, где брал ЗИП, часть крыши обвалилась и огонь метался внутри помещения. Теперь не только дым, но и жар затруднял работу.

Вот когда бы дождю хлынуть, но его и в помине нет.

Наконец удалось взять на буксир следующий трактор, и еще две машины покинули опасную зону.

Когда бежал назад, увидел мелькнувшую впереди тень. Понял? Максименко освободился.

Так и есть: заработал двигатель дальнего трактора.

Сбросив прогоревшие брезентовые рукавицы, нашел другие и, заслоняясь от пламени, стал заводить трос. «Последний, — проносилось в голове. — С отремонтированными легче будет управиться».

Неожиданно трос пошел быстрее. Оглянулся и увидел Максименко. Не выдержал, значит, вылез помочь. Когда закрепили буксир, Олег Викторович побежал к своему трактору.