Владимир Писаревский - На месте зеленой беседки

— Я так глубоко не копал. Попробуйте расширить в сторону кузницы, вот сюда, — показал Николай Филиппович.

Хорошая весть — на то она и весть — распространяется быстро. Не прошло и часа, как по озеру и по дороге стали прибывать люди, прослышавшие, что ищут спрятанное Аринушкой в войну колхозное знамя.

Узнавали подробности, протискивались ближе рассмотреть стариков Архипова и Максименко. Двое шустрых школьников из отряда красных следопытов щелкали фотоаппаратами. Копающих заменяли часто. И не потому, что уставали, а всем хотелось быть не просто очевидцами, а участниками происходящих событий.

Аринушка вновь повторяла свой рассказ и все покачивала головой, посматривая то на Николая Филипповича, начинавшего терять голову и уже дважды прибегавшего к помощи Лидиной мензурки, то на внимательно слушавшего его Федора Васильевича. Искала сходство с теми двумя и не находила.

Федор Васильевич, не зная, как держать себя с Архиповым, мучился, видя его состояние. Наконец решился, подошел, застенчиво положил руку на его плечо.

— Не переживай так, Коля. Я верю — это, думаю, для тебя главное.

— Ох, Федя, и любишь же ты из огня да в полымя. У тебя все или черное, или белое. А главное-то сейчас не во мне. Назвать павшими смертью храбрых числящихся пропавшими без вести, вернуть колхозу знамя — вот главное. И обидно, что все сходится. А вот нет и все тут. Ошибиться не имею права, понимаешь?! Ведь с нашей жизнью уйдут и их имена, если кто потом случаем не наткнется.

В этот момент обе лопаты лязгнули о железо, и Архипов, как молодой, спрыгнул в вырытую канаву. Лихорадочно начал разгребать землю руками. Затем выпрямился, подозвал Юру.

— Сними пиджак.

Ольга Александровна протянула носовой платок.

— Вытрите руки, Николай Филиппович, запачкаете.

— Земля не пачкает, Оленька. Особенно такая. В кармане награды, Юра. Надень на пиджак.

Наконец, не разгибаясь, позвал:

— Федор, иди.

Стряхивая землю, они подняли и передали Юре тяжелый пакет.

— Моя довоенная клеенка, со стола на кухне, — приглядевшись, ахнула бабка Аринушка, когда Юра и Олег Викторович стали разворачивать расползающуюся на куски упаковку. — Матрена, узнаешь? Розовая с цветочками.

— Похожа, — неуверенно ответила одна из старушек, хотя не только цветочки, но и клеенку невозможно было распознать.

Когда развернули, на землю лег твердый бесформенный ком.

— Я загустевшее машинное масло где-то здесь увидел, им и смазал бюст, — смущенно улыбаясь, объяснял счастливый Николай Филиппович.

— Дедушка, — обратился к нему один из школьников. — Разрешите, мы возьмем, очистим.

— Берите, ребятки, берите. Для вас сберегли, — на правах хозяйки ответила бабка Аринушка.

— Только чтоб завтра к началу митинга сверкал на трибуне, — распорядился председатель колхоза.

— Будет сверкать, Сергей Фомич, — заверили обрадованные ребята и стайкой понесли бюст к берегу.

— Сейф под ним, — сказал Архипов. — Нам с тобой, Федя, не осилить. Пусть внуки.

Олег Викторович и Юра спрыгнули в канаву.

Николай Филиппович помог Максименко вылезти, надел пиджак, на котором сверкали солдатские награды: два ордена Славы, медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За оборону Ленинграда». Его окружили ребята. Рассматривали, расспрашивали: «За что?», а один осмелев, поднялся на цыпочки и даже потрогал.

Вскоре на землю лег заржавевший металлический ящик. Попробовали открыть крышку — не тут-то было.

— Несите к дому, — сказала бабка Аринушка. — Ключ у меня.

Белов и Веточкин организовали переноску, и электрический свет, смешавшись с лунным, осветил столы.

Ключ не входил, и пришлось прибегнуть к более надежным инструментам. Наконец крышка открылась.

Николай Филиппович достал пакет, завернутый в клеенку.

— А эта со стола в комнате, — узнала бабка Аринушка.

— Помнится, Анна дала, чтобы не запачкать знамя, — пояснил Архипов.

Осторожно развернули клеенку, потом оказавшееся под ней покрывало — и на стол легло алое полотнище. Местами на нем проступили пятна, один край рассыпался на глазах, но это было первое знамя колхоза, не сдавшееся врагу, не попавшее в плен.

— Ничего, реставрируем.

— И передадите школьному музею, — попыталась продолжить мысль Федорова пионервожатая, но он не согласился.

— Нет, это не музейная реликвия. Оно будет стоять на своем месте, в правлении колхоза.

С особым волнением вынул Николай Филиппович из ящика полевую сумку, тоже обернутую во что-то плотное.

— Когда ты только успел еще и упаковать, — восхитился Федор Васильевич.

— Не знаю, — тихо признался Архипов.

На стол один за другим ложились документы, партийные и комсомольские билеты. Часть сохранилась в хорошем состоянии, в некоторых прочитывались отдельные буквы, в большинстве — особенно в письмах и на ломких фотографиях — ничего нельзя было разобрать.

— Возьмем в город и направим на экспертизу. Там восстановят текст, — сказал стоявший за спиной Архипова Алексеев. — Попросим сделать три копии: для родных, заводского музея и вашего школьного, — добавил он, к радости красных следопытов, опасавшихся, как бы их не забыли.

Когда Архипов высыпал на стол солдатские медальоны, бабка Аринушка спросила:

— Бой на пригорке был, у льняного поля?

— На безымянной высоте, как значилось на картах, — ответил Федор Васильевич. — Отметку не помню. Но там росла пшеница — не лен.

— В сорок первом — пшеница, сейчас — лен, — пояснила бабка Аринушка.

Сергей Фомич с удивлением посмотрел на нее: лен там стали сеять всего год назад.

— Там две большие пушки стояли, — продолжала бабка Аринушка. — Мы их, как немцев прогнали, в болото столкнули: мешали пахать.

— Правильно. Два семидесятишестимиллиметровых орудия. А в болото — это зря.

— Сломанные были, — уточнила бабка Аринушка.

— Разбитые, — поправил Максименко.

— Не огорчайтесь, Федор Васильевич. Мы их достанем, — заверил Миша.

— И придадим прежний вид, — пообещал Алексеев. — Поставим на то же место как памятник, выбьем имена всех артиллеристов и напишем, что здесь насмерть, до последнего снаряда дралась с немецко-фашистскими захватчиками батарея народного ополчения тракторного завода.

— Верно, ни одного снаряда не осталось, саперы искали, — подтвердила бабка Аринушка.

— По другую сторону дороги какой-то старинный дом стоял и кладбище недалеко, — включился в разговор Архипов. — Мы с Сашей и Аликом в склепе оборудовали пулеметную точку.

— Это не там ребятишки нашли пулемет и два скелета? — сказал стоявший неподалеку колхозник.

— Там, — подтвердила бабка Аринушка. — В родовом склепе бывшего помещика.

— Наши? — Федор Васильевич вопросительно посмотрел на Николая Филипповича.