Журнал «Юность» - zhurnal_Yunost_Zhurnal_Yunost_1973-1

Шумят ветра…
И через годы снова
Себя я вижу мальчиком в окне,
И папка мой,
Родной, бритоголовый,
В последний раз
Пилоткой машет мне.

Крылата
Дворцовая площадь
Весной
и средь зимнего дня…
С годами
суровей и проще
Глядит
Эта площадь
в меня.
Быть может,
ещё на Сенатской
Застыли каре,
как во сне,
И выход
на Мойку, 12,—
Как рана
сквозная
во мне.

Наш дом дощатый на колёсах
Катил пригорками Литвы,
И сыпал снег с кудлатых сосен,
Касалось небо головы.
От напряжекья ныли ноги.
Январь. Мороз. Пурги разбой.
И хоть убей — одни ожоги
И «швы» косые вразнобой.
Да сменщик мой басил сквозь стужу:
— Эй, ленинградец! Как дела?
Пойми — металл имеет душу.
Поймешь, считай—твоя взяла!
Ведь ты же питерской породы!
И я, чтоб доказать ему,
Стучал, как дятел, электродом
И сыпал заездами во тьму.
И вдруг… как будто солнце встало!
— Даёшь! — кричал я сам себе
И лихо вскидывал забрало,
Как рыцарь, сидя на трубе.
— Упрямый черт! — смеялись хлопцы,
И чуть позванивала сталь.
А через снег спешила к солнцу
Моя стальная магистраль.

Как недолгий, но яркий фонарик,
Как зимою дыханье тепла,
Эта девочка — грустный очкарик —
Между нами однажды прошла.
Каждый штрих, словно ласточка детства,
Все по-пушкински — сразу ясней…
А потом с перехваченным сердцем
Я смотрел кинокадры о ней.
…Вот улыбка… Знакомые строфы…
Но я прутик забыть не могу.
Выводивший курчавый профиль
На веселом лицейском снегу.

Апрельский город хорошеет,
И в нем, как давняя беда,
Быкам Дворцового по шею
Встает лиловая вода.
И город в дымке акварельной —
Не серый и не голубой —
Плывет куда-то по апрелю,
Сливаясь с небом и водой.
Иду апрельскою прохладой
Я мимо Клодтовых коней,
Сливаясь с Невским, с Ленинградом,
Сливаясь с Родиной моей. ↓

Молчанье Вечного огня.
Мне вечно славить эту дату —
Тогда, в победном сорок пятом,
Спасли от гибели меня.
Не помогло бы ничего:
Ни детские мои косицы,
Ни длинные мои ресницы,
Ни то, что пять лишь лет всего.
Брела бы с узелком в руке
В толпе, растерянной и бледной,
И на фашистском сапоге—
Мой удивленный взгляд последний…
А землю сотрясают войны
Уже который год подряд…
О, как хочу я быть достойна
Погибших за меня
солдат.

Горести мои переживая,
Бродит ночь чуть слышно, не дыша.
Маленькая, слабая, живая,
Я в огромный этот мир пришла.
Ветер надо мной качает сосны,
По ночам гудит транзистор мой.
Мир не безмятежен, в нем не просто.
Мир объят тревогою и тьмой.
Закрываюсь я в своей квартире,
Ухожу в далекие края.
Я ищу опору в этом мире.
Ищет мир спасенья у меня.

В лиловой осиновой чаще.
Где воздух прозрачен и чист,
Я пробовал на зуб горчащий
И жесткий осиновый лист.
О Родина, в рощице где-то
Вместило и горечь твою
И бодрую свежесть рассвета
Тревожное слово «люблю»…

Мы с девочкой в роще гуляли.
Ей было четырнадцать лет.
В траве шелестели сандалии
И переплетали мой след.
Веселые желтые пятна
Сверкали на темной листве,
И дятел, одетый нарядно,
Стучал на сосновом стволе.
Как вдруг в этом ясном покое
У самой, казалось, земли
Услышали пенье такое.
Что тихо на зов побрели.
И замерли—в зыбком тумане
Фанерный скупой обелиск
Увидели вдруг на поляне
И грустный услышали свист.
Мы вздрогнули. За руку крепко
Она ухватила меня.
Цвела на могиле сурепка
В сиянье обычного дня.
На звездочке птичка сидела,
Невзрачная очень на вид,
Но как она… как она пела
Над тем, кто в могиле зарыт!..
В неярком сквозном перелеске
Слова на дощечке простой
Прочли мы: «Сержант Ковалевский,
Двадцатый — сорок второй».
И девочка вдруг задрожала,
Тревожно прижалась ко мне,
Как будто она горевала.
Как будто однажды и мне
Сурепки желтеющим дымом
Из глины пробиться к живым
И быть безвозвратно любимым,
Бессмертным солдатом твоим.

Охрани меня, удача,
От безрадостных забот.
От непрошеных подачек,
Незаслуженных щедрот.
От опеки неизбежной.
Бестолковой суеты,
От растраты дней небрежной,
От сердечной пустоты,
От холодного презренья
К людям добрым, к людям злым
И от ложного прозренья,
Что в душе подчас храним.

Люблю бродить в вечерней тишине
По улицам пустым, как коридоры,
Чтоб были ясно различимы мне
Далекие таинственные хоры:
Гудки машин и гул людской толпы;
Чтоб мог, сосредоточась, угадать я,
Где там, среди нее, мелькаешь ты,
Какое у тебя сегодня платье,
И как молчишь, и говоришь о чем.
Цветы себе какие покупаешь,
Как пожимаешь на вопрос плечом
И вслух афиши старые читаешь…
Коротко об авторах этих стихов.