Лев Правдин - Океан Бурь. Книга вторая
- Название:Океан Бурь. Книга вторая
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Пермское книжное издательство
- Год:1979
- Город:Пермь
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Лев Правдин - Океан Бурь. Книга вторая краткое содержание
Первая книга романа — «Море Ясности» уже выходила в свет. Вторая книга, рассказывающая о дальнейшей судьбе юных героев, публикуется впервые. Название романа символично: от ясного мира детства к возрасту исканий, раздумий идут его герои.
Океан Бурь. Книга вторая - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Сначала ходили по дорожкам большой, шумной толпой. Потом все как-то незаметно разбрелись в разные стороны. Остались втроем: Филимон, Петушков и Васька. Те двое идут впереди, держась за руки, а Васька тянется за ними и, по своему обыкновению, делает вид, будто ему совсем не интересно, о чем там у них происходит разговор. Идут среди всего этого блеска и веселья, перекидываясь какими-то незначительными словечками. Но вот Филимон сказала:
— Это наш последний вечер, Анатик…
Васька насторожился. Петушков весело проговорил:
— Москва — город огромный, но и там люди иногда встречаются. Если захотят, конечно.
— А ты захочешь?
— Ты, Верочка, очень хороший человек… — Петушков почему-то вздохнул.
Такой ответ Ваське понравился, но Филимон, к его удивлению, загрустила:
— Значит, и говорить больше не о чем.
Почему, когда сказаны такие хорошие, такие обнадеживающие слова? Васька подумал: может быть, это они его стесняются, и хотел еще немного поотстать. Но в это время она сказала:
— Несчастная я, и несчастный ты. — И оба засмеялись при этом, да так неестественно, что Васька подумал: «Уж не свихнулись ли они от этой непонятной любви».
Продолжая посмеиваться, Петушков заговорил:
— Наверное, любовь — это такое богатство, которое одно только и делает человека счастливым.
— Красивые слова… А что под ними?
— Под ними голая правда: кто любит — не может быть несчастлив. Он богаче того, кого любят, и во много раз.
Она безнадежно взмахнула загорелой рукой:
— Значит, мы с тобой необыкновенные богачи. Миллионеры. Я-то во всяком случае.
— Да, — так обреченно вздохнул Петушков, словно богатство это давило на него.
— Ах, Анатик, — посочувствовала Филимон. — Наверное, у тебя вместо сердца — нетопырь. Серый, холодный, висит один в пустом чердаке…
Нет, ничего хорошего из такого разговора не получится — это Васька наконец-то понял, и ему захотелось спать.
— Ну, я пошел, — проговорил он.
— Иди, — не оборачиваясь, отозвался Петушков. — Дверь не запирай, я скоро.
Васька постоял, посмотрел, как они идут под тополями, то скрываясь в черной тени, то вдруг появляясь в голубоватом «дневном свете» ярких фонарей. Он ведет ее под руку, и пышный подол платья плещется вокруг ног, как будто оба они запутались в пене морской и никак не могут из нее выбраться.
«Венера, — подумал Васька, — кто она такая? И зачем ей эта пена? Только мешает».
Петушков и в самом деле пришел так скоро, что Васька не успел даже уснуть. Он сказал, что был у Грака. Там собрались все ближайшие друзья и соратники, но так как многие из них уезжают завтра утром, то засиживаться было некогда. Выпили по бокалу шампанского и разошлись…
«Не по одному, видать, бокалу», — подумал Васька. Никогда еще не видел он Петушкова таким нелепо оживленным и разговорчивым. Лежа в своей постели, он смотрел, как в чаше матового абажура бьется залетная серая бабочка. А Петушков рассказывает, кто и когда уезжает и куда, и где назначены встречи. Все это Васька узнал раньше Петушкова и потому почти не слушает.
Но Петушков, продолжая рассказывать, в то же время раздевается. В одних плавках он ушел в ванную, и оттуда послышалось такое восторженное уханье, какое может издавать только здоровый спокойный человек, стоя под холодным душем.
Когда он вернулся, Васька медленно проговорил:
— Никакой жизни мне без цирка теперь нет.
— Мне тоже, — ответил Петушков, яростно растирая полотенцем плечи и грудь.
— Пол подметать, зверям клетки чистить…
— Занятие превосходное для такого дурака, как ты. Значит, все, чему я тебя учил, побоку?
Ваське сразу стало нечем дышать. Его, как волной, накрыло, оглушило и выкинуло на берег. Всхлипнув, он уткнулся в подушку. Трудно было, больно было — не плакал. А тут откуда-то взялись слезы.
Сильная рука взлохматила его волосы.
— Ну что ты, дуралей. Что ты навыдумывал? Да я тебя и не отпущу никуда. Теперь мы с тобой навсегда братья по цирку. Представь себе афишу: «На манеже весь вечер братья Петушковы».
Повернув Васькину голову, он спросил:
— Ну, что ты?
— Филимона жалко, — всхлипнул напоследок Васька.
— А мне, думаешь, не жалко…
— Одна она. Плачет, наверное, сейчас. В этой своей… пене.
Почему Васька сказал про пену — он и сам не знал. Просто представилось ему, как совсем одинокая Филимон, расставшись с Петушковым, вбежала в свой номер и упала на кровать.
— Да, — проговорил Петушков, — в белой пене. — Он молча посидел на Васькиной постели, потом поднялся и, так же ничего не сказав, потушил свет. В темноте скрипнули пружины и наступила тишина.
Спит Теплый город у самого синего моря. Большие южные звезды заглядывают в распахнутые окна. Васька смотрит на них, слушает, как потрескивают каштаны, выпрыгивая из своих игольчатых скорлупок. Прошумев по узорчатым листьям, они гулко ударяются о землю.
Откинув одеяло, Васька укрылся одной простыней. Мысли его были такими же гладкими и отчетливо-упругими, как каштаны. Выскочит и, прошумев где-то в темноте, гулко стукнет о твердую землю. Выскочил Капитон, тупой, самодовольный базарный прощелыга. Выскочил и тут же провалился в темноту. Появился друг детства Володя Вечканов. Так он и не ответил на Васькино письмо. А вот и Тайка трясет своими косичками — попробуй, тронь! Хорошая девчонка, самостоятельная.
Наш город — сейчас там осень, колючий дождь стучит в стекла, и кружатся в воздухе желтые листья. Ох, как все это далеко!
Как давно все это было.
Глава седьмая
ПИСЬМА ИЗ СЕВЕРНОГО ГОРОДА
Из Северного города пришло необыкновенное письмо: четыре странички, заполненные смешными рисунками и грустными подписями. Снежков очень скучал, рвался домой, но его не пускали старые дела и новые заботы, Кроме того, нелегко расставаться с городом, где ты вырос как художник.
«Город, — писал он, — это не только дома и улицы, это прежде всего люди, друзья, знакомые и незнакомые, но которым известны не только твои картины и твое имя, но и твои дела». И тут же нарисованы дома, из окошек выглядывают человечки, они машут платками и некоторые плачут, роняя огромные слезы. И еще он писал, что очень боится, как бы мама и Володя не позабыли про него. Этого он не переживет, а если и переживет, то тогда женится на Елении и всех выживет из дома.
— Мама, посмотри: это он меня так нарисовал. А это Тайка с вывороченными ногами. А это, мама, ты! Какая-то уж очень красивая тут получилась. Как в кино. Мама, ты что?..
По случаю выходного дня мама затеяла генеральную уборку, для этого она надела старый розовый халат и волосы повязала синей косынкой. Володя считал, что это идет ей больше, чем все остальные ее наряды.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: