Вениамин Лебедев - По земле ходить не просто

Ровно в девять Николай снял дозорных, прицепил орудия к машинам и выехал на автостраду.

Боясь неожиданного удара, Николай сел в кабину последней машины.

Из-за поворота дороги навстречу выехала трехтонка с несуразным каркасом над кузовом. На рельсах, приподнятых концами выше кабины, виднелись продолговатые снаряды.

— Товарищ лейтенант, что это?

— Гвардейский миномет, ребята. Катюша. Гвардейский миномет остановился. На дорогу вышел майор. Он помахал рукой, требуя остановить колонну.

— Лейтенант, вы подождите меня. Я дам залп и вместе уедем, — попросил он Николая.

Катюша отъехала метров на двести и остановилась. Через две-три минуты раздалось шипение, которое мгновенно превратилось в урчащий грохот. Взметнулись огненные полоски, и снаряды, набирая скорость, исчезли с глаз. Вдали раздалась барабанная дробь глухих разрывов.

— Вот шарахнули!

Над лесом показались клубы дыма и оранжевое зарево пожара. Миномет развернулся и догнал артиллеристов. — Куда ударили? — спросил Николай.

— Скопление танков засекли наши кукурузники. Угодили, видимо, и по горючему. Ну, лейтенант, давай сматываться отсюда. У немцев есть приказ: бить всеми средствами туда, где появилась катюша.

Словно подтверждая слова майора, там, где до этого стоял гвардейский миномет, разорвались снаряды.

— Жми вперед!

Километра через три гвардейский миномет съехал с автострады на старую Смоленскую дорогу. Майор помахал перчаткой артиллеристам.

Николай увидел передний край обороны на новом рубеже. Проезжая мимо траншей и противотанковых рвов, он почувствовал, что долгожданный момент остановки немцев наступил. Дальше немцам не продвинуться на этом участке. Уже то, что траншеи отрыты в полный рост, что на дорогах стоят противотанковые стальные ежи, а на повозках едут бойцы в новых телогрейках, говорило о многом.

«А ведь это последнее отступление на этом участке фронта», — подумал Николай.

Недалеко от станции Кубинка за поворотом дороги его остановил майор Кушнарев.

— Вырвался? — спросил он. — А я, признаться, когда узнал о вашей задаче, очень опасался.

— Мы и немцев не видали…

— Да! Что же это ты, дорогой лейтенант, покидаешь нас? — с шутливой строгостью спросил вдруг майор. — Все время вместе воевали, а тут изволь остаться без артиллерии.

— Мы вас морально будем поддерживать, товарищ майор.

— Из-за леса мысленно? А потом себя искать в списке награжденных? — И уже серьезно спросил — Знаешь, куда и зачем едешь?

— Куда, знаю, а зачем — нет.

— Могу порадовать. На переформировку. Привезли тебе пушки. Бог ты мой! За километр от них разит нафталином. Из какого только амбара старьевщика вытащили их. Зато какое удобство! Как пойдем в наступление, ты их разберешь по частям, рассуешь по карманам и беги с нами в боевых порядках пехоты. Надо будет пострелять — собери части и стреляй себе на здоровье.

— Что это за чума такая? — не понял Николай.

— Чума не чума, а пушки горновьючные. Они же грузятся на вьюки по частям. Туго сейчас, браток. Ну и выгребают все, что только есть. Но, ничего. А впрочем, есть и хорошие ласточки. Одну роту у меня вооружили автоматами. Хоро-ши! Вчера обновили. Немцы как раз пошли в атаку. Подпустили на сотню шагов и резанули. Что было! Половину батальона у немцев как корова языком слизала. Получили еще шесть противотанковых ружей. Я попробовал. Подбил одну автомашину. Думаю приспособить их для стрельбы по самолетам….

Николай пошел догонять машины: благо они не ушли далеко.

В стороне от дороги в кустарнике занимал огневую позицию дивизион 152-миллиметровых совсем еще новеньких гаубиц. Даже заводская краска на стволах была без единой царапины. Новые дизельные трактора сновали между кустами, расставляя орудия на места.

Позади послышался топот бегущего человека. Кто-то обхватил Николая и, приподняв, закружился с ним.

— Андрюша! Тебя направили в этот дивизион? Не смог вернуться к себе?

— Я т-только. п-п-подъехал с ним. К вам п-проби-раюсь. С-смылся из госпиталя. Б-боялся, что б-без меня перейдете в наступление.

— Думаешь, скоро?

— Б-будет. Т-т-такое творится в тылу, что душа радуется.

— Здоровье у тебя как?

— Н-ничего. Заикаюсь т-только. П-пройдет. Стараясь говорить без запинки, Андрей торопился, заглатывал окончания слов.

— Тебе надо зайти к командиру полка. Как бы не приписали дезертирство.

— 3-зайду. П-по п-пути… Еще хочу п-п-росить у него рекомендацию в п-партию. Д-даст?

— Конечно. Я бы тоже дал, но у меня стажа не хватает.

В распоряжении батареи Андрей появился под вечер, когда бойцы, заканчивали оборудование землянок.

Николай в это время с недовольным видом проверял механизмы новых; орудий. Ему все казалось, что рядом с его пушками-ветеранами стояли, задрав стволы, какие-то уродливые создания.

— Младший лейтенант Куклин! — крикнул кто-то. Солдаты, побросав лопаты и топоры, побежали навстречу. А Андрей, прежде даже чем подойти к Николаю, свернул к одной из горновьючных пушек и, повертев ее за правило, презрительно фыркнул:

— Ну и п-пистолеты… П-п-по воробьям бить… — Потом обратился к Николаю: — П-прибыл в ваше распоряжение для прохождения д-дальнейшей службы.

Поворот промелькнул, и. машина, не успев свернуть, ринулась к оврагу.

— Куда? — крикнул Николай, хватаясь за баранку, но опоздал. Кабина накренилась, и от сильного толчка он чуть не вылетел в снег. Машина остановилась, повиснув передними колесами над обрывом. Николай вы-брался на снег и спросил:

— Андрюша, как ты там? Цел?

— Кости целы. — Андрей уже не заикался, хотя стоило ему это больших и долгих трудов.

— А ты, Тарасов?

— Грудь… А так вроде бы ничего.

Андрей выпрыгнул из кузова и стал рядом с Николаем.

— Н-да, — рассуждал он вслух. — Нечего сказать, приехали. Начнешь раскачивать и полетишь вместе с этой торбой. Без трактора не обойтись. Эх ты, извозчик! Вздремнул малость? — повернулся он к шоферу.

— Хоть расстреляйте на месте. Больше трех суток баранку из рук не выпускал. Все мелькает перед глазами.

Во всей фигуре шофера было столько усталости и вины, что Николай поспешил прервать разговор.

— Хватит, Тарасов. Этим делу не поможешь. Ты пока садись в кабину и попробуй вздремнуть. Смотри только, чтобы радиатор не застыл. А ты, Андрюша, иди в деревню и попытайся найти трактор. Я буду ждать на дороге. Может, встретится проходящая машина.

Николай ругал себя за то, что в Москве не дал возможности товарищам выспаться. Но ведь и задерживаться нельзя было: события на фронте торопили.

Наступление под Москвой началось еще шестого декабря. После освобождения станции Дорохово Николай неожиданно получил приказ сдать горновьючные пушки и взамен их получить в Москве обыкновенные полковые. Отправив орудия, Николай и Андрей выехали на последней машине в артиллерийское управление фронта, а теперь, пытаясь сократить дорогу, застряли между Волоколамским и Можайским шоссе.