Иван Шевцов - Семя грядущего. Среди долины ровныя… На краю света.

- Ефремов и Поповин! Расчистите выход из дзота. Остальным бойцам - огонь по пехоте противника!

- Мм-да, - загадочно произнес Грачев и вышел из дзота. Следом за ним вышли Варенников, Глебов и Мухтасипов. Подполковник был задумчив, несколько минут молчал. Затем снял фуражку, вытер платком бритую голову и, ни на кого не глядя, заговорил:

- Подумайте насчет ходов сообщения и окопов возле дзота. Они нужны. Также о связи с другими точками, с командным пунктом. И еще - где у вас хранятся боеприпасы?

- В каптерке, товарищ подполковник.

- Рискованно и неразумно. Все они могут взорваться от одного вражеского снаряда или от одной бомбы. Мало ли что может быть. Пожар, например. Погреб есть на заставе?

- Так точно, - ответил Глебов, пытливо глядя на начальника отряда. Ему хотелось знать, одобряет подполковник его занятия по противотанковой обороне или нет.

Грачев, которому очень понравилась затея Глебова, продолжал:

- Вы меня поняли, лейтенант? Продолжайте в этом же духе. О показаниях задержанного - никому ни звука. Напоминаю, хотя это и так ясно. Между прочим, читал я вашу статью в журнале. Есть дельные мысли. Вы человек думающий… - Глебов вспыхнул румянцем: для него сразу слились в одно и радостная весть о давнишней статье, которую только сейчас напечатали, и высокая похвала очень сдержанного начальника. Было приятно и, должно быть, поэтому даже неловко. А Грачев вдруг предложил: - В Академию имени Фрунзе не хотите? Мы вас пошлем.

Это уж было слишком. Слишком много радостей сразу обрушилось на Емельяна. Он поднял на подполковника доверчивый синий взгляд и не сказал, а выдохнул:

- Мечтаю, товарищ подполковник.

Грачев протянул ему руку и сказал уже совсем тихо, по-отечески проникновенно:

- Желаю успеха.

Машина подняла на дороге тучу пыли, а Глебов стоял ошеломленный и смотрел вслед желтой пелене, клубящейся над дорогой и тающей в вышине. В душе не его, а чей-то другой, посторонний голос шептал очень верные, справедливые, теплые слова: "Какой он настоящий командир, подполковник Грачев!"

А Грачев в это время говорил Варенникову:

- Великолепный из него генерал получится.

- Вы обещали меня направить в академию, - напомнил Варенников.

- Вам не обязательно, капитан, - откровенно сказал Грачев.

- Я давно просился, товарищ подполковник.

- Академия вам ничего не даст…

Километра за два до заставы Савинов услыхал беспорядочную стрельбу.

- Что за пальба? - спросил он пограничника, правящего лошадью.

- Должно быть, на пулигоне, - неуверенно предположил тот.

- Что значит - на пулигоне? - переспросил Савинов.

- Ну, стрельбище, иль как оно?

- Эх ты, пу-ли-гон! - Савинов рассмеялся. - По-ли-гон, а не пулигон.

Боец дернул вожжи, цыкнул на лошадь и затем, после долгого размышления, сказал:

- А как же так получается, товарищ капитан, ведь там. на стрельбище, пули гоняют, оттого и пулигоном зовется.

Но Савинов не стал объяснять ему слово "полигон" - мысли его были заняты другим.

Вскоре им представилось необычное зрелище: высоко в небе парил обыкновенный бумажный змей, какими обычно увлекаются мальчишки, а снизу по этому змею из винтовок палили пограничники. При этом одни лежали на спине, другие стояли в окопе, третьи - прислонясь к дереву. Целиться было трудно, змей трепыхал, двигался, еле был заметен в слепящей синеве неба. Но именно это и нужно было Глебову, придумавшему такую необычную мишень: внушительная высота и движение цели, которая по отношению к стрелкам находится в зените. То есть все было как в настоящей боевой обстановке. Этой своей находке Глебов радовался даже больше, чем макету танка. Главную опасность для себя в будущем бою он видел в танках и самолетах противника и теперь энергично учил своих подчиненных бороться с танками и самолетами. Он решил непременно написать об этом статью в "Военный вестник": из опыта боевой подготовки - обучение подразделения противотанковой и противовоздушной обороне. Савинов сразу догадался, что здесь происходит.

- Холостыми, наверно, - предположил возница.

- Не похоже, чтоб холостыми, - обеспокоенно ответил Савинов и осуждающе добавил: - Черт знает что…

Стрельбой руководил Глебов. Он вышел навстречу бричке веселый, довольный. Увидав в зеленых петлицах Савинова вместо трех квадратов один прямоугольник, сказал, улыбаясь и протягивая руку:

- Поздравляю с капитаном и желаю скорого генерала.

- Ну-ну, куда хватил, - приятно польщенный, запротестовал Савинов. - У нас это не у вас, у нас получить генерала не так просто. - И, дружески кивая в сторону бойцов, поинтересовался: - Что у тебя тут происходит?

- Тренируемся стрелять по воздушным целям, - ответил Глебов.

- Надо полагать, начальник отряда предложил такой оригинальный способ?

- Представь себе, своим умом дошел.

- Мо-ло-дец, - похвалил Савинов, солидно растягивая слово, и попытался обнять Глебова. - Это, знаешь ли, интересно! Умница ты, Глебов. В другом отряде ты был бы уже капитаном и начальником отделения боевой подготовки. Читал я статью твою. Толковая. А у нас… Э-эх, братец, обидно.

- Что обидно? - переспросил Глебов.

- Потом поговорим. Ты не можешь сейчас со мной отлучиться?

- Почему нет? Могу.

Глебов позвал Мухтасипова и поручил ему руководить стрельбой, а сам сел в бричку Савинова, и они поехали на заставу, точнее, к нему на квартиру.

Савинов профессионально, придирчиво осмотрел обе комнаты Емельяновой квартиры и сказал совсем не то, что думал:

- А у тебя хорошо-о-о. Очень даже прилично.

Но Глебов не любил фальши. Савинова он видел насквозь - прервал его поддельный восторг:

- Брось, капитан, нашел чему завидовать!

Савинов умел быстро переключаться на другое - сказал с состраданием:

- Да, Глебов, обидно. Ты не знаешь, как я за тебя переживал. И не только я, и начальник мой.

- Возмутительно и по меньшей мере непорядочно. - Он сел на табуретку напротив Емельяна, который сидел на койке, положил ему руку на плечо, посмотрел участливо и доверчиво в глаза. - Только между нами, чтоб не было этих самых… сплетен. Ведь я отношусь к тебе, как к брату. Честное слово, люблю тебя. Парень ты хороший, умный. Но разные сволочи недооценивают тебя… Мы ходатайствовали о представлении тебя к ордену Красной Звезды и званию "старший лейтенант". Нас не поддержали.

- Ну подумаешь, беда какая, - вполне искренне ответил Глебов. - За что мне орден давать? Да и звание как будто бы не за что.

- Не-ет, дорогой, ты человек скромный, это всем известно. Некоторые пользуются твоей скромностью. Непонятно, что он против тебя имеет…

- Кто?

Савинов вздохнул сокрушенно, прежде чем ответить, и затем выдавил со вздохом: